Хэзер спрыгнула с мотоцикла. Она расстегнула шлем и протянула его бродяге. Взъерошенные волосы Вона блестели под фонарями, как темный шелк.
— Я пойду с тобой, — сказал Вон, поднимая солнечные очки на макушку. — Тебе нужен телохранитель, дорогая, и я этого хочу.
Хэзер посмотрела в зеленые глаза бродяги. Татуировка в виде полумесяца блестела на свету подобно льду.
— ДеНуар должен быть там. Но спасибо.
— Не имею ничего против Люсьена, но твоя безопасность не будет его главной заботой.
Хэзер изогнула бровь.
— А будет ли твоей?
— Ради Данте, — сказал Вон. — Я знаю, он беспокоится о тебе.
Хэзер сглотнула.
— Он тоже имеет для меня значение, — ответила она. — Но скоро рассвет. Ты впадешь в Сон.
— Смотри, всякий раз, как я буду дремать, просто бей меня. Сильно.
— У меня хватает забот помимо того, чтоб таскать за собой твою сонливую задницу по Калифорнии, — сказала Хэзер с мимолетной улыбкой. — Спасибо, еще раз, но я забочусь о себе большую часть жизни. Я знаю, что делаю.
Вон сверкнул озорной улыбкой.
— Не сомневаюсь, дорогая. Совершенно не сомневаюсь.
— И нам нужен кто-то здесь на случай, если я ошибаюсь насчет Джордана.
— Но ты ведь знаешь, что не ошибаешься, — сказал Вон, поднимая подножку и поворачивая дроссель. Урчание Harley перешло в рев.
— Хорошего полета, — сказал он. — И еще лучше охоты. Верни его, дорогая. — Стукнув ногой по приводу мотоцикла, бродяга помчался через посадочные полосы.
Хэзер прошла в терминал, сумка висела через плечо. Слова Вона крутились в ее голове — Я знаю, он беспокоится о тебе. И в этот момент она знала, что Данте нужна поддержка — слово, которое принесет справедливость за его потерянные годы и украденное жестокое детство, и за убитую, выброшенную мать.
Жизнь Данте никогда ему не принадлежала.
Данте все высказал, когда убил Прейжонов; высказал монстрам, спрятавшимся в тенях, наблюдая и записывая. Был ли Данте поддержкой для Хлои?
Данте снова высказал все в таверне, потрясенный, с разбитым сердцем, и потерянный в прошлом; говорил за Джея? Следовал ли он программе, введенной Мур? Или это просто шло из его собственной темной сущности?
Хэзер прошла к столу охраны, чтобы показать право на ношение 38-го кольта. Вытащив свой бейдж из кармана, она протянула его скучающему охраннику.
Разум Данте был поврежденным, но сердце — сильным и сострадающим. Проведя время в постели рядом с ним, нежась в его руках, Хэзер знала, что Данте не может быть таким, как Элрой Джордан, убивать ради удовольствия, ради власти.
Ох? А когда он питается? Когда охотится ради крови?
Как насчет того, что он разорвал горло Сесила Прейжона?
Будет ли она говорить за его жертв? Может ли она говорить за его жертв?
Хэзер почувствовала пустоту внутри, посеянную сомнениями. Она потеряла голову из-за парня, который даже не был человеком, и убийцы. К тому же, как он может отвечать за действия, которых даже не помнит? Скоро ей придется с этим разбираться.
После того, как она найдет его, после того, как спасет его.
* * *
Пока Э вел фургон через Джорджию, его взгляд продолжал скользить по зеркалу заднего вида, украдкой наблюдая за кровососом в бессознательном состоянии — накачанным наркотиками и прикованным наручниками. Нож все еще торчал из его живота. Э словно ударило током от этого вида. Он потер себя через джинсы. «Скоро», — пообещал он себе.
Когда Данте начал кричать, когда он читал ему досье, Э уставился на него, более чем растерянный. Наручники звенели и стучали, а фургон сотрясался и вздрагивал до тех пор, пока Э не испугался, что Данте разнесет его на части. Когда это случилось, он уронил папку, схватил шприц, полностью наполняя его наркотиком для кровососов, и воткнул в шею Данте.
Потом Данте начал смеяться.
Данте смеется, этот звук — какой-то низкий, темный, безудержный и надорванный. В конце концов Э смеется вместе с ним, потому что это даже забавно, случайно убить человека, которого ты пытаешься защитить… смешно! Даже истерично, и эта мысль приводит Э к смеху-до-слез.
Глаза Данте закрываются, слезы скользят из их уголков, когда наркотик начинает действовать. «Тоже довел себя до слез смехом», — думает Э, наслаждаясь их братством. Его брат Плохого Семени затихает.
Рев гудка возвращает Э в настоящее. В зеркале заднего вида маячат фары. Занятый наблюдением за Данте, Э замедлился до старушечьей скорости на скоростной трассе. Хотя первым его инстинктом было ударить по тормозам и прирезать ублюдка, он все-таки вывел фургон на низкоскоростную полосу. Последнее, чего бы он хотел — полицейских на хвосте.
Ублюдок пронесся мимо, и Э стиснул зубы, когда тот просигналил еще раз. Э запомнил номерной знак, чтобы вернуться к нему в будущем. Он ухмыльнулся. Его взгляд снова перескочил на зеркало, на Данте.
Читай мне.
Эти слова из кровоточащих губ Данте послали мурашки по спине Э. И продолжали посылать. Э беспокойно поерзал на водительском сидении, все болело. Голодный. Рассвет наступит через пару часов, и Данте впадет в Сон, с заглавной «С», дневной отдых. Тогда Э немного подремлет. Возможно, поест.
А его брат Плохого Семени? Нужно ли ему тоже немного поесть? Может оказаться весело найти вкусную еду для Данте.
Э поерзал. Он не может, он не будет больше ждать.
Он вырулил фургон на ближайшую остановку, припарковался как можно дальше от других машин, насколько это было возможно. Вырубил мотор. Повернул ключ в режим АСС[66], вставил в магнитолу последний диск «Inferno». Прибавил громкость, чтобы скрыть крики. Музыка ударяла и грохотала, в то время как сексуальный голос Данте рычал и шептал:
Ты пытаешься поцелуями прогнать мои чувства / ты жаждешь изменить меня / хочешь высосать меня досуха…
Э прокрался в заднюю часть фургона, задергивая за собой занавеску. Его сломанное запястье пульсировало, но это не имело значения. Он выпьет таблетки, когда закончит с Данте.
Э встал на колени около надувного матраца и убрал волосы с лица Данте. Его взгляд задержался на пятне крови под его носом и вокруг губ.
— Как ангел, — прошептал Э, но у ангела в его воображении были черные крылья и темные трахни-меня глаза.
Я просто доверяю своему гневу / ты ничего не значишь / возможно, никогда не значила / и это пугает меня…
Обхватив рукоятку ножа в животе Данте, он вытащил его. Кровь вытекла на белую кожу кровососа. Он скользнул рукой под футболку Данте по горячей, липкой от крови коже. Рана в его груди уже исцелилась.
