Увидев небольшую импровизированную сцену, она потянула меня туда, и требовательно попросила взять её на руки, потому что из-за толпы людей ничего не видела. На сцене пела какая-то девушка и толпа ей дружно хлопала и подпевала, а некоторые даже танцевали.
Песня была ритмичная и я сама, с Эларой на руках, стала пританцовывать и подпевать, а она смеялась и хлопала в ладоши. Когда девушка закончила песню, на сцене появился мужчина и весело прокричал в микрофон:
— Поаплодируем нашей участнице, Анастасии! — все дружно захлопали, а он продолжил: — Кто следующим желает показать свои вокальные данные и выступить в нашем караоке-конкурсе?
— Я! — раздался из толпы женский голос, и на сцену вышла девушка лет двадцати трёх.
— Представьтесь, пожалуйста! — сказал конферансье.
— Меня зовут Екатерина.
— Чудесное русское имя! Откуда Екатерина к нам приехала?
— Из Магнитогорска.
— И что вы нам исполните?
— Песню "Виагры" — "Бриллианты".
— Аплодисменты! Поддержим Екатерину!
Заиграла музыка и я стала пританцовывать и подпевать девушке на сцене. Я так давно не танцевала и не пела, и сейчас поняла, что соскучилась по этому.
— Мамочка, а ты умеешь петь? — вдруг спросила Элара.
— Я когда-то себе этим на жизнь зарабатывала, — улыбаясь, ответила я.
Она хитро улыбнулась и, отвернувшись, стала смотреть на сцену, а когда конферансье опять появился на сцене и спросил, кто желает спеть, неожиданно подняла руку и громко крикнула:
— Мы хотим! — а потом стала вырываться с рук и, оказавшись на земле, потянула меня на сцену.
Я растеряно шла за ней, не зная как теперь поступить. "А если здесь есть дампиры? Или вампиры?" — промелькнуло в голове. Но за время нашей прогулки мы никого не заметили и я подумала: "У меня уже паранойя. Можно хоть один вечер расслабиться и повеселиться?".
Ведущий тем временем присел перед Эларой и попросил её представиться.
— Я Элара, а это моя мама, Амалия! — с гордостью сказала она.
— Вы будите вдвоём петь?
— Нет, только мама, а я буду танцевать, — и улыбнулась ведущему.
Он тепло улыбнулся ей в ответ и, встав, бросив на меня оценивающий взгляд, а потом спросил:
— Что нам исполнит прекрасная Амалия?
— Песню Кристины Агилеры "Candyman", — ответила я, назвав первую пришедшую в голову песню, которую когда-то исполняла и от которой публика заводилась.
— Ооо! Ну что ж поддержим Амалию!
Как только заиграла музыка, тело само пошло в пляс и я запев, поняла, что мне этого безумно не хватало. После смерти родителей и развода со Стасом, именно работа в клубе не давала мне впасть в депрессию, и сейчас все те ощущения вернулись. Я с наслаждением отдалась во власть музыке и песни, а рядом со мной пританцовывала моя кроха и, хлопая в ладоши, улыбалась. "Вот оно, счастье!".
Артемий.
Я смотрел на фотографию своей дочери и не мог оторвать взгляда даже на секунду. "Моя малышка, Элара" — внутри всё переворачивалось от этих слов, и я почувствовал, как на глаза навернулись слёзы.
С фотографии на меня смотрела маленькая копия Амалии — такие же миндалевидные глаза, нежно-персиковый оттенок кожи, чуть припухлые губа, аккуратный носик и заразительная улыбка, только волосы были не чёрными, а темно-каштановыми, как у меня. Хотелось, чтобы она сейчас была рядом, и я мог обнять её и прижать к себе, но…
Откинувшись на спинку кресла, я прижал фотографию к сердцу и закрыл глаза. "Как же всё глупо вышло!".
"Моя маленькая Королева, как же я люблю тебя" — с тоской подумал я, посмотрев ещё раз на фотографию. "Значит, твоя кровь сначала причинила мне боль, а потом придала сил?".
То, что произошло шесть дней назад, до сих пор не давало мне покоя. Встреча с Амалией далась тяжело, потому что я окончательно понял, что она для меня потеряна. Но радовало то, что она выслушала меня, и в её глазах я увидел прощение. Ненависти ко мне она не испытывала и мне стало легче. Казалось, что с плеч исчезла тяжесть, которую я носил с того момента, как она пропала.
А потом, когда я попробовал ту кровь, была страшная физическая мука, которую я до сих пор вспоминал с дрожью. Всё тело пылало как в огне и мне казалось, что я умираю. В голове даже промелькнула мысль, что она решила отравить меня за то, что я с ней так поступил, а все её слова, это просто игра, но когда пришёл в себя, мне стало стыдно за свои мысли. В тот момент я понял, что именно моё недоверие и разрушило наши отношения. Если бы я всё сразу ей рассказал, то всё было бы хорошо, и её надо действительно раз и навсегда отпустить из сердца, потому что она заслуживает, чтобы ей верили и любили преданно и без оглядки. Я уже всё с ней разрушил и теперь главное не совершать таких ошибок с Мирелой.
Осознав всё это, я задался вопросом, что же всё-таки со мной произошло, и включил ноутбук, надеясь, что все ответы там. Прочитав сообщение с номером телефона, я позвонил, и когда она попросила опять взять болт в руки, испытал недовольство. Мне нужны были ответы, а не глупые попытки сплющить болт, но всё же сделал и с удивлением посмотрел на него, когда всё получилось. А когда услышал строки из пророчества ещё долго стоял с телефоном в руках и повторял их.
Только спустя пять минут до меня дошло, что я, скорее всего, пил кровь Королевы, и это она предала мне сил. А затем пришло и понимание, что у Лии даже есть ребёнок. Было одновременно и грустно, что у нас ничего не получилось, но с другой стороны, я порадовался за неё и от всей души пожелал ей счастья.
Пока я летел в дом старейшин, я размышлял о том, говорить им или нет, что у вампиров родилась новая Королева и её кровь действует и на нас, придавая нам сил, но всё хорошо взвесив, решил молчать. Ведь это был ребёнок Лии, и старейшины узнав о её способностях, могли открыть новую охоту, а я желал счастья им обоим, пусть и не со мной.
В тот же вечер я понял ещё одну очень важную вещь. Когда вертолёт приземлился, и мне на встречу выбежала Мирела, я осознал, что люблю её. Пусть не так как Лию, но все же люблю. "Эта спокойная любовь, которая пришла постепенно и росла с каждым днём, а с Лией это был ураган страсти и буря эмоций. Может поэтому у нас ничего не получилось? Может Мирела именно та девушка, которая даст мне тихое и такое необходимое счастье? Главное не совершать ошибок" — всё это пронеслось в голове, пока я обнимал её.
В ту же ночь, я рассказал ей кто я такой, для чего получил приказ соблазнить её, и признался в своей любви. Вначале она сильно испугалась, и мне стоило большого труда успокоить её и не поднимать крика, но к утру она уже также доверчиво, как и раньше прижималась ко мне, а я пытался придумать, как мне вывезти её из этого дома, не подвергая опасности. А сделать это было тяжело.
