— Люций, многие люди ненавидят друг друга, хотя они — одной расы. Почему такого не может быть и между кровососами? Принадлежность к тому или иному биологическому виду не избавляет нас от законов морали, не так ли? И я никогда не протяну руки помощи вампиру, который этого не заслужил — будь он трижды моим собратом по крови! Помнится, когда я еще была человеком, я пыталась спасти крошку Лолли — наплевав на то, кто он такой. Черт, да я даже шею ему подставила!
— Ты и себя тогда спасала, — заметил вампир. — Но ты права: никогда не понимал твоей странной привязанности к Лолиту…
— …Как и я — твоей привязанности к Рэй, — буркнула я и прикусила язык: не хватало еще, чтобы этот надменный кровопийца убедился в моей ревности и окончательно распоясался. — Короче, оставим это. Если моя безопасность — единственное, что тебя сейчас волнует, можешь успокоиться — на днях я улетаю туда, где мы с Виком сможем быть вместе… Это один из островов-колоний для вервольфов. Там меня искать не будут. Ты доволен?
— Что ж, примерно такого поворота событий я и ожидал, — помолчав, сухо ответил он. — Ты вернешься к Виктору… Да, он и его друзья сумеют тебя защитить. Но ты уверена в своих к нему чувствах, котенок? Ты любишь его? Любишь так же, как меня, всем сердцем, без памяти, до потери пульса? Сумеешь ли ты забыть меня, будешь ли счастлива в его объятиях?
— А это уже не твое дело, — вызверилась я мгновенно. — Оставь эту лирику про поцелуи и объятия для втюханных в тебя дурочек! Если ты подзабыл, я помолвлена — и та ночь в твоем доме — самая крупная ошибка в моей жизни! Спать с вампиром, с заклятым врагом, убийцей, больным извращенцем, нелюдем — как я, я, Шеба Дикая Кошка могла до такого докатиться!
— Девчонка! — прорычал Младший Лорд с такой яростью, что волосы на моей голове дружно встали дыбом. Ледяная волна озона хлестнула меня по щекам, и уже в следующее мгновение я оказалась прижата к стене — в стальных тисках рук вампира.
— Следи за словами, маленькая дрянь, — прошипел он прямо в мои широко распахнутые глаза. — Помнишь, как говорят — от любви до ненависти…
— У нас, по-моему, все как раз таки с ненависти и началось, — стараясь казаться невозмутимой, заметила я холодно. — Сделай одолжение, отпусти меня, у тебя жутко костлявые пальцы… Вику вряд ли понравятся синяки на моем теле.
— К дьяволу Вика! — рявкнул он и для пущей убедительности хорошенько меня встряхнул. Взбешенно зашипев, я вскинула руку — удлинившиеся за какие-то доли секунды когти полоснули Люция по бледной холеной щеке. Банальной пощечиной это было трудно назвать — из страшных глубоких порезов мгновенно хлынула яркая, алая кровь. Вампир рассмеялся — зло, коротко — и небрежно вытер ее рукавом. Края ран срастались на глазах, и выглядело это жутко…
— И что мне с тобой такой делать, а? — выдохнул он в мое ухо и скользнул ладонью по моей щеке. — То ли убить, то ли любить…
Я не успела ответить — теплые шершавые губы зажали мне рот, и все колкости разом выветрились из моей головы. Не осознавая толком, что делаю, я подпрыгнула, по-обезьяньи обхватив Люция всеми четырьмя конечностями, и, глухо застонав, яростно ответила на его поцелуй. Рубашка снова задралась, но теперь на нее было плевать — я целовала любимого вампира, как в последний раз. Впрочем, в этом была доля истины…
Одной рукой придерживая меня, второй он забрался под мою рубашку, заскользил прохладными пальцами по спине. Я замурлыкала от удовольствия.
— Моя дикая рыжая кошка, — со смешком пробормотал он и легонько куснул меня за шею. Потом отстранился и осторожно опустил меня на пол — боясь, что ноги подведут меня, я бессильно привалилась к стене.
— Мне нужно идти, — произнес Люций. Лицо его стало напоминать маску, высеченную из ледяной глыбы, но в глазах полыхало черное пламя.
— Мы… мы еще увидимся? — сглотнув, как-то жалобно спросила я. Он невесело усмехнулся.
— Не знаю, котенок. Пять лет… За это время многое может случиться. Возможно, в твоей жизни все изменится настолько, что ты забудешь меня, не захочешь вновь видеть…
— Это невозможно, — качнула я головой и закусила губу. Чтобы не зареветь от отчаяния и боли…
— Значит, надежда остается. После освобождения я непременно отыщу тебя, мой рыжий дьяволенок, — он шагнул навстречу, раскрыв объятия, и я покорно спрятала лицо у него на груди. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Я вдруг почувствовала, как по щеке побежал горячий ручеек.
— Я не хочу, чтобы ты уходил. Не хочу, чтобы тебя наказывали так страшно! Слышишь?
— Предлагаешь сбежать? — хмыкнул он. — Бросишь Виктора и уедешь со мной на край света? Сделаешь это ради меня?
— Я не могу оставить Вика, — твердо ответила я, подняв на него глаза. — Никогда. Я его не предам!
— Так я и думал… Что ж… мне пора. Все будет так, как и должно быть. Об одном прошу — забудь о мести Урсуле, выкини из головы саму мысль о ней. Я тебя знаю — ты не успокоишься, пока не покараешь того, кто обратил твоего брата… Улетай, котенок, улетай подальше от Нью-Эдема и Кланов — и будь счастлива со своими волками. Я не прощаюсь… до свидания, моя девочка.
Я было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Люций обхватил ладонями мое лицо, поцеловал меня — крепко, жадно, с какой-то обреченностью, — и, уже отстраняясь, шепнул на ухо:
— С днем рождения, Шеба…
Юркая тень мелькнула перед глазами, исчезая за распахнутым окном террасы, и уже через мгновение растворилась в серебре лунного света. Я не успела даже глазом моргнуть. Люций ушел, и я знала, что он не вернется.
Мне стало так больно — физически больно — что захотелось кричать и выть от безысходности, тоски, одиночества.
Прижавшись лбом к ледяному стеклу, я зарыдала навзрыд, а волчий глаз луны равнодушно плыл высоко в ночном небе, и никому не было дела до горя рыжей восемнадцатилетней девчонки.
Сангре вернулся на рассвете — хмурый, пахнувший тревогой и злостью. Бросил влажную от осенней мороси куртку на диван, взъерошил всей пятерней волосы и уставился на меня каким-то непонятным взглядом.
— Берлогу твоего дружка-Карателя «пасут», — наконец, произнес он. — Кровососы, «шестерки» Урсулы ле Флам. Я прижал одного, сопляк совсем, так он все как на духу выложил… Вроде как им велено было следить за тобой. Так что нельзя тебе там показываться. Да и в общагу лучше не соваться. Вещи и оружие купим тебе новые, документы я тебе на днях выправлю.
— Вампиры искали меня? — недоуменно нахмурилась я. — Но Люций сказал, ко мне больше претензий нет… Впрочем, эта пиявка Урсула и засранец Линн вечно будут меня преследовать. Они ко мне давно пылают нежной любовью…
