И он хотел было рассказать дальше, но осёкся, видно, не решив, стоит ли.
— По какому? — тут же подогнала его графиня.
— Она искала документы одного адепта. Его отчислили на последнем курсе. За весьма неоднозначные делишки, — мужчина скривился.
Стукнул корешком завязанной папки о стол и отложил её в сторону.
— И что же — нашла? — Ренельд огляделся.
— Нашла, — протянул секретарь. — Развела мне тут такой бардак. И сбежала.
— Как его зовут?
Мужчина вздохнул, явно недовольный таким разговором. Но он, похоже, был довольно сообразителен, чтобы понимать, что с королевским дознавателем лучше не пререкаться. И ничего от него не утаивать.
— Рауль Донжон, — проговорил он с гримасой презрения на лице. — Но я скорее удивлюсь, если он ещё жив.
— Почему это? — нахмурилась вдовушка.
Мужчина коротко закатил глаза, взял перо из чернильницы, что стояла на краю стола, и быстро записал что-то на листке.
— Потому что он связался с весьма грязными делами — ещё во времена учёбы. Ну и компания ему подобралась соответствующая. Полнейший сброд. Среди таких, конечно, встречаются талантливые маги, но им порой не хватает средств, чтобы получить достойное образование. Потому они и находят своим силам не самое лучшее применение, — он просушил чернила и протянул лист Ренельду. — Когда ректором был граф д’Амран, он раз в год устраивал отбор среди таких вот одарённых и обделённых. Многих брал учиться за счёт собственного Фонда...
— Да, я знаю, — задумчиво проговорила Мариэтта, уже сунув нос в записку, которую как раз изучал Ренельд. — Но ещё до его смерти эта практика прекратилась. После того, как произошёл немалый скандал с непонятной растратой средств Фонда, что были выделены именно на эти цели.
“Значит, деньги дали, а новых адептов не нашли… — задумчиво проговорил Лабьет. — А может, всё же нашли, но…”
— Просто не довели до ворот Санктура… — по привычке закончил его фразу Ренельд.
И, похоже, сказал он это вслух, потому как и секретарь, и вдовушка тут же уставились на него с лёгким недоумением.
— Спасибо, месье! — Ренельд встряхнул листком, на котором помощник декана записал адрес того Рауля Донжона.
— Здесь он жил в то время, когда учился, — счёл нужным пояснить мужчина. — Но где он сейчас… Вряд ли там.
— Мы проверим! — кивнула Мариэтта.
“Ты посмотри! Кажется, меня хотят сместить с почётной должности твоего напарника”, — притворно обиделся шинакорн.
Вдовушка и правда сейчас выглядела слегка забавно: с этим азартным блеском в глазах и твёрдо сжатыми губами. Заметив взгляд Ренельда искоса, она только вздёрнула подбородок и, небрежным взмахом руки поправив шляпку, пошла прочь.
— Всего доброго, месье, — попрощалась она с секретарём. — Ваша светлость, вы идёте?
Мужчина, который ещё миг назад был занят очень важными делами, проводил её зачарованным взглядом. Стопка папок справа от него покосилась и начала падать.
— Потрясающая женщина, правда? — усмехнулся Ренельд, придержав её.
— Да уж, — проговорил секретарь, но спохватился. — То есть нет, ваша светлость! То есть да, конечно…
Он досадливо нахмурился, вновь принимая серьёзный вид. Ренельд попрощался с ним и быстро нагнал Мариэтту и Лабьета, который не отставал от неё ни на шаг, как будто и правда решил охранять.
— Вы не считаете, что вам нужно вернуться домой? — Ренельд убрал листок во внутренний карман фрака. — Это может затянуться.
— Нет, пока я не выясню, что с Ивлиной… — графинюшка тряхнула головой, быстро мрачнея. — Если она попала в неприятности, это из-за меня.
— Какие глупости! — хмыкнул Ренельд.
— Глупости?! — мгновенно вспылила вдовушка.
“Береги голову, — предупредил Лабьет. — А то до конца дней глупости будешь говорить ты. А может, даже нечто нечленораздельное”.
— Вы в этом точно не виноваты, — спокойно продолжил тот. — Мадемуазель дю Пойр надо было сначала поговорить со мной. Но, похоже, её с однокурсником связывали весьма близкие отношения, раз она не побоялась пойти к нему одна. Предупредить или выведать что-то самостоятельно — и тем развеять свои неприятные подозрения.
Только романтические чувства, пусть даже и оставленные в прошлом, способны толкнуть девицу — весьма, надо сказать, разумную — на столь неосмотрительный шаг.
— Думаете, что всё же пошла? — чуть сникла Мариэтта.
И правда ведь, корит себя.
— Я почти уверен. Сентиментальность в таких случаях только во вред.
“Надо же, жизнь всё же научила тебя этой простой истине! — если бы у шинакорна были руки, он сейчас обязательно поаплодировал бы. — А помнится, с Оли ты готов был наломать дров. Я думал тогда, у тебя мозг совсем скис”.
— Это было давно. Ты сам видел, что теперь всё иначе.
“Я рад, что ваша последняя встреча прошла достаточно холодно. Но, боюсь, тебе она рассказала не всё, что могла”.
— Над этим мне ещё стоит подумать. А пока нам надо найти мадемуазель дю Пойр.
Ренельд велел кучеру ехать по указанному секретарём адресу. Этот район Жардина был одним из самых старых. Можно сказать, исторических. Правда, не в самом лучшем смысле этого слова.
Раньше здесь жили большей частью работники стекольной фабрики. Но затем её перенесли за пределы города, в более удобное место к руслу реки и песчаным карьерам. Многие переехали, некоторые лишились работы — потому с тех пор эта часть столицы считалась не самой благополучной. Но и не страшнее некоторых.
Зато здесь всегда можно было посмотреть на образчики старой архитектуры Жардина, жилых домов и фабричных зданий, где теперь зачастую располагались конторы мелких предпринимателей.
“Похоже, этот Рауль был не из самой обеспеченной семьи”, — заметил Лабьет, оглядывая улицу через окно.
— Надеюсь, его родители что-то о нём знают.
“Порой о некоторых отпрысках родители предпочитают вовсе ничего не знать. Так безопаснее”.
Экипаж повернул на очередном ответвлении улицы, и вдруг Лабьет насторожился. Повёл носом по ветру.
“Я что-то чую!”
— Стой! — тут же крикнул Ренельд.
Карета замедлилась настолько неожиданно, что Мариэтта подалась вперёд, едва не клюнув носом. И, чтобы не упасть, опёрлась ладонью на его колено.
— Что случилось? — она поправила упавшую на глаза вуальку.
— Лабьет что-то почуял. Нужно проверить, — Ренельд осторожно снял ладошку вдовушки со своего бедра, куда та весьма волнующе съехала — да так и осталась.
Мариэтта резко высвободила запястье из его пальцев, как будто это он всё подстроил — и мгновенно придала своему лицу надлежащую невозмутимость. Плеснула даже капельку негодования. Хоть щёки её и полыхали, словно подрумяненные солнцем яблоки. Нет, всё же заклятие привязки — весьма забавная штука. Если бы ещё собственное тело не отзывалось на неосознанные призывы вдовушки так остро.
Лабьет первым вылетел из кареты и сразу неспешной рысцой потрусил вдоль почти пустой улицы, вертя головой и обнюхивая всё, что попадалось ему на пути.
“Где-то тут следы недавно использованного заклинания, — пробурчал он рассеянно. — Тёмная аура”.
Ренельд попытался настроиться на считывание следов тоже, хоть взбудораженная Мариэтта то и дело сбивала ему всё чутьё. Она взволнованно дышала, стучала каблучками по мостовой слишком громко да нет-нет — плескала дурманно-пряной аурой во все стороны. Всё-таки напарник из неё неважный — с таким пропустишь всё на свете, если будешь постоянно на неё отвлекаться.
“Там!” — выдохнул Лабьет, припуская быстрее.
И скоро его шипастый хвост мелькнул в одном из переулков и скрылся. Звонко вскрикнула какая-то женщина — и через миг выскочила из полумрака развилки с круглыми от ужаса глазами.
— Там… — пролепетала она. — Ужас какой!
Она ткнула пальцем в сторону тенистого прохода между домами.
— Мадам, не волнуйтесь! — Ренельд взмахнул рукой. — Он с нами.
И горожанка лишь глянула им вслед, прижимая к груди набитую чем-то котомку. Ренельд быстро шёл по шлейфу заклинания, который теперь тоже чувствовал гораздо отчётливее — чем ближе они становились к месту, где оно и было использовано. Да, Лабьет был прав: тёмная аура в нём преобладала. И, судя по структуре, напоминало оно действие какого-то отравляющего зелья. Только облечённого в слова.
