В этой комнате без окон я храню то, чем не хочу делиться ни с кем на свете, даже с самыми близкими друзьями. Воспоминания как раз из их числа. А сейчас мне просто необходимо на время отдохнуть от настоящего, которое все больше и больше перестает мне нравиться.
Перебираю кучу старой одежды. В этой шубке я поймала свою первую добычу - лохотронщика, который за несколько месяцев до этого выманил у меня все деньги, да еще и вдоволь поиздевался над моей наивностью. Какой скандал устроила тогда тетушка, даже сейчас не хочется вспоминать. Я заставила его сполна заплатить за все, его и его дружка, похожего на орангутанга, стоящего на задних лапах.
В этом платье я была, когда мы впервые встретились с Сергеем. Это произошло глубоко под землей, на одном старом кладбище. Да, такого не прочитаешь ни в одном романе. А это что? Старый оранжевый топик с вышитыми цветочками и полуприличной английской надписью. Мы с наставником тогда провели незабываемый вечер в одном ночном клубе, я впервые решилась выйти танцевать, и все на нас смотрели. Тогда я, наконец, поверила, что несчастная затурканная Марина навсегда осталась в прошлом, что между ней и мной нынешней нет ничего общего. Наставник… он был мне даже больше, чем отец. Такой, какая я стала, я обязана исключительно ему, а ведь возиться с закомплексованной девицей, боящейся всего на свете, было задачей не из легких. Я почувствовала, что я есть и что имею право быть в этом мире именно тогда, когда ушла из мира живых, а ощутила себя человеком только тогда, когда перестала им быть. Прямо какой-то глупый каламбур получается…
Слезы текут по моему лицу, и я помню, что это вовсе не соленая вода, как у живых людей. Я - не человек и никогда не стану им до конца, как ни буду стараться. С каждым годом я чувствую, что все более отдаляюсь от тех, кого уже привыкла считать своими друзьями. Ира и Люда не могут простить, что они стареют и подвержены болезням, а я - нет. Можно подумать, что я в этом виновата! Я даже пыталась жаловаться им на несуществующие хвори, но вместо сочувствия постоянно натыкалась на взгляд, полный настоящей, неподдельной ненависти. А кто-то сказал, что женщины - нежные и добрые существа…
Сергей - наверно, я не смогла дать ему чего-то важного, без чего не может существовать ни одна счастливая семья. Может быть, он найдет это у своей простушки; честное слово, если он когда-нибудь надумает уйти к ней, я пойму и не стану его удерживать. Хотя не скажу, чтобы это известие сильно меня обрадовало. Оказывается, чтобы обрести личное счастье, недостаточно умения прыгать с третьего этажа, неограниченное количество времени обходиться без воздуха и поднимать «Мерседес» одной рукой. (Ну что было делать, если моя помада закатилась прямо под чью-то машину, а на улице такая грязь!) А что нужно для этого самого счастья, так и осталось для меня загадкой. Тетушка сказала бы, что достаточно жить по-людски, не нарушая никаких правил. Прочитанные в большом количестве книги, вроде «Мужчина, инструкция по применению», оставили у меня в голове лишь полный сумбур.
Толик и Валера тоже стали какими-то другими - слишком взрослыми, слишком настоящими, что ли. А ведь времени прошло всего ничего - каких-то пятнадцать лет. Кто бы только знал, как я одинока! Никто из живых не в силах меня понять! Но не к вампирам же из филиала ехать изливать душу? Ни в коем случае! Они, прежде всего, мои подчиненные, а стоит лишь показать свою слабость - получится даже хуже, чем с людьми. Наставник, вот кого мне катастрофически не хватает. Проклятая книга, она погубила его!…
Стоп, а почему именно книга? С чего я вообще это взяла? Надо срочно все вспомнить, все до последней мелочи! Той ужасной ночью наставнику пришла посылка из-за границы, это была старинная книга, он не разрешил мне до нее даже дотронуться. Он сказал, что религиозные книги могут быть опасны для таких созданий, как мы. Но я не встречала упоминаний о таком явлении нигде, а перечитала я в свое время предостаточно. Так, а что было дальше?
Усаживаюсь посреди комнаты, закрываю глаза и старательно погружаюсь в прошлое. Мне не хочется воскрешать в памяти эти трагические события, но почему-то меня не покидает чувство, что именно сейчас все это может иметь колоссальное значение.
Он не дал мне дотронуться до книги, а потом отослал из дому, сказав, что договорился о встрече с одним человеком. Нужно, чтобы я сказала ему, что встреча переносится на другой день. Целых три часа я просидела в этом идиотском кафе, а потом, почувствовав неладное, поспешила назад. Когда я пришла, было уже поздно. Нет, сейчас не время плакать, я должна, просто обязана вспомнить каждую мелочь. Что-то важное ускользает от меня.
Я вошла, удивившись, что дверь настежь распахнута - наставник этого терпеть не мог. Он всегда говорил, что подобная небрежность может очень дорого обойтись. Даже сейчас я не могу уснуть, не удостоверившись, что дверь спальни закрыта на ключ. Сергей давно уже не возражает против моих чудачеств.
Он лежал на тахте; взглянув на него, я сразу поняла, что произошло непоправимое. Книга, где находилась та чертова книга? Я хотела отыскать ее и порвать на мелкие клочки - наплевать, что будет при этом со мной. У него под рукой лежал томик в похожем переплете, но это был сборник французской поэзии восемнадцатого века, он любил его перечитывать. Книги, которую прислали из Ватикана, нигде не было. Чужие в дом не входили, я бы почувствовала запах их крови. Эти ходячие бурдюки с дешевым портвейном появились потом. Они разграбили наше жилище, вынесли все до последней вещи, а я была слишком опечалена, чтобы им помешать…
Это было потом, а что до этого? Нет, кто-то посторонний в доме за это время все же побывал. Войдя, я отметила это уголком сознания, но вскоре забыла. Открытая дверь… и запах, совсем легкий запах, похожий на аромат сухих цветов. Там было что-то еще, что сразу меня насторожило, - что-то вроде легкого, еле уловимого сквозняка…
Если бы я читала эту сцену в детективе, то решила бы, что убийца прятался где-то в доме, а когда я пришла, потихоньку выскользнул через другой выход. А был ли второй выход? Собственно, это и выходом назвать невозможно - крохотное подвальное окно, в которое не пролезть никому хоть немного крупнее кошки. Наставник не стал закрывать его наглухо, чтобы застоявшийся воздух не повредил книгам. Но никому - ни человеку, ни животному - и в голову не пришло бы даже приблизиться к развалинам, под которыми находилось наше подземное жилище. Он собирался научить меня этому нехитрому фокусу, но не успел…
Никому живому… Хм, а ведь кроме живых есть еще существа другого порядка - кому, как не мне, это знать. А если и в самом деле это был вовсе не несчастный случай, что тогда? Тогда я найду того, кто это сделал, и, кем бы он ни был, обещаю: мало ему не покажется. Судьба того вокзального наперсточника - всего лишь легкие неприятности по сравнению с тем, что ожидает его!
