Оглушительный грохот, стон. Аякчаану отбросило на камни. Тупая боль в плече и груди.
Мгновение она лежала на холодном камне, пытаясь унять колотящееся сердце и прислушиваясь: кто-то охал и копошился рядом. Девочка сообразила, что выронила сотовый, когда падала, пошарила поблизости, но чуда не случилось – телефона рядом не оказалось.
– Эй! Кто здесь? – наконец жалобно подала она голос.
Понятно, ей могли и не ответить, просто молча сожрать, и всё. Если, конечно, то, что в нее врезалось, питается костлявыми девочками в синтетических лыжных костюмах.
– Черт, – простонали из темноты.
Голос девчоночий. Значит, скорее всего, обедать ею не будут. Это была хорошая новость! Аякчаана осторожно села, придерживая голову, будто опасаясь ее потерять.
– Ты где? – позвала она.
– Ты кто? – ответил ей такой же испуганный голос.
Невидимая незнакомка тем временем, судя по звуку, тоже села: в паре метров от нее прошелестело. Осторожные скользящие касания по камням – незнакомка что-то искала. Аякчаана последовала ее примеру – попробовала нащупать мобильник. Он бы прояснил обстановку быстрее.
И почти одновременно вспыхнуло два голубых огонька – экран сотового телефона Аякчааны и яркий свет на конце длинного серебристого шеста, с которым, видимо, шла незнакомка.
– Ты кто такая? – спросила та требовательно.
Девочка была явно старше Аякчааны, но не намного. На вид ей было около пятнадцати лет. Пронзительный взгляд, светлые прямые волосы заплетены в короткие косички, льняная рубашка без ворота, простой заплечный мешок, в каком Аякчаана обычно носит сменную обувь в школу. Только здесь он был из грубой ткани.
– Я Аякчаана Тимофеева, – отозвалась внучка шамана.
Незнакомка оторопело подалась вперед, переспросила:
– Как? Как, говоришь, тебя зовут?
– Аякчаана Тимофеева. – Девочка постаралась повторить разборчивее. – Я не здесь живу, я из села Кюсюр… [6] А ты кто?
Светловолосая окинула взглядом лыжный костюм Аякчааны, теплую меховую шапку, задумчиво отозвалась:
– Меня Катя зовут, Катя Мирошкина, я из Красноярска… А как ты здесь оказалась?
Катя выглядела озабоченной, даже расстроенной немного, и Аякчаана ее решила успокоить – возможно, ее новая знакомая приехала к кому-то в гости на полярную станцию, пошла гулять к Кигиляхам, да и заблудилась.
– Я сюда с дедушкой прилетела, на большом вертолете. Дедушка нам обязательно поможет. Он меня там остался ждать, около Кигиляхов…
Незнакомка прищурилась.
– Около чего? – опять не поняла.
– Кигиляхов, это Каменные люди по-нашему, священное место, особое, – гордо пояснила Аякчаана, но, посмотрев на почти испуганное лицо Кати, добавила: – Ты не бойся, мы сейчас найдем дорогу назад, все дедушке расскажем, и он что-нибудь придумает. Ты вообще здесь как оказалась? А может, тебе тоже Кигиляхи велели прийти?
– Мне? – Катя пожала плечами, удивленно огляделась по сторонам. – Нет. Я вообще-то думала, что сейчас дома окажусь.
Она неопределенно махнула рукой.
– Слушай, – Аякчаана чувствовала, что новой знакомой нужна поддержка, больно расстроенной она выглядела, – ты, наверно, к кому-нибудь с полярной станции приехала, да? Пошла посмотреть Кигиляхи и заблудилась, как и я! Да? И тоже, наверно, как и я, упала в щель между валунами, верно?
Катя посмотрела на нее внимательно, отрицательно мотнула головой. Потом указала подбородком на стены вокруг и спросила:
– А это что, пещера?
Разговор получался какой-то странный. Словно слепой и глухой встретились и пытаются представиться друг другу. Так, во всяком случае, подумала Аякчаана.
– Вроде того. – Грустно вздохнув, она кивнула через плечо: – Надо к дедушке возвращаться, заблудились мы.
Катя между тем начала приходить в себя. Она тщательно осмотрела одежду, в которую была одета Аякчаана, ее мобильник.
– Сейчас год какой? – спросила она, прищурившись.
– 2015, конечно. – У Аякчааны даже брови поднялись от удивления.
– А день?
– Второе сентября…
При этих словах у Кати брови поползли наверх.
– Как второе сентября? Ты ничего не путаешь?
– Я ж не сумасшедшая… – Аякчаана встала.
– А отчего на тебе одежда зимняя? – удивилась Катя.
– Так холодно же… сентябрь. Здесь все-таки север.
– Что значит «север»? – опять не поняла Катя.
– Север то и значит – север. – Аякчаана начала чувствовать себя сумасшедшей. – Якутия! Снег! Полюс хо́лода! Слыхала про такое?!
– Якутия?! – прошептала Катя и растерянно потерла переносицу. – Почему Якутия?.. Ничего не понимаю. Я должна была встретиться с мамой. Я же ее нашла…
Она покинула подвал в Александрии пару мгновений назад. Взмахнув посохом, оказалась в красивом зале с высокими сводами и клубящимся по стенам мороком – иссиня-черным и будто живым. Она была уверена, что это дом. Пошла по единственному коридору, выходившему из зала. Потом побежала, надеясь скорее встретиться с мамой.
«Встретилась», – с горечью отметила Катя.
Аякчаана ничего о надеждах Кати не знала, потому смотрела на нее с опаской и удивлением и уже не знала, что ответить.
– Якутия, Якутия. А ты что ожидала увидеть?
Катя потрогала ушибленный лоб, растерянно поправила волосы, повертела в руках свою серебристую палку. Все это она проделала, не проронив ни слова.
– Ну уж точно не Якутию и точно не второе сентября 2015 года, – наконец прошептала она. – И что мне теперь здесь делать?
«Ясно. Ненормальная!» – заключила Аякчаана, но вслух говорить не стала. Не хотелось расстраивать несчастного человека. Вместо этого она поторопила новую знакомую:
– Идём к выходу скорее, дедушка нам непременно поможет. Он знаешь какой умный! – И тут Аякчаана растерянно огляделась. – Вот только я сообразить не могу, откуда я пришла…
– Оттуда. – Катя уверенно показала ей рукой в направлении одного из проходов.
Аякчаана с сомнением посмотрела в темноту.
– С чего это ты взяла?
Катя пожала плечами:
– Это же очевидно. Я выбежала из того коридора. – Она махнула рукой в темнеющий провал рядом. – Ты говоришь, что пришла… упала… с поверхности, значит, тебе надо идти вверх. Вверх ведет только одна тропа. Эта.
– А с чего ты решила, что ты пришла именно с той стороны? – Самоуверенность незнакомой девочки начала выводить ее из себя.
– Я шла по коридору, сделанному человеком, там были обработанные стены, облицованные кирпичом. – Катя махнула рукой назад, на каменные стены тоннеля, из которого появилась. – А твой тоннель – дело рук природы или очень неумелого мастера. Здесь стены видишь какие – дикие совсем.
Аякчаана не поверила. Сделав пару шагов внутрь коридора, из которого, как утверждала незнакомка, та выбежала, она посветила телефоном на стены. В самом деле, выложены кирпичом. Причем каким-то диковинным, гладким и матовым, темно-зеленым. По сравнению с ним ее часть тоннеля выглядела действительно дико.
– Так что поворачивай и шагай к своему дедушке, – скомандовала Катя, вставая и направляясь к своему тоннелю.
– А ты? Здесь, что ли, останешься?
– С чего бы это? Я пойду туда, куда мне надо. Поняла? – и Катя, подхватив свою палку, бодро скрылась в продолжении своего коридора. За ней, подпрыгивая в такт ее походке, тающей змейкой струился голубовато-синий свет.
– Стой! – закричала Аякчаана.
Ей вдруг стало страшно остаться здесь, в темноте коридора, одной. Вдруг она сама не найдет дорогу назад?
И она бросилась догонять светловолосую девочку.
– Подожди!
– Чего тебе? – Катя встала, опираясь на свой серебристый посох, а над ее головой светился голубоватый шар, на который, как зачарованная, уставилась Аякчаана.
С трудом оторвала взгляд от диковинной сферы, выпалила:
– Давай вместе пойдем…
У Кати дар речи пропал.
– С чего бы это? Ты, кажется, к своему деду торопилась и каким-то киляхам…
– Кигиляхам, – автоматически поправила Аякчаана, не сводя восторженных глаз с чудесного шара, и честно созналась: – Я боюсь заблудиться тут.
