Гриффин хотел сказать богине, что она прощена, но голос отказался повиноваться ему. Богиня повернулась к богу.
— Есть только один способ спасти его, сын мой. Вы с ним должны обменяться душами. После этого ты станешь смертным и с помощью моей силы сохранишь достаточно бессмертной сути для того, чтобы исцелить его разбитое тело и выжить. Но ты действительно станешь смертным — во всех отношениях. Тебе это понятно?
Вулкан кивнул.
— Да, матушка.
— Ты понимаешь, что, если ты это сделаешь, ты проживешь всего одну и только одну недолгую жизнь здесь, в современном мире, а когда умрешь, твое тело обратится в прах, а твой дух отправится в поля Элизиума?
— И я проведу эту жизнь со смертной женщиной, которую люблю, так? А когда и она тоже умрет, позволено ли и ей будет войти в поля Элизиума?
Гера наклонила голову.
— Даю тебе священную клятву, что ее дух найдет там дом и успокоение.
— Я все понял, и я согласен.
— Очень хорошо, сын мой.
Гера подошла к распростертому на полу телу Гриффина и опустилась рядом с ним на колени. Богиня коснулась лица пожарного. Он подумал, что рука у нее удивительно мягкая и прохладная.
— Слушай меня внимательно, смертный человек. Мой сын Вулкан, бог огня — муж Венеры, которую, насколько я знаю, ты полюбил. Он может спасти твою душу и твою жизнь, но для этого ему нужно завладеть твоим телом и твоей смертной жизнью. А ты, в свою очередь, займешь его место — место одного из двенадцати олимпийцев, место бога огня. Ты сохранишь свою душу и свои воспоминания, но после этого ты должен будешь вечно хранить священную кузницу и огненную колонну. Ты станешь богом огня. Тебе это понятно?
Огромным усилием воли Гриффин заставил умирающее тело заговорить:
— А Венера знает об этом?
Гера покачала головой.
— Нет.
— Если я скажу «нет», я умру? — хрипло выговорил Гриффин.
— Ты безусловно умрешь, но тебе незачем бояться смерти. Ты был хорошим человеком. И могу заверить, после смерти ты станешь воином в полях Элизиума.
Начавшие мутнеть глаза Гриффина посмотрели на бога, которого Гера называла Вулканом.
— Мои сестры... — Его и без того чуть слышный голос прервался.
Вулкан тоже опустился на колени рядом с Гриффином.
— Я знаю твоих сестер. Я буду заботиться о них и защищать их, как будто они — мои родные сестры. Они никогда не узнают о том, что я — не их обожаемый брат.
— Поклянись, — выдохнул Гриффин.
— Клянусь священной клятвой.
Гриффин закрыл глаза и прошептал:
— Тогда я согласен. Я готов обменяться с тобой душами.
Гриффин услышал, как Гера начала что-то ритмично начитывать; слов он не понимал, но сила заклинания ударила его с куда большей мощью, чем до этого бешеное пламя пожара. А потом он почувствовал, как его неудержимо тянет куда-то, как будто он угодил в гигантский торнадо. Он открыл рот и закричал, и кричал, кричал... а потом очутился в бесконечной черноте такой темной ночи, какую он не мог бы и вообразить, и его поглотило ничто.
Пию разбудил телефонный звонок. Спросонок она пробормотала:
— Вулкан, дай мне его, а?
Потом она вспомнила, что он древний бог и, наверное, ничего не знает о звонящих телефонах. Пия открыла глаза, ожидая увидеть улыбку бога огня, возможно слегка смущенную, но сексуальную, теплую... Она протянула руку...
Его не было рядом. В постели обнаружилась только Хлоя, сонно моргавшая в изножье кровати. Пия была одна в спальне. Нахмурившись, девушка взяла трубку.
— Алло?
— Это Дорис Пия Чамберлейн? — спросил напряженный мужской голос.
— Да.
— Мисс Чамберлейн, это Роберт Томас с центральной городской пожарной станции.
— Который час? — машинально спросила Пия, ни о чем еще не подумав.
— Пять утра, мэм. Э-э... я звоню по просьбе Гриффина Ди Анжело.
— Гриффин? — От ужасного предчувствия Пия похолодела с головы до ног. — С Гриффином что-то случилось?
— Да, мэм, боюсь, что так. Наш капитан получил травму на службе. Он сейчас в госпитале Святого Иоанна, его готовят к операции. Он просил позвонить вам, чтобы вы приехали туда.
— Сейчас буду.
Пия повесила трубку и схватила джинсы и свитер, лежавшие на пуфике перед туалетным столом.
— Вулкан? — позвала она.
Но ответа не услышала.
— Вулкан!
Громко выкрикнув его имя, девушка быстро пробежала по дому. Неужели он вернулся на Олимп? Но почему он даже не разбудил ее? И почему он исчез прямо посреди ночи?
Пия села в машину и со всей возможной скоростью помчалась к госпиталю. Гриффин пострадал. Ну конечно, он и должен был позвонить именно ей. Он ведь понимал, что Пия — его единственная связь с Венерой. Значит, ей нужно попросить Вулкана сообщить на Олимп, что Венера должна сейчас же вернуться сюда и прийти в госпиталь. Но куда подевался сам Вулкан?
У Пии что-то болезненно сжалось внутри. Что-то тут не так... Что-то тут чудовищно неправильно...
Она ворвалась в медицинский центр Святого Иоанна с той стороны, куда доставляли больных на «скорой помощи», и едва не налетела на перепачканного сажей пожарного.
— Я Пия Чамберлейн. Мне позвонили насчет Гриффина Ди Анжело...
— Сюда, мэм, прошу вас.
Пия пошла за мрачным молодым человеком по коридорам медицинского центра. Их остановила какая-то медсестра.
— Это та женщина, которую просил вызвать наш капитан, — объяснил ей пожарный.
— Тогда пойдемте со мной, мисс. Но вам надо поспешить. Его сейчас отвезут в операционную. У вас всего минута-другая.
— Но как он? — спросила Пия, почти бегом устремившись за медицинской сестрой.
— Не слишком хорошо, — ответила та, не глядя на девушку.
Она привела Пию в комнату со стеклянными стенами, где было полным-полно народу. Пия порадовалась, что все происходит с такой ошеломительной скоростью. Если бы у нее было время немножко подумать, она бы, пожалуй, испугалась, а то и упала бы в обморок. Потому что она просто не узнала Гриффина. Его лицо было черным, окровавленным. Губы вздулись и потрескались. Вся левая половина тела от талии и ниже была накрыта специальной палаткой, и всего Гриффина при этом опутывали какие-то трубки и провода.
— Две минуты, мисс, — строго сказала медицинская сестра.
Пия заставила себя подойти к изголовью узких носилок «скорой помощи».
— Гриффин? Это я, Пия!
Веки Гриффина вздрогнули, а потом его голубые глаза открылись. Пия посмотрела в них — и что-то в ней дернулось... что-то, чего она не могла понять. Она подошла поближе. Его распухшие губы шевельнулись. Пия наклонилась к нему.
