***
Регистрация Мэтта Рамсона заняла часы, но она убедилась, что он был в безопасности за решеткой и что ее лучшие ребята наблюдали за любой фигней вампиров, на всякий случай. Она ненавидела следующую часть, которая будет самой тяжелой, но это ее работа. Служить, защищать... информировать родственников.
Когда она прибыла в главную больницу Морганвилля, она была удивлена увидеть Монику Моррелл, идущую по коридору и явно покидающую палату Линдси Рамсон. Моника даже не нарядилась для этого случая; она была в почти обычных худи, джинсах и обуви на плоской подошве, волосы убраны в простой хвостик. Нет макияжа.
- Что? - отрезала она, когда увидела вскинутые брови Ханны. - Это лук.
- Да, - согласилась Ханна. - И тебе идет, Моника.
- Умоляю.
- Ты здесь, чтобы проведать Линдси?
Моника пожала плечами, давая понять, что она недостаточно внимательна, чтобы приложить усилия в ее незаинтересованности.
- Считаю, что должна. Учитывая, что я спасла ее жизнь и все такое.
- Мило с твоей стороны.
- Ну, знаешь, я сука не двадцать четыре часа, семь дней в неделю.
Открытие для меня, подумала Ханна, но держала это при себе.
- Какие изменения?
Моника недоверчиво взглянула на нее.
- Ты не знаешь?
- Знаю что?
- Она проснулась полчаса назад и сказала своим родителям, что ее тупой брат Мэтт был тем, кто ударил ее по голове. Представляешь? Я спасла ей жизнь, а теперь разрешила твое преступление. Черт, я хороша!
Моника широко улыбнулась, вскинула подбородок и прошла мимо нее к лифтам... которые, конечно же, открылись прежде, чем она нажала на кнопку. Такова жизнь Моники. Иногда кажется, что у Бога ужасное чувство юмора.
Ханна пошла к двери палаты Линдси Рамсон. Девушка сидела, в сознании - изнеможенная, но говорила. Голос звучал хорошо. Лучше, чем хорошо. Ее родители держали ее за руки, и на мгновение в душе Ханны возникло ощущение покоя.
Отец Линдси увидел ее и встал, чтобы сказать:
- Шеф Мосес...
Она кивнула.
- Я знаю, - сказала она и увидела, как спала напряженность с его лица. - Мне жаль. Мэтт под арестом. Мы можем поговорить обо всем этом позже. На данный момент я просто счастлива, что тебе лучше, Линдси.
Линдси улыбнулась. Она все еще была бледной и больной, но храброй. Храброй и сильной.
- Правда, что Моника спасла мне жизнь?
- Она позвонила в девять-один-один, так что полагаю, она помогла. Я бы сказала, что врачи спасли твою жизнь, и ты тоже, так борясь за жизнь.
- Слишком, что мой брат пытался убить меня, но теперь я должница Моники? Бог ненавидит меня. - Линдси повернула голову и поморщилась. Она потянулась к кнопке сбоку, нажала ее, и обезболивающие сделали свою работу. - Это не вина Мэтта, точно. Он пытался сделать что-то хорошее, но он испугался. Я не должна была давить на него. Мам, прости...
- Нет, - твердо сказала ее мать и похлопала ее по руке. - Нет, милая. Тебе не о чем извиняться. Мэтт будет в порядке. Ты будешь в порядке. Это чудо.
Линдси улыбнулась, закрыла глаза и задремала под воздействием лекарств. Ханна оставила их и на выходе из больницы колебалась, а затем вошла в часовню, где до этого говорила с Мэттом. Она была пуста, поэтому она пошла вперед, села на скамью и произнесла благодарственную молитву.
- Чудеса здесь случаются нечасто, - сказал голос рядом с ней, и Ханна подавила желание вздрогнуть. Это был тихий, спокойный голос, не теплый, но странно обнадеживающий.
- Основатель, - сказала Ханна и повернулась к ней. Амелия сидела на следующей скамье без звука или шепота побеспокоенного воздуха. Она была одета в холодный белый костюм, а волосы уложены в ее обычной прическе в виде короны. Красивая и ледяная. - Чем обязана такой чести?
- Я думаю, вы говорите это иронично, - сказала Амелия. Она продолжала смотреть прямо перед собой на религиозно нейтральные витражи позади алтаря. - Оливер расследовал отчеты, что кто-то загрязняет кровь. Нападение на девочку было случайным, но важным, потому что ее кровь была заражена. Я сожалею, что утаила от вас информацию. Она могла бы ускорить ваше расследование.
- Могла бы, - ответила Ханна. - В следующий раз скажите.
- Скажу, - Амелия замолчала на мгновение. - Как вы думаете, это было оно? Чудо? - почти задумчиво спросила она.
- Без понятия. А что?
- Потому что я бы хотела все еще в них верить. В чудеса и знамения. В эпоху удивлений и обещаний, где все возможно.
- Все еще возможно, - ответила Ханна. - Хорошие вещи и плохие. Но, возможно, у нас есть четкое представление о том, что мы становимся их причиной.
Амелия кивнула.
- Хорошая работа, шеф, - сказала она. - Я довольна.
- Я делала это не для вас.
- Это, - сказала Амелия и встала, и ее охранник, казалось, материализовался из ниоткуда, чтобы встать у нее за спиной, - то, почему я довольна.
Ханна смотрела, как они уходят, а потом снова посмотрела на алтарь.
Эпоха чудес.
Может, это и она, в конце концов.
Мне пришло в голову после Кусачего Клуба, что Шейну могут понадобиться консультации с его проблемами с гневом. Общеизвестно, что они у него есть, но они эпично появились в этой книге, и, конечно, если он не искал некоторую помощь, кто-то будет искать за него... что привело к приказу Амелии проконсультироваться с доктором Тео Голдманом, который ближе всех из морганвилльских вампиров к профессионалу в области психического здоровья.
Я неправильно проработала доктора Голдмана и его семью, когда ввела их, и я извиняюсь за это; мои первые попытки были неуклюжими, неловкими и мучительно плохо прорисованными, и я надеюсь, что их характеризация в более поздних книгах улучшилась. Но этот портрет Тео, я думаю, несколько более лестный, если бы не то, что я собиралась сделать с этим персонажем.
Но в основном здесь Шейн становится Шейном и даже немного растет. Детские шаги, Шейн. Детские шаги.
- Что, как ты думаешь, делает тебя агрессивным? - спросил мой новый врач Тео Голдман. Он копался за своим столом, поправляя документы, регулируя угол его ручки, по-видимому, не особо обращая внимание на ответ.
Меня не дурачили. Факт был в том, что Тео Голдман слушал все внимательно… слова, паузы, как я вздыхаю. Таким образом чувства вампира были отстоем. Голдман, вероятно, слушал и мой сердечный ритм тоже.
И почему я пришел сюда, снова? Ну, мне действительно не дали особого выбора.
Я неловко поежился на диване, потом остановился и стал неподвижным, как будто это могло как-то мне помочь. Голдман кратко взглянул и улыбнулся мне. Он не был плохим парнем, для вампа; взъерошенные волосы, немного античный вид, и никогда не казалось, что он хочет разорвать мне глотку, чтобы перекусить. Клэр доверяла ему, и если моя девушка сказала это, она, вероятно, действительно ему доверяла.
