древнего феникса? — поразился светлейший. — Легендарная коллекция… я слышал, что императорская семья, обладатели магии крови, собирают кровь разных магов, разных существ. У вас есть кровь древнего феникса?
— Как недавно выяснилось… да, есть.
— В таком случае, — Анаасг усилием воли взял себя в руки, но по–прежнему излучал удивление. — Вы и сами знаете.
— Я могу догадываться. Но почему орден так заинтересовался вами — только предполагаю.
— Вы ведь уже поняли, что свет и тьма имеют одно начало. Общий исток. Суть света и тьмы одна — это сила, энергия, вне зависимости от ее окраски. А фениксы… сохранили доступ к Первозданной Тьме и Первозданному Свету. От них — лишь один шаг, шаг назад, к чистой силе без малейших окрасок.
— Если Первозданный Свет — это жизнь, а Первозданная Тьма — это смерть… тогда что же такое Первозданная сила? — спросил Эроан.
— Невероятное могущество в каждой капле, потому что оно может стать чем угодно: светом или тьмой или даже стихией. А возможно… ничем.
Орденцы хотят уничтожить мир?! Нет. Не может быть.
— Они же не идиоты, — озвучил Эроан мои мысли. — Они не могут хотеть все уничтожить, потому что в этом случае погибнут и сами.
— Полагаю, хуже. Первозданная Тьма — и есть смерть. Мы можем познакомиться с Первозданным Ничто, а это не только смерть телесной оболочки — полное забвение. Вы ведь знаете, есть некоторые разделы магии, открывающие доступ к нашим душам. Это доказано — души существуют. И они вполне могут перестать существовать.
Души существуют — проверено. Вот только… только что–то не вяжется. Ну не верю я, что орденцы — фанатичные безумцы, которые мечтают не просто сдохнуть — в небытие раствориться!
Должно быть что–то еще.
А что, если они все–таки жаждут не тотального, безвозвратного уничтожения? Что, если они хотят заполучить ни с чем не сравнимое могущество? Ведь нет ничего более могущественного, чем завладеть субстанцией, которая в любой момент может стать чем угодно: Первозданным Светом или Первозданной Тьмой.
Черт возьми. И мы снова приходим к крови древнего феникса, в которой одновременно заключены и свет, и тьма. Вот оно. Орденцы хотят все и сразу: Первозданный Свет и Первозданную Тьму в одном флаконе.
Мысли пульсировали в моей голове и рвались наружу, но я старательно молчала. Мы не можем доверять Анаасгу. Настолько — не можем! Для начала стоит поговорить с Эроаном наедине.
— Я опечален мыслью, что так скоро придется расстаться со Стасей. Но мои чувства в данном случае, вероятно, не имеют никакого значения. Стася, знай, мы всегда рады принять тебя в Феоаре. Возвращайся в любой момент.
— Загляну, вероятно, — ответила я, намеренно не используя слово «вернусь».
Мы с Эроаном поднялись. Фьёр соскользнул на пол.
— Встретимся за ужином. Я сейчас же начну приготовления, — сказал светлейший, провожая нас.
Посреди коридора мы встретились с Вильхеемом и Стаагом, которые явно направлялись в кабинет. Вместе с ними обнаружился и Даррэн.
Мы кивнули друг другу, расходясь в разные стороны. Даррэн остался с нами.
— Какие будут указания? — спросил он.
Мы продолжили путь к отведенным нам комнатам.
— Сегодня за ужином соберется вся знать Феора. Светлейший объявит, что нашлась последняя из Араваэлрь. Остальное обсудим уже в комнатах.
Похоже, Эроан почувствовал, что мы не одни. За очередным поворотом обнаружилась целая группа фениксов. Дети, на вид лет десяти–двенадцати, хотя я явно не сильна в определении возраста фениксов, толпились рядом с двумя взрослыми женщинами. Но при виде нас, а вернее, Фьёра, заголосили:
— Какой славненький!
— Это темный раах, да? Темный раах?
— Какой лапочка! Какой чудесный!
— А можно потрогать?!
Мальчики старательно держались, а вот девочки на эмоции не скупились.
Фьёр вытаращил глаза, прячась за мной.
— Они разорвут меня на части!
— Только затискают. Возможно, теперь до смерти…
— Пожалуйста, лэйда, лэйды, можно его потрогать?!
О, нас приняли за высокородных фениксов? В смысле… и меня, и мужчин?!
— Дети, угомонитесь! Вы же его пугаете! — пытались увещевать взрослые.
В общем, я ответить не успела.
Дети рванули к рааху. Тот с диким, оглушающим визгом взлетел на потолок и побежал. Кверху пузом. Я задрала голову, с любопытством наблюдая, как Фьёр несется прямо по потолку, стремительно, как только он умеет, перетекая. Хм… а крылья ему на что? Мог же просто лететь.
— Дети, — заметила я, — Фьёру, конечно, приятно такое внимание, но он испугался, когда вы все скопом на него набросились.
— Простите, лэйда!
— Простите… эм… лэйда? — добавили взрослые. — И… лорды?
Я кивнула, невозмутимо продолжая путь. Ничуть не сомневалась, что по потолку Фьёр уж точно без проблем доберется до наших покоев.
Уже в нашей комнате Эроан пересказывал Даррэну состоявшийся разговор, а я вместе с раахом устроилась на подоконнике. Тем более ширины и глубины подоконника для этого вполне хватало, а окно было настолько качественно сделано, что с улицы не поддувало.
Снова задумалась, почему я‑то боюсь холода. Неужели из–за своей человеческой половины?
А ведь получается, что у меня на самом деле есть все шансы отрастить крылья и полететь. Интересно, как это будет? Когда уже можно будет попробовать? Придется, наверное, все–таки наведываться в Феоар, чтобы обучаться у них. Я хочу освоить магию фениксов!
— Стася, — закончив с Даррэном, Эроан приблизился ко мне. Я услышала, как хлопнула дверь. Повернула голову, чтобы убедиться: маг ушел. — Переживаешь? Я вижу, тебе все это не нравится.
— Все — не все… слишком сложно. Мне интересно научиться тому, что умеют фениксы. Особенно привлекают мысли о полетах. Неожиданно, — я усмехнулась. — Но мне по–прежнему кажется, что у них слишком уж все подозрительно с гибелью правящей семьи. Я рада, что меня не планируют сажать на трон, а значит, поводов от меня избавиться вроде как нет… А впрочем, Анаасг мог специально так сказать, чтобы я не намеревалась сместить его. Но вдруг он так время выигрывает? А потом я случайно узнаю от кого–нибудь, что все–таки имею право на трон. И пока я не узнала, ему нужно… — Не договорила. — Когда это я стала такой подозрительной?
— Я понимаю, — Эроан присел рядом со мной на подоконник. Фьёр по доброте душевной даже немного подвинулся, чтобы всем хватило места. — Ты ведь уже взрослая, самостоятельная женщина. Ты рассказывала, что твои родители умерли пять лет назад.
