— У нас есть одна старая легенда. В древние времена жители нашей страны были всемогущи. У них были огромные способности. И жители многое постигли. Они были избранными.
— Я понимаю. Легенда — это такая сказка.
— Если бы это была сказка, мы бы не терпели каждодневную боль. А это, поверь, заставляет верить сказкам от начала до конца.
— Хорошо, продолжай, — смутилась Соня.
— Наша земля сплошь покрыта горами, возвышенностями, холмами. Так вот, о даре. У каждого жителя Верховии имелось врождённое свойство. При каждом физическом подъеме вверх человек испытывал прилив сил, энергии, вдохновения, озарения, мудрости. Всё, что хотел, он получал. И земля эта, казалось, будет процветать во веки веков. Но жители Верховии так возгордились, что однажды их непомерная гордыня сыграла с ними злую шутку.
— Очень интересно.
— Всё самое интересное случилось потом. Чрезмерная гордыня покарала гордецов. Она, сохранив верховенцам способности, потребовала плату. При каждом спуске, даже самом незначительном, житель Верховии должен испытывать боль. Если человек резко спускается с большой высоты, он получает срыв или атаку. И чем круче спуск, тем сильнее боль. Резкий затяжной спуск может вообще убить человека. Вот что такое боль, которая всегда с тобой. Она напоминает нам, кто мы такие.
— Звучит убедительно. Теперь я поняла, почему Эрвину было плохо, когда мы приземлялись. Но у меня не было срыва, я не чувствовала боли. Немного уши заложило.
— Это невероятно!
— Ларри, ты тоже чувствуешь боль?
— Конечно. Мы все с этим живем. Но нам — равномерам проще. Жители Межгорья выбрали равнину. Мы не стремимся к высоте, скорее ищем золотую середину. Меньше подъёмов, меньше спусков.
— Не представляю. Как можно жить с болью?
— Ты права. Это очень тяжело. Мечта всех жителей Верховии избавиться от проклятия. Наши Верхи постоянно ищут способ уменьшить боль. И не добились ничего. Хотя дети до пяти лет не чувствуют боли. Потом постепенно она нарастает. Для взрослых есть средства, их просто море, но они почти не помогают. Все хотят избавиться от боли. Высотомер, который каждый житель проходит при достижении возраста инициации, как раз определяет силу боли и силу подъема.
— У подъема тоже есть сила?
— Конечно, она никуда не делась. Как была, так и осталась. Сила подъёма — предельная высота, которую человек может выдержать при спуске. Хотя иногда я думаю, лучше бы ее не было. Тогда, возможно, не было бы боли…
Ларри задумался. Видно было, как небезразлична ему эта тема. Через пару минут он опомнился:
— Мне пора домой. Запасы Асанны лучше не трогать, всё съедобное лежит вон в той корзине. Мы с Эрвином договорились держать в тайне твое присутствие. Я постараюсь приходить так часто, как смогу. Пойдем, я покажу тебе родник. Там будешь брать воду.
Ларри заторопился. Какая-то неуемная пружина внутри не давала ему покоя. Они вместе вышли из домика и спустились по трем низеньким ступенькам с крыльца.
Совсем недалеко от избушки в лесу бежал ручей, рядом — небольшая, но достаточно глубокая яма, которую наполнял бьющий из-под земли родник. Соне очень понравилось это место. Руки мгновенно застыли, когда она набрала в ладошки прозрачной ледяной воды.
Ларри умылся, тяжело вздохнул, улыбнулся Соне на прощание и побежал к тропинке, ведущей в Межгорье.
Она внимательно посмотрела ему вслед. Надо же, боль при спуске. Стоит запомнить — срыв или атака. Она, наверное, случается при резком снижении. Белый китаец сейчас тоже вниз идёт. Когда постепенно, тогда боль не такая сильная? А ведь верховенцы летают на драконах. Как такое может быть? Или жажда высоты сильнее боли? Странные жители. Почему она очутилась среди них?
Глава 3. Хранилище
Эрвин Вышнев, внук дверника Никандра Вышнева, бесшумно двигался по длинному темному коридору. Каменные своды полукругом нависали над головой, вытягивая тепло из всего живого, что попадало к ним в утробу. Пахло сыростью и плесенью. Парень ощупывал пространство вокруг себя фонариком, в любую секунду готовясь выключить его.
На ногах у Эрвина мягкие башмаки из войлока. Он почти скользил по мраморной плитке, словно тень, забредшая в безлюдный уголок. Эта тень, к слову сказать, была здесь уже второй раз, поэтому двигалась уверенно. Первый визит Эрвина в Хранилище ключей был неудачным. Правда, неудачным его можно назвать только наполовину — Эрвину очень повезло, ведь он тогда случайно познакомился с гвардейцем из охраны Хранилища.
Однажды вечером после работы в Инкубаторе (Эрвин работал помощником мастера) он забрел в кабачок «Кривой Дракон» на окраине города. Эрвин как раз получил аванс и рассчитывал немного покутить. В тот вечер в кабачке собралась разношерстная компания игроков в «Лети, кругляш». Игроки, каждый со своей катапульты, запускали фигурки кругляшей в крутящееся дерево, укрепленное на столе. Дерево кружилось вокруг своей оси, ветви его поднимались, дерево как бы закрывалось, и чьих кругляшей на нем оставалось больше — тот и выигрывал.
Компания парней, громко гогоча, запускала кругляшей с катапульты. Раззадорившийся от вина парень в гвардейской форме нечаянно толкнул другого игрока — и это стало сигналом к потасовке. Здоровенного белобрысого увальня в форме — атаковали парни с окраины. Эрвину не понравилось, что четверо били одного. Он вступился за гвардейца, хотя сам недолюбливал служивых. Баталия закончилась бегством меньшинства, но Эрвин неожиданно получил кредит доверия от неумелого игрока, избежавшего хорошей порции тумаков.
Спасенным оказался Илия Кривонос — гвардеец, служивший при Хранилище ключей. Эрвин воспринял это как знак свыше. Посещение Хранилища — вот чего жаждала его душа давно и бесповоротно! Эрвин предложил гвардейцу продолжить знакомство в другом кабачке и, пребывая в отличном настроении, спустил все деньги разом. Он ни о чём не жалел, поскольку чувствовал: ему крупно повезло. Возможно даже, внук дверника находился в одном шаге от ключей деда. А новоиспеченный дружок Илия, прилично набравшись, готов был болтать о Хранилище всю ночь напролет.
Хранилище — старый подземный бункер — располагалось на окраине Энобуса и находилось под охраной гвардейцев. Для гвардии эта работа считалась полным отстоем — сюда посылали явных аутсайдеров, не способных на какую-либо вменяемую службу. В старом бункере не было богатств — только вещи и ключи дверников, конфискованные при обыске. Когда-то это место считалось хранилищем секретных богатств. Ключами время от времени, конечно, интересовались. Было сделано немало попыток применить их, но все они оканчивались неудачами.
В конце концов, желающих исследовать этот вопрос поубавилось, а с годами и вовсе иссякло. Семнадцать лет назад был изобличен в дверничестве Никандр Вышнев. Вещи и ключи, изъятые у него, перекочевали в Хранилище, и с тех пор сюда никто не заглядывал. Со временем бункер стал самым заброшенным Хранилищем в Энобусе. Мало кто по доброй воле хотел его охранять. Назначение сюда считалось бесперспективной и нудной работой для нижнего состава гвардейцев.
Илия Кривонос был простым парнем из предместий Энобуса. Высокий, неуклюжий, конопатый, с копной рыжеватых волос, он напоминал героя народных сказок, которому должны были достаться царская дочь и полцарства в придачу. Умом парнишка не блистал, перспектива в жизни ему светила отнюдь не радужная, однако троюродный дядька, работавший в городской управе, замолвил за племянника словечко. Илию зачислили в гвардию, и через некоторое время он оказался при Хранилище ключей. Это место было как будто создано специально для Илии! Его единственного из всех не тяготили однообразие и скука службы.
Когда гвардеец свел знакомство с Эрвином, то поначалу даже не поверил своему везению. О таком друге Илия мечтал всю жизнь! Эрвин оказался парнем что надо: щедрым, веселым, к тому же азартным игроком в «Лети, кругляш». Эту игру — вот удача — Эрвин раз за разом проигрывал гвардейцу.
Илия гордился тем, что такой парень, как Эрвин, стал его товарищем, и с легкостью выдал дружку все подробности о Хранилище, которые знал. Их встречи обычно проходили в кабачке, где Эрвин частенько угощал Илию, и тот искренне принимал щедрость за дружбу. Чего уж скрывать — гвардеец любил побаловать себя можжевеловкой, и эта слабость была на руку его новому товарищу.
