Фаолин исчез и вернулся с влажным полотенцем. Он передал его мне, и я прижал его ко лбу Джесси. Она тихо вздохнула, когда я нежно провёл холодным материалом по её лицу, но облегчение было временным. Чтобы помочь ей, нам надо было выяснить, что вызвало лихорадку.
— Люди, склонны подцеплять инфекцию, когда их ранят, — сказал Фаолин, словно я вслух произнёс свои опасения. — У неё есть какие-нибудь раны?
— Нет, насколько я могу видеть.
Я провёл ладонями по её рукам, ища порезы. Ничего не найдя, я скинул край сползшего одеяла, чтобы проверить нижнюю часть тела. На ней была футболка и шорты, и когда я поднял её футболку, чтобы осмотреть живот, она задрожала.
— Вот, — Фаолин указал на её бедро, на котором выделялся розовый порез, длиной порядка десяти сантиметров. — Похоже на ножевой порез, но не похоже, что он воспалился.
Я изучил порез. Он показался пустяковым, но у людей была хрупкая иммунная система. Меня до сих пор удивляло, как они умудрялись выживать со всеми токсинами и болезнями в этом мире.
— Чёртов тролль, — промямлила Джесси и свернулась на бок.
Тролль? Она бредила или пыталась нам что-то сказать? Я похлопал её по щеке, пытаясь разбудить.
— Джесси, тролль тебя ранил?
Она отрывисто кивнула, и едва заметная улыбка коснулась её губ.
— Да. Но я схватила его.
Я выпрямился. Вид у Фаолина был такой же мрачный, как и у меня.
— Колош.
Колош был декоративным деревом, которое напоминало бонсай в этом мире. Дерево было довольно популярным, пока кто-то не обнаружил, что его сок ядовит для людей. Тролли начали покрывать свои ножи соком колоша, который вызывал лихорадку и забвение у людей, а в редких случаях — смерть.
— Я останусь с Джесси, а ты достань гилли, — сказал я ему.
Он покачал головой.
— Я не могу оставить тебя здесь одного. Ты же знаешь, что всегда один из нас должен быть с тобой.
— У меня тот же уровень подготовки, что и у тебя. Ничего со мной не случится за эти несколько минут без тебя. Иди. Джесси нужен антидот.
Он готов был продолжить спорить, но в итоге вышел из спальни. Остановившись в дверном проёме, он сказал:
— Она сильная... для человека.
— Знаю.
Я улыбнулся, посмотрев на неё. Когда я впервые увидел Джесси у "Тега", она выглядела такой молодой и совершенно не в своей тарелке. Позже, после того как она рассказала мне о поиске пропавших родителей, я восхитился её духом и храбростью, но я никогда не верил, что она продержится одна в этом городе. С той поры она умудрилась сразиться с келпи, пережить ночь на острове Норт-Бротер и выстояла в схватке в своём родном доме с двумя нападавшими, которые были куда большее её. Это только то, о чём я знал, но это уже стало для меня достаточным основанием никогда больше недооценивать её.
Я смахнул влажный локон с её лица.
— Всё будет хорошо. Фаолин отправился за противоядием.
Она вздохнула.
— Фаолин такой милый.
Я тихонько рассмеялся и скользнул рукой под неё.
— Теперь я точно знаю, что тебя отравили. Давай-ка, присядь.
Она нахмурилась.
— Спать хочу.
— Никакого сна. Ты должна оставаться в сознании.
Яд колоша распространялся быстрее во сне, и лучшим способом замедлить его действие без лекарства было не позволять человеку уснуть.
Я поднял её на руки и прижал к груди, почувствовав жар её лихорадки сквозь рубашку. Уже не первый раз я пытался проигнорировать как идеально она подходила ко мне и то чувство правильности, которое я испытывал всякий раз, когда держал её в своих руках. "Она не для меня", — напомнил я себе, пока нёс в гостиную комнату и усаживал в кресло.
Я сходил в ванную и повторно смочил полотенце холодной водой. Вернувшись, я обнаружил, что Джесси едва сидит ровно и осоловелыми глазами пристально смотрит в стену. Став перед ней на колени, я нежно вытер пот с её раскрасневшегося лица и шеи.
— Так приятно, — произнесла она невнятно и осела в кресле.
Я нежно хлопнул по её щеке.
— Не спать, Джесси.
Я взглянул в сторону двери. Хоть Фаолин отсутствовал недолго, но если мы в ближайшее время не дадим ей антидот, может стать слишком поздно.
Она возмущённо простонала и открыла глаза, которые были расфокусированными и блестящими от лихорадки. Странное, колющее чувство стало нарастать в моей груди, и только спустя несколько минут я понял, что это был страх. Я уже и забыл, когда переживал подобное чувство.
Чувство облегчения накрыло меня, когда открылась дверь, и вошёл Фаолин.
— Как она? — спросил он, подойдя к нам.
— Без изменений.
Он поднял тряпичный мешочек, и я встал, освобождая ему место. Из мешочка он вытащил красный лист гилли — фруктового дерева, повсеместно растущего в мире фейри. Это был самый лучший антидот при отравлении колошем. Фаолин поднёс маленький листок ко рту Джесси.
— Съешь это.
Она покачала головой и плотно сжала губы, как маленький ребёнок, отказывающийся есть. Я должен был знать, что она не возьмёт ничего от Фаолина. Вряд ли он когда-то давал ей веский повод доверять ему.
Я потянулся за листом, но он попытался снова, заговорив со всей своей добротой раненного драккана.
— Это тебе поможет. Ешь.
Джесси уставилась на него, не двигаясь. Лишь немногие могли побороть Фаолина в состязании воли, но, судя по всему, он повстречал себе равного. Натянутость его рта говорила, что он тоже уже осознал это, но он также был известен своим деспотизмом.
— Мне что заставить твоего спрайта съесть кусок, чтобы доказать безопасность? — хитро спросил он.
Её глаза распахнулась.
— Оставь моего бра...
Я улыбнулся, когда он бесцеремонно впихнул лист в её рот и заставил её прожевать и проглотить его. Если её свирепый взгляд, которым она одарила его, можно рассматривать как симптом выздоровления, значит, она выкарабкается.
— Жить будешь, — сказал он ей.
Уголки её губ поникли.
— Что-то ты не очень рад.
Фаолин слегка нахмурился. А затем он сделал то, что я не видел со времени исчезновения Фариса. Он улыбнулся.
Джесси наклонила голову и улыбнулась в ответ.
— А ты симпатичный, когда не угрюмый.
Я разразился смехом, а улыбка моего друга дрогнула. Может она и длилась всего миг, но в этот миг он был похож на того бывшего Фаолина.
Он встал и сходил на кухню, где наполнил стакан водой.
— Кто-то должен присмотреть за ней, пока лихорадка не спадёт, но она поправится. Я могу остаться с ней и поухаживать за ней.
— Нет, — произнёс я чуть более резко, чем планировал. Он вскинул брови, и я добавил: — Вы с ней не особо дружите... за исключением только, когда она бредит от жара.
Один уголок его рта подёрнулся вверх.
— Если она придёт в себя и обнаружит тебя, это может расстроить её, — продолжил я.
Он наблюдал за мной с проницательностью дружбы, длившейся всю жизнь, но если он и увидел что-то во мне, он решил не указывать на это. Вместо этого он подал мне стакан воды.
— Если мы сможем заставить её выпить, ей станет лучше.
Я взял стакан и вернулся в гостиную комнату, где наша пациентка сидела в кресле, склонив голову к груди. Я встряхнул её, желая пробудить.
— Нет, не спать. Тебе пока что нельзя спать.
— Но я так устала.
Выглядела она очень измотанной, что мой отказ в отдыхе стал казаться ужасным требованием, но другого пути не было.
— Знаю, но ты должна бодрствовать пока не подействует противоядие.
Она обиженно фыркнула и, откинувшись на спинку кресла, подняла глаза на потолок и надула губы.
— Отстойный сон.
Я ухмыльнулся и дал ей несколько минут подуться, а потом поднял её голову и заставил выпить немного воды. Как только она ощутила во рту холодную жидкость, она попыталась выпить её залпом, но я убрал стакан. Надо было сохранить уровень гидратации на должном уровне, чтобы яд вышел вместе с потом. Дам слишком много воды и её начнёт тошнить, что никак ей не поможет.
Вспышка синего цвета на другой стороне комнаты привлекла моё внимание к домику на дереве в углу. Крошечное личико выглядывало сквозь листву лианы, глаза широко раскрыты и напуганы.
