— Не думай ни о чем конкретном, — прежде, чем озвучить очередное «правило эксплуатации» артефакторной, Лаврик заглядывал в одну из лежащих на столе кабинета книг. Причем делал он это втайнеот мэтра, что наводило меня на нехорошую мысль о том, что эти черти сами толком не знают, чему меня учат. А еще, что, может быть, надо было послушаться Кира…
— Самое сложное выбрать форму… И это… — еще один косой взгляд в учебник. — Форма должна быть удобной в употреблении и одним своим видом намекать на суть этого употребления…
Мы с мэтром посмотрели на Лаврика одновременно. Я — взглядом паническим, а старик — недоверчивым.
— Ты хоть сам понял, что сейчас сказал? — спросил учитель.
— Э… — Лаврик бросил быстрый взгляд на страницу и повторил.
— Ну, да… Форма должна соответствовать содержанию… Форма — это едва ли не самое главное…
— Например?
— Никаких примеров!!!! — закричали они одновременно. — Сознание зафиксирует образ — и все пропало!
— Обожежмой!
— Ты все поняла? — мэтр Лин подозрительно всматривался в мое лицо. — Как войдем — сразу не думай ни о чем.
«Не думай про белых обезьян», — немедленно пронеслось в моем мозгу и я даже застонала мысленно. Ох, чувствую, ничего у меня не получится.
— Готова? — мэтр взялся за ручку двери, и я немедленно запаниковала, и захотелось отыграть все обратно, вернуться в замок и залезть в кровать, к Киру под теплый бок…
— Да! — вздохнула и зажмурилась, решив, что в комнату я буду входить так, как обычно в прохладное озеро раскаленным июньским днем вхожу: с разгона и бегом.
— Главное не думать ни о чем, главное не думать ни о чем! — твердила я себе мысленно, как мантру. — И о том, чтобы не думать, тоже не думать…
Стоя в коридоре, я бросила в артефакторную любопытный взгляд. Больше всего комната походила на кладовую: круглая, без окон, со стеллажами до потолка вдоль стен. В самом центре стол неправильной формы, к столешнице от арочных сводов на длинной цепи спускается уродливый фонарь, освещающий помещение неприятным желтым светом.
— Главное не думать ни о чем! — повторила я вслух и шагнула внутрь.
И сразу же, в ту же секунду, в то же мгновение вспомнила почему-то о гипсовой жопе с ручкой, которую подарила своему любвеобильному братцу.
Сначала я услышала щелчок. Потом странное гудение, больше всего напоминавшее звук только что включившегося генератора, затем фонарь над столом моргнул, превратившись из желтого в голубой, и почти одновременно с этим мои спутники заорали:
— Мира!!!!!!!
Я только голову опустила покаянно:
— А не надо было мне говорить про форму и содержание… — проворчала едва слышно, рассматривая все ту же жопу с ручкой, о которой так некстати вспомнилось.
— Это что такое? — брезгливо спросил мэтр Лин.
— Как такое вообще можно было представить? — в голосе Лаврика, наоборот, слышался благоговейный восторг.
— Меня больше волнует содержание этой … хм… формы, — призналась я и подошла к столу с целью взять артефакт в руки. — И еще, как это может помочь моему брату.
Но взять в руки необычную статуэтку не удалось, потому что стены комнаты вдруг задрожали, освещение моргнуло, снова сменив цвет, окрасив артефакторную в зеленые тона, от чего мы все стали похожи на несвежих утопленников или на очень бодрых зомби. Тут я определиться не успела, потому что моя жопа с ручкой дрогнула и исчезла, растворившись в воздухе.
Одна растворилась, а другая, видимо, проснулась среди ночи одна в спальне, обнаружила мое отсутствие и теперь стояла на пороге артефакторной уперев руки в боки и хмуро интересовалась:
— И как это понимать?
Лаврик — продуманная зараза — скоптил по-английски, мэтр Лин — вот от него я такой подлости не ожидала, прокашлялся и едва-едва передвигая ноги, сгорбившись в три погибели, аккуратно прокрался за спину моего разгневанного мужа.
— Ой, а ты тут какими судьбами? — я попыталась изобразить радушную улыбку, но на всякий случай поглубже в комнату продвинулась, уже привычно отгородившись от Кира столом.
На мои улыбки он не реагировал, а только хмурился мрачно.
— Иди-ка сюда, — поманил меня пальчиком.
Ага-ага! С низкого старта.
— Ну, пока вы тут разговариваете, — мэтр Лин коварно выскользнул их артефакторной и теперь злодейски закрывал за собой дверь. — Я кое-что в библиотеке посмотрю.
Красавчик ухмыльнулся многообещающе и плавно шагнул к столу. Ну-ну, я успела проверить, этот стол у него в сторону оттолкнуть не получится, потому что данный атрибут является частью комнаты, в прямом смысле. Он словно кривобокий гриб просто вырос посреди помещения. Это если Лаврику верить.
— Мир-ра!
Ой-ой-ой! В голосе Кира прозвучали не слышанные мною ранее рычащие нотки.
— Ну, что ты злишься? — возмутилась я дрожащим голосом. — Ничего же ведь страшного не случилось. Я в порядке…
— Я запретил тебе сюда ходить, — голос ласковый-ласковый, а в глазах молнии сверкают.
— Ки-и-ир…
— Иди сюда, сладенькая!
Ой, мамочки! Сначала я испугалась, потом подумала о том, как поступает Кир, когда переходит на такой тон и… да, когда называет меня «сладенькой». И почему он так меня называет. Затем покраснела, представляя… в, общем, подробно все так представилось, даже как-то уж слишком подробно, если честно.
И тут раздался щелчок, снова заработал невидимый генератор, лампа в который раз сменила цвет, окрасив артефакторную в красные тона, а посреди стола появилась статуэтка.
Хорошая новость: это хотя бы не было жопой. Плохая — скульптор изобразил совокупляющуюся парочку так натурально, что у Кира заметно улучшилось настроение, а я чуть не сгорела со стыда.
— Иди ко мне, — прохрипел он и опалил меня черным взглядом.
Головой мотнула и быстро схватила фигурку со стола. Если это артефакт, то как он работает, интересно знать?
Не знаю, чего я ожидала, когда брала статуэтку в руки, но точно не инструкцию по использованию, которая аккуратными буквами была написана на обратной стороне изделия.
— Кир, а скажи мне, — забыв от удивления о своих опасениях, я вчитывалась в мелкий печатный текст, — на всех ваших артефактах написано, как их испо…
В середине слова мой рот накрыли жаркие губы, а спустя минуту красавчик выдохнул:
— Все потом, все вопросы… я…
— Ки-ир, — полустон, полувсхлип. — Не здесь!
— Здесь.
Он был немногословен, но настойчив и требователен, а я сначала испугалась, что под таким напором я тут такого насоздаю, что Вселенная вздрогнет, а потом поняла, что ничего не получится, потому что для того, чтобы что-то создать нужна хотя бы одна мысль в голове. А их все вымыло страстной волной, слизнуло с песка реальности, оставив после себе только томление и все сильнее и сильнее затягивающий смерч чувств.
