Мария Снайдер - Испытание магией

Тревожась о Валексе, чего только я не воображала! Чтобы отвлечься от страшных мыслей, старалась думать о Кики. Близко ли она? Чует ли мой запах, следует ли по пятам? Сейчас, когда я не в состоянии мысленно ее дозваться, понимает ли, что мне нужна ее помощь?

Солнце висело низко над горизонтом, когда тележка снова остановилась. Кончики пальцев мучительно жгло: действие кураре заканчивалось. Вскоре меня уже охватили судороги, боль и холод. Дрожа, я проглотила остаток теобромы, готовясь к новому уколу отравленной иглой.

Но нет: женщина забралась на тележку, стала надо мной, широко раскинув руки.

— Добро пожаловать в Пустошь. В твоем случае, добро пожаловать в ад.

В неярком вечернем свете я хорошо разглядела ее серые глаза. Незнакомке было лет тридцать; черные космы падали ниже талии. Крупное, словно кованое лицо кого-то напомнило, но я не могла сообразить, кого именно. Голова болела, мысли были вязкие, неповоротливые. Я попыталась нащупать энергетическую нить — и не нашла ее. Кругом был один воздух. Совершенно пустой.

Женщина довольно улыбнулась.

— Это одно из немногих мест, где в энергетическом покрывале — дыра. А нет энергии — нет и магии.

— Где мы? — выговорила я хрипло.

— На Давиинском плато.

— Кто ты?

Она мгновенно посуровела. Закатала рукава своего желтого плаща и предъявила оголенные руки. На коже были вытатуированы лиловые фигурки, животных.

— Еще не догадалась? Убила так много народу, что и не сообразить?

— Я убила четверых мужчин — но в случае чего и женщину могу прикончить.

— Да ты не больного хвались. Расхвасталась! — Она достала из кармана нож.

Я поспешно соображала: из тех четверых я хорошо знала Одного лишь Рейяда, а прочих убила, защищаясь. Совершенно чужие, незнакомые люди.

— Так-таки не догадываешься? — Она подалась ближе.

— Нет.

В серых глазах полыхнула ярость. И тут я вспомнила: Могкан. Преступный маг, который похитил меня в джунглях и пытался отнять мою душу. В Ситии его называли Кангом.

— Кангом заслуживал смерти.

В сущности, смертельный удар нанес Валекс, но перед тем мы с Айрис опутали негодяя магической сетью. Я не числила Могкана-Кангома среди убитых мною людей, но, что ни говори, отношение к его смерти имела прямое.

Лицо женщины исказилось от бешенства. Мгновенным движением она всадила нож мне в правое предплечье и тут же выдернула.

— Кто я? — потребовала она.

Рука болела невыносимо, но я выдержала яростный взгляд своей мучительницы.

— Ты — сестра Кангома.

Она кивнула:

— Верно. Меня зовут Алея Давиинская.

Что за странное имя? В Ситии нет Давиинского рода.

— Я прежде была, из Песчаного Семени, — пояснила она, с отвращением выговорив родовое имя. — Они застряли в прошлом. Мы сильнее всех в Ситии, а Семена рады шляться по равнине, мечтать да болтать языком. А вот брат понимал, как можно править страной.

— Но он помогал Брэзеллу захватить власть в Иксии. — У меня кровь хлестала из раны, и было трудно уследить за мыслью Алеи.

— Это был первый шаг. Он хотел подчинить себе армии северян, потом напасть на Ситию. А ты все погубила!

— У меня не было выхода.

Алея полоснула ножом мне по левой руке от плеча до запястья.

— Ты еще пожалеешь о том, что натворила. А потом я перережу тебе глотку — точно так, как ты обошлась с моим братом.

Несмотря на боль, я подосадовала, что Алея испортила защитную рубашку Валекса. Вот было мне о чем заботиться!

Она снова занесла нож, готовясь располосовать лицо. Спеша ее отвлечь, я спросила первое, что пришло в голову:

— Ты живешь на плато?

— Да. Мы порвали с Песчаным Семенем и объявили себя новым родом, — сообщила Алея с важностью. — Мы подчиним себе всю страну. И нам больше не придется воровать, чтобы выжить.

— А что вы станете делать?

— Один из нас отправился на поиски магической силы. Когда он пройдет ритуал до конца, то станет сильнее, чем все четверо Магистров Магии.

— Это ты убила Тьюлу? — Она не поняла, о ком речь, и я добавила: — Сестру Опал.

— Нет. Эта забава досталась моему двоюродному брату.

Итак, Алея и Копьеглав из одной семьи. Значит, на поиски силы отправился именно он; я так и думала, оттого и спросила про Тьюлу. На кого же Копьеглав нацелился для завершения ритуала? Собственно говоря, ему подойдет любая девушка, имеющая магические способности, и убийца может сейчас находиться в любом уголке страны. А у нас осталось всего два дня, чтобы его отыскать.

Я невольно рванулась; веревки держали крепко.

Алея усмехнулась:

— Не дергайся. Ты не доживешь до дня, когда Сития будет очищена. Тебе уже недолго осталось.

С этими словами она вытащила иглу и вонзила ее мне в рану на руке. Я вскрикнула.

— Незачем попусту лить твою кровь на тележке. У нас есть особая штука; в ней я могу собрать твою красную жизнь и затем правильно ее употребить. — Алея соскочила наземь.

От кураре боль в руках начала стихать, однако паралич не охватил все тело. Сказывалось действие противоядия. К тому же на Пустоши я могла не тревожиться о том, что сознание окажется подвластно чужой магии; это радовало. Однако я была привязана к тележке и безоружна; никакой уверенности, что мое измученное тело будет в состоянии сражаться.

Я не решилась повернуть голову и поискать свой вещевой мешок с посохом: увидь это Алея, она поймет, что я могу шевелиться. Поэтому я крепко сжала зубы, чтобы не стучали, и велела себе лежать тихо.

Раздался глухой удар, тележка накренилась. Голова у меня поднялась вверх, ноги опустились к земле. Из этого нового положения я увидела «особую штуку», о которой толковала Алея: сколоченная из крепких балок четырехугольная рама. С верхней перекладины свисали цепи с кольцами, подведенные к вороту; с его помощью подвешенного на цепях человека можно было поднять или опустить. Внизу рамы был закреплен металлический таз. Насколько я понимала, он предназначен для того, чтобы в него стекала кровь жертвы.

За этим устройством далеко тянулось ровное, расцвеченное желтыми и коричневыми оттенками Давиинское плато. По сравнению с приспособлением для пыток оно казалось мирным, спокойным, дружелюбным.

Сердце бешено заколотилось. Я старательно глядела прямо перед собой, когда Алея вновь появилась в поле зрения. Она была немного выше меня, и ее подбородок оказался на уровне моих глаз. Она сняла плащ, оставшись в синих штанах и в блузе с короткими рукавами; на ткань были нашиты белые кружочки, точно чешуя. Талию охватывал кожаный пояс.

— Ну как, полегче стало? — спросила Алея, словно и впрямь заботилась о моем самочувствии. — Давай-ка проверим. — И она ткнула ножом мне в бедро.