- Проводи. Путь мои вещи перенесут.
- Их перенесли, но, госпожа, твоя рана… Может, чуть позже...
Камайя слегка задрала подбородок. Вирсат подняла глаза, встретила её взгляд и немного попятилась.
Ветер шевелил мех плаща, открытые галереи с арками грубоватой лепки медленно вели их вдоль строения, над двором с шатрами. Вирсат открыла одну из дверей в нешироком, хорошо освещённом коридорчике, и Камайя нахмурилась.
- Подальше покоев не нашлось?
- Госпожа, не изволь гневаться… Я не знаю.
Ладно. Слишком близко, но это ненадолго. Камайя оглядела комнату, просторную, чистую, и бросила взгляд в окно, из которого открывался вид на ещё один двор.
Полукруглый очаг, окружённый мозаикой с зеркальными, бирюзовыми и тёмно-оранжевыми кусочками, весело потрескивал. Камайя подвинула кресло поближе к огню. Боль отдавалась в руку и спину, не такая сильная, как раньше, но отвлечься не получалось.
- Вирсат, я хочу знать, что происходит в городе.
- Госпожа, но господин Аслэг строго приказал…
- Да к чёрту господина Аслэга! - крикнула Камайя, морщась от боли. - Принеси сюда благовония, тут пахнет пылью… И найди мне Чимре! Иначе я сама пойду искать!
- Госпожа, но ты еле двигаешься…
Камайя вынула из ножен самый смертоносный взгляд, и Вирсат слегка побледнела, пятясь к двери.
- Госпожа Камайя… - Чимре, зашедший в комнату в сопровождении Дерре, чуть не плакал. - Что же с тобой…
- Дерре, ты свободен. - Камайя подождала, пока за насупленным евнухом закроется дверь, и повернулась к Чимре. - Меня держат в неведении относительно происходящего в городе. Что вообще происходит?
- Ох… Кавардак! Все напились, один су-туус покалечил своего усыма и убил брата, пропал молодой туус из Оладэ, тиз той же сотни, а двоих бедовых, которых он стерёг, убили.
- Су-туус убил брата? - Почему-то дрожь пробежала по телу. Холод в пальцах, холод на губах. - Кто?
- Хас Харан Хайар.
Как проклятие. Это звучало как чёрное проклятие, и Камайя закрыла глаза, не желая верить.
- Чимре, где он?
- Он в подвале воинского двора. Госпожа, прошу! - воскликнул он, видя, что Камайя встала, шатаясь, и шагнула к двери. - Мне крупно влетит, если станет известно, что я болтаю! Прошу!
Камайя остановилась, держась за стену.
- Кто распорядился запереть?
- Насколько я знаю, прибежали к Бутрыму… К великому Ул-хасу, а он на рассвете после праздника был немного…
Чёрт. Чёрт. Люди Аслэга были заняты поисками того, кто стрелял, а Аслэг был с Камайей в комнате, насколько она могла судить по обрывкам воспоминаний и клочкам слов, оставшимся в памяти. Видимо, Аслэг был вне себя от ярости, что его шкуру решили продырявить, и слуга просто не стал рисковать своей… Отнёс новость о братоубийстве тому, кто лежал с обычным похмельем.
- Госпожа, прошу, вернись в постель… Если тебе станет худо, на меня всех собак повесят! У тебя же рана!
- Она не страшная… Не страшная. Меня вскользь задело, Чимре. Аулун приходила, сказала, что это быстро заживёт. Там была отрава, а это гораздо хуже. Видишь, до сих пор шатает? Она сказала, что наконечник был смазан отравой, а жилы - пропитаны, и если бы он вошёл в тело, а не царапнул, то… Чимре, всё хорошо! - Камайя схватила явно напуганного парня за руку. - Смотри, тут у меня укрепляющее снадобье. Я посплю, чтобы набраться сил, и буду пить его, а ты пока собери мне сплетен и слухов, хорошо? Я хочу знать, что творится в городе.
Чимре поднял бровь, с подозрением глядя на кувшин и зелёную жидкость в кубке с толстой ножкой, потом вежливо кивнул и вышел. Камайя опрокинула в себя зелье Аулун, добрела до широкой кровати с резными ножками и густыми занавесями балдахина и развязала халат, укладываясь на мягкую перину. Завтра нужно будет встретиться с Риком или Руаном, узнать подробности того, во что вляпался Харан, а пока действительно стоит восстановить силы.
7. Кам.Уйди
Лёгкий стук нарушил сон, испорченный долгой дневной дрёмой, странный, витиеватый, обрывочный. Камайя приподняла голову, сонно моргая и пытаясь рассмотреть, чем Вирсат занимается в покоях посреди ночи, но вместо основательной фигуры служанки на фоне очага стоял Аслэг, подсвеченный огнём, и с подозрением нюхал содержимое кувшина.
- Не пей это. Оно начало портиться, - сказал он, заметив, что Камайя проснулась. - Утром пришлют новое.
- Что ты делаешь в моей комнате? - спросила Камайя. Она села на постели, свесив ноги, и схватилась рукой за рёбра. - Я не помню, чтобы ты стучался.
- А мне надо стучаться, чтобы войти к своей женщине?
Камайя распахнула глаза, обожжённая его тоном. Что он себе позволяет?!
- Твоей женщине? - Злость распирала её, и Камайя резко встала и шагнула вперёд, всматриваясь в его лицо. - Твоей?
Он скосил челюсть и нахмурился, но резкий подъём был, по-видимому, не лучшей затеей, и мир качнулся, вылетая из под ног. Аслэг рванулся вперёд, хватая Камайю за руку и за талию, и она скрипнула зубами. Почему он так пахнет?!
- Моей. Ты принадлежишь моему гарему. Тебе лучше вернуться в постель.
Его дыхание было рядом, оно щекотало висок. Камайя страдальчески сморщилась. Высокие небеса, когда это прекратится?
- Отпусти меня! Убери руки! Я не принадлежу тебе!
Он схватил её затылок, и Камайя зажмурилась, раздираемая стремлением оттолкнуть его и желанием притянуть ещё ближе, но он коснулся её губ своими, и она замерла, а потом яростно ответила на его поцелуй.
«И это будешь не ты».
- Уйди! - крикнула она, с силой отталкивая его и хватаясь за рёбра. - Иди, целуй тех, кто хочет тебе принадлежать! «Твоих» женщин! Тех, кто покорно делит тебя по дням недели, по расписанию получая доступ в твою спальню!
Глаза Аслэга в ярости распахнулись, и страх вдруг немного потеснил злость, что захлёстывала Камайю. Он стремительно шагнул к ней, и она отступила, но он дёрнул её к себе, снова целуя, с силой сжимая её руку.
- Что ты себе позволяешь! - крикнула она, с усилием отрываясь от него. - Уйди!
Рука сама взлетела, она не успела остановить её. Пощёчина вышла хлёсткой и звонкой, Аслэг поджал губы и отшатнулся, гневно хмурясь. Камайя стояла, свирепо дышала и прижимала ладонью повязку, пытаясь убить его взглядом, но полумрак мешал, и он сжал кулаки и вылетел за дверь, грохнув ею так, что бокал жалобно звякнул об кувшин, стоявший рядом.
Камайя тихо, но страстно выругалась ему вслед, подавляя желание кинуть в дверь мягким башмачком, потому что для этого пришлось бы нагибаться. Она добрела до постели и дёрнула одеяло на плечи, потревожив рану. Почему воспоминания о страхе предыдущей ночи затерялись в этой ярости, которую он вызывает у неё? Сайпо керэйм та катар, кеймос, скейла, чтоб ему пусто было! Влеко скет, та катаве! Камайя лежала, то рыча, то бормоча ругательства и проклятия, пока наконец ярость не иссякла, и сон не победил её, разжимая яростно сжатые кулаки.
- Госпожа, Аулун пришла, - тихо окликнула Вирсат, нежно гладя Камайю по плечу, возвращая в звонкое зимнее утро. - Говорит, надо осмотреть.
Пальцы Аулун были тёплыми и нежными, а мазь из горшочка холодила кожу. Камайя стояла, скосив глаза на багровые пятна на нежной шее лекарки, но спрашивать не стала.
- Госпожа, рана не беспокоит?
- Вчера болела. Когда я… Когда махала рукой.
- Госпоже не стоит делать так больше. Аулун принесла свежий отвар, добавила туда ещё несколько трав. Тело госпожи сильное, яд быстро вышел. К полудню лекарка приготовит ещё одно очищающее снадобье.
- Аулун, какие новости в городе?
- Господин Руан сказал…
Дверь резко распахнулась. Камайя прищурилась: на пороге стояла улсум Туруд с двумя служанками, а перед ними, во главе этого чудесного, такого желанного этим зябким утром посольства шествовала, задрав холёный носик, Йерин.
Взгляд её на Аулун был медленным и вязким, а на Камайю - цепким и сухим. Аулун скользнула за дверь, повинуясь сверкнувшим перстням. Йерин прошла к Камайе, обдирая её шероховатыми взглядами и обдавая запахами цветов и хвои, и остановилась в полутора шагах, а её красивая бровь выгнулась.
