— Ужик, — уточнил альв.
— Мне было семь лет! Я увидела черный хвост в траве!
Марьяша сделала вид, что прячется от меня под подушкой. Обе мои подруги (и по совместительству соседки по блоку) прекрасно знали, что со мной нужно обращаться, как с бомбой замедленного действия.
— И вообще, — возмутилась я, — я виновата, что маме во время беременности пришлось работать со сложной многоувореневой… унеровней… неважно!… сложной магией?! Она вышивала узоры-накопители для защиты замка и его жителей! Я же вам рассказывала!
— Я просто подшучиваю, — вздохнул Милли, — никто ни в чем не виноват, однако тебе, Лу, неплохо было бы найти способ слить свой коловрат, и чем скорее, тем лучше. Ты в последнее время намного эффективнее контролируешь силу и оперируешь ею на уровне студентки, а не школьницы, но я читал, что охранная сигнализация в общежитии очень чувствительна к потенциалу проходящих через рамку. Иван Дмитриевич просил по максимуму стараться не привлекать к тебе внимание в Академии. Тише будешь – дольше проживешь.
— Ну хоть что-то у меня улучшается. А ты вообще мог бы уже быть в общаге, — проворчала я, скрывая, что польщена, — твоя-то комната в порядке.
— Я помогу вам с чемоданами.
— Слушай, Черри, — Ксения приподняла голову с подушки. — А текучая вода? Она ведь поглощает коловрат.
— И где я тебе сейчас ручей или реку возьму? — я развела руками.
— В туалете, — воодушевилась Ксеня. — Если сливать энергию потихоньку, целиться в струю и не закрывать кран...
— Жаль, что ты девчонка, Лу, — Милли потянулся и задрал ноги на подлокотник кресла. — Что вы, девчонки, понимаете в хорошей струе?
Марьяша бросила в него подушкой.
— Ладно, — поразмыслив, согласилась я. — Все равно другого способа я пока не вижу. Будем экспериментировать.
… Туалет рядом с нашими временными «апартаментами» представлял собой жалкое зрелище. С выкрашенных в жуткий синий цвет стен облетала краска, унитаз радовал глаз всеми оттенками ржавчины, краны гудели. Глубоко вздохнув, я пустила воду. В раковину с шипением ударила рыжая струя. Я сложила пальцы щепотью, протянула к ней руку и сосредоточилась.
Сначала ничего не происходило, затем, к моей радости, плотный ком коловрата в солнечном сплетении сдвинулся и начал вращаться по часовой стрелке. Энергия устремилась в воду, все быстрее и быстрее. Рука у меня затряслась от напряжения, и я придержала запястье, стараясь, как учил меня профессор Капалов, совершать одинаково глубокие вдохи и выдохи.
Через несколько томительных секунд трубы по стенам туалета оглушительно загудели, вибрируя, что-то загрохотало и эхо грохота понеслось прочь по канализации, вода в унитазе всколыхнулась и выплеснулась мне под ноги, а откуда-то снизу раздался приглушенный перекрытиями вопль:
— А-а-а-а!!! На помощь!!! Тут призрак!!!
Ксеня вернулась «из разведки», когда наши соседи по хостелу успокоились и разбрелись по комнатам, а Милли немного утихомирил не на шутку распереживавшегося Ри-ши. Пикси еще долго вздрагивал и ежился, сидя в своей кошачьей корзинке.
— Ну что? Кто это? – накинулись мы на подругу. — Что за призрак?
— Трудно сказать что-то определенное, — задумчиво проговорила Ксеня. — Видимо, Черри его потревожила, заставила проявиться, сняться с насиженного места в какой-нибудь трубе. Девчонка с третьего этажа увидела, как от стены отделилась плотная темная субстанция, обрела очертания высокого мужчины и врезалась в зеркало. Там все в осколках. Заглянуть внутрь мне особо не дали, администрация опечатала туалет и вызвала агентов из контроля над паранормальным. Под описания подходят три верхних типа призраков по двенадцатиуровневой таблице Роушера. Я полагаю, тип «Б», хотя… Черри, ты в этом лучше разбираешься. Что думаешь?
— «Дэ», — сказала я, потирая ноющее запястье. — Пятый тип.
— Откуда такая уверенность? Почему не тип «Цэ»? — усомнился Милли. — Низкая агрессия… он же никого не терроризировал… малая мобильность, растворение сознания и эмоций, переход в примитивную квазимассу.
— Именно что в примитивную. Не подходит. Парень здесь давно, но сохранил подобие мужского облика и телесную плотность, значит, он еще помнит, что был человеком, — возразила я. — Ему не меньше двадцати лет… как призраку, я имею в виду. Ну, ребят, — я обвела взглядом недоверчивые лица друзей, — вспомните историю Новой Арконы и включите логику. Зданию лет сорок, тогда это был центр пригорода. Оно попало в зону эвакуации во время Прорыва. После Прорыва здесь три года… — я быстро заглянула в Сеть на телефоне, — нет, пять лет никто не жил, пока фантомоборцы зачищали районы. Потом администрация города приняла решения переделать дома под недорогие хостелы и студии. Рассуждаем дальше: этот человек или был убит, или сам лишил себя жизни…
— Не факт, — пожевал губами Милли.
— Факт. Ладно, признаюсь, он производил эманации горечи, — я вздохнула: хотелось бы для пущего эффекта объяснить все при помощи моего любимого дедуктивного метода, но дело слишком серьезное, чтобы пускать пыль в глаза. — Просто я понять не могла, откуда тоской тянет. На это никто особо внимания не обращал, слишком… размыто – ну хочется девчонкам поплакать в туалете, с кем не бывает. Но он страдал тихо, значит, понимал, что в случае манифестации его выловят… он таился. Его что-то тут держит: или место, или предмет, к которому он привязан, или… он сам… в виде останков. И произошло убийство или самоубийство еще до того, как здесь стало шумно и людно: кто-то заметил бы пропажу соседа, замуровывать же тело в стене или спускать его в канализацию, когда в дверь стучат те, кому приспичило…ну так себе идея. Нет, это было не самоубийство – тело нашли бы при ремонте, вызвали бы агентов и зачистили здесь все. Я все-таки склоняюсь к тому, что его убили в туалете, а потом… растворили кислотой?
— Да, логично, — пробормотала Ксеня. — Он умер здесь… или его принесли сюда, пока дом стоял пустым, примерно двадцать лет назад. Отличное, наверное, было место, чтобы расчленить труп.
— Куда я попал? — пробормотал Милли. — И эти люди еще пеняют мне на жестокие сцены в книгах?
— Я просто рассуждаю.
— Я был глуп, когда предполагал, что кого-то из вас ВООБЩЕ может тошнить.
— Тип «Дэ». Поняли теперь? Фантом из последних трех типов рано или поздно вылез бы. Они не могут существовать без активных манифестаций. Тип «Е», например, пакостники те еще, — поморщилась я. — Насчет низкой агрессии – есть совпадение по типу «Эф», но в последних видах телекинез, цветовые и шумовые проявления, имитация человеческой речи… не, его бы давно заметили. «Дэ», однозначно.
Марьяша потерла лоб:
— И он до сих пор помнит?
— Помнит, — пискнул Ри-ши. — Убийство. С кем не бывает.
— Ты знал? Видел его? Конечно, ты его видел! Ты же фейри! Что же ты молчал? А я тут мозги ломаю, версии строю! — возмутилась я.
— Ну, ребят, включите логику, — снисходительно заявил Ри, копируя мою фразу.
— Бинго, малыш! — хмыкнул Милли. — Как Ри-ши мог рассказать то, о чем его не спрашивали?
— Ри! — подпрыгнула на месте Ксеня. — А что держит тут призрак? Ты знаешь?
Пикси задумался. Ему явно не хватало слов. Он подлетел к Марьяше и поднял в воздух прядь ее волос с заколкой в виде розы.
— Цветок! Он хотел подарить его своей девушке, но смерть разлучила их! О-о-о, — Ксеня прижала руки к груди.
— Он был парикмахером. Держал тут, в доме, салон, — предположила Марьяша. — Разорился, влез в долги, его убили криминальные коллекторы.
Пикси помотал головой.
— Кусок скальпа, — высказала я свою простую, как два грошика, версию. — Волосы. От трупа.
— Бинго! — просиял пикси.
— Ужас, — не слишком расстроенно сказала Ксеня. Внутренний патологоанатом и в этот раз победил в ней романтика.
— Дамы, я понимаю, что вам скучно, — пробурчал Милли. — Но давайте оставим расследования детективам-реставраторам и агентам из Контроля и подумаем, куда сходить пообедать.
— И у меня все еще полный потенциал, — вспомнила я, хватаясь за голову. — Вот… имп рогатый!
