— В обороте! — голос наполнился запоздалым раскаянием, перемешанным с отчаянием, — Ну, не настолько же вы неуязвимы!
В ответ меня лишь одарили высокомерным холодным взглядом и молча отошли надевать рубашку. Мурес определенного куда-то собирался, но мне так и не сказал ни слова. Я, уже успев усесться на кровати, наблюдала за неторопливыми уверенными передвижениями начальства по номеру. Мой взгляд, который в любом другом просверлил бы дырку, был полностью проигнорирован. И вот тут в мою слегка гудящую голову пришло озарение: “Задание! Сегодня же нужно собрать кристаллы наблюдения из номеров!”.
Это заставило подорваться с кровати и оперативно одеваться самой. Конечно, меня никто с собой не звал. Мужчина явно обиделся и теперь делал вид, что он, вообще, в номере один. Но где-то в глубине души у меня жила уверенность, что для отлынивающих от трудовых обязанностей у разведчика отдельная пыточная. А мне хватит и тех, которые я уже успела заслужить за эти пару дней.
О решении идти вместе с капитаном жалеть не пришлось. Заключительная вылазка показала, что разыгрывать возлюбленных, зажимаясь по коридорам отеля, совершенно не обязательно. Так же как и доводить меня до полуобморочного состояния, взламывая двери. Дарх, правда, перед тем, как ломиться в номера, подкараулил уборщицу и при помощи душевных бесед о старом друге, выяснил, что все постояльцы из этого крыла сегодня съехали.
Несмотря на молчание и явное не желание общаться, моему участию в работе Табурет не препятствовал. В полной тишине мы вновь обыскивали номера и извлекали из тайников кристаллы. Правда, в предпоследней комнате нас ждал весьма неприятный сюрприз в виде работницы отеля. Мурес немедленно начал возмущаться, что все двери в этом коридоре одинаковые, а я разыгрывать сварливую жену. Табурет то ли и вправду разозлился, то ли проявил потрясающий актерский талант, моментально начав со мной ругаться, услышав “Говорила же, что это не наш номер!”.
— Вечно ты что-то говоришь! Если знаешь куда идти — так показывай! — размахивал руками Мурес.
Обмениваясь подобными фразами, под взглядом перепуганно-удивленной уборщицы мы ее и покинули. За кристаллами туда потом все равно вернулись, только вот капитан стал заметно напряженней и явно ускорился. По-прежнему меня игнорировал и о том, грозят ли нам неприятности в известность ставить не спешил. А я не торопилась спрашивать. Лишь уже в нашем номере в пустоту было брошено “уезжаем через 10 минут”.
Так до самой комнаты академического телепорта и молчали. Капитан имел настолько грозно-мрачный вид, что у него ни один таможенник не осмелился ничего спросить. Лишь быстро взглянул на документы и постарался поскорее избавиться от “счастливого” туриста. Я похоже выглядела не менее сердитой, и мои вещи тоже никто проверять не стал. Хотя на границе пришло запоздалое осознание, что парочка трав купленных на базаре являются контрабандой. Слава Опу — повезло. Даже представлять, что бы со мной сделал Табурет, за такую подставу, было страшно.
Поэтому я с настоящим облегчением выдохнула, оказавшись в стенах ЗАРСа, ни капельки не постеснявшись сделать это в присутствии Муреса. А зря. Дарх истолковал все по-своему. Сверкнул глазами, с грохотом поставил свой чемодан на пол и недовольно уставился на меня.
— Знаешь, Сатор, я в жизни никогда женщин ни к чему не принуждал! — сделав гнетущую паузу, капитан продолжил, — и тебя тоже не трогал.
Короткая речь была буквально пропитана обидой и скрытым “как ты могла обо мне так подумать!”. Эта мысль сквозила из каждой буквы, паузы и эмоции. Одарив меня напоследок еще одним “убивательным” взглядом, Табурет пнул свой чемодан в телепортационный круг и был таков.
А теперь вот, пожалуйста: “Ваши занятия отменены”. Какая мелочность, однако! И что он теперь меня уволит? Казнит? В тюрьму отправит? “Сдаст родителям”, - всплыла немного гнетущая версия из глубин души, кто где-то гаденький и злобный придумывал, как бы он сам со мной расправился. Я бы даже могла предположить, что это была такая искореженная версия совести.
— Не отменены, Ликфил, а перенесены, — племянница капитана мне широко и радостно улыбнулась, демонстрируя белые, крепкие на вид зубы на слегка смуглом лице, — и смертоубийство тоже. На одну неделю всего.
Позади девушки из примыкающего коридора вылетела маленькая бумажная птичка и, раздражающе чирикая, нацелилась прямо на меня.
— Сенто, — поймала падающую в руки записку и тут же развернула.
“Жду у телепорта. Мурес” — значилось в послании.
Глубокий вдох, почти такой же спокойный выдох и полное самообладание. Хватит с меня и тех необдуманных эмоций, что вырвались в Борукане. Запугивать себя больше не позволю, шантажировать тоже. В конце концов, он заключил со мной трудовой договор, вот и будем строить исключительно рабочие отношения. А если дарх не отцепится от меня со своими притязаниями, — клятвы “не навреди начальнику своему” я не давала. Пусть от магии, как показала практика, толку нет, но зелья-то никто не отменял. А к ним Табурет очень даже восприимчив.
— Господа адепты! К нашей следующей встречи с вас по докладу про три самых распространенных яда среднего уровня летальности. Кто про какой рассказывает, договоритесь сами.
На лицах блохасто-ушастого дуэта растеклось страдание, а “племяшка” лишь утвердительно кивнула. Одарив многообещающей ироничной улыбкой троицу, я отправилась в сторону телепорта в самом приподнятом расположении духа.
По длинным коридорам академии, впервые в этом учебном году, вышагивала, уверенно расправив спину. Впервые жалела, что не на каблуках, стук которых мог бы разноситься, впиваясь в стену и окружающих, будто точные удары, заранее деморализующие противника. Впрочем, главным было внутреннее убеждение — теперь мы с Муресом наравне. Правда, соседствовало оно с удивлением, почему эта очевидная с самого начала уязвимость Табурета, сразу не стала моей основной защитой от всех посягательств. Озадаченная вопросами собственного выживания, как-то не сообразила, что начальника тоже можно если не запугать, то буквально отравить ему жизнь.
Такие мысли сделали меня весьма жизнерадостной и в комнату телепорта я практически впорхнула, осененная счастьем. Где сразу же наткнулась на мрачную громадину. Дарх был мрачнее грозовой тучи и из-за этого, казалось, занимал все пространство. Представить кого-то еще смурнее казалось невозможным, но увидев меня Табурет именно это и сделал — стал еще угрюмей.
— Я смотрю у тебя, Сатор, прекрасное настроение, — сказано было с таким осуждением, словно это самое страшное преступление во всем Мараде.
Мужчина до кучи скрестил руки на груди, отчего стал еще напряженнее.
— А что сотрудникам разведки положено ходить угнетенными, с вечной тоской и страданием на лице? — с легким сарказмом и немного свысока парировала в ответ.
Даже посетовала опять, что без каблуков. Разговаривать с Табуретом, смотря снизу вверх, в таком тоне было не просто. Но сдаваться и прогибаться под капитана я теперь точно не собиралась. А затянувшаяся пауза, во время которой мужчина явно переваривал услышанное, придала сил для дальнейшего злословия.
— В моем контракте требований к настроению не указано. Если хотите на чью-то кислую морду смотреть — у вас для таких целей Калири имеется в полном комплекте: там и харя, и уныние в наличии.
Я готова поклясться, что у Муреса от моих слов дернулся глаз. В остальном капитан остался незыблемой мрачной тучкой. Чему нельзя было не радоваться. Решиться вновь язвить Табурету, было сродни прыжку со скалы в темную воду в жаркий день: останешься на суше — умрешь от солнечного удара, что же находится под зеркальной гладью не узнаешь, пока не нырнешь. Но, слава Опу, обошлось. Да и где-то внутри теплилась надежда, что это неплохой способ разонравится дарху.
— Требований таких, безусловно, нет, — выдернул из омута собственных переживаний мужчина, — просто удивительно прекрасное настроение, для женщины которую накануне пытались, по ее мнению, изнасиловать.
