Как будто вся эта работа ножом и кровь были прелюдией.
Что-то холодное и темное сжалось вокруг сердца С.
Он très joli[69],как ангел. Играй с ним, как хочешь, но не клади ничего в рот. Мальчик кусается.
С вонзился клыками в горло Папы глубже. Ублюдок снова заерзал. Запахло отчаянием. Урод порезал Хлою. Он пытал ее так же, как пытал меня?
Образ темноволосой женщины с темными глазами вспыхнул в разуме С. Джина. Запах черной вишни изменил ход мыслей — Извращенец Элрой и Джина. Не Папа. Не Хлоя. Белый свет мигал на краю сознания.
Где я? Когда?
Песня вибрировала сквозь С, сверкая, словно восход луны. Он отодвинулся от плоти Элроя, наклонил голову, прислушиваясь. Закрыл глаза. Ритм его сердца изменился в такт музыке, резонирующей в уме — песня Люсьена.
Вестник ночи. Друг. Отец. Лжец.
Ритм затянул С в круговорот, затронув его сердце. Хоас и порядок. Сострадание и огонь. Он вздрогнул и отвернулся. С сорвал темные аккорды, гнев, тоска и потеря наполняли ответ в равной мере. Песня резала по сердцу, словно один из ножей Элроя.
Его собственный низкий голос змеился из динамиков:Я наблюдал за тобой, когда ты спала/ Я знаю, ты наблюдалаза мной тоже / Я видел твои следы / под моим окном.
Не мой. Голос Данте. Перед тем как он предал себя огню. Я возродился после пожара.
<Нет, дитя, нет>, — мысли Люсьена прорвались через наркотический туман, блокирующий связь.
Боль пронзила мысли С. Размывая его поле зрения. Тьма охватила его.
<Ты Данте Батист, сын Люсьена и Женевьевы. Не С. Не дитя монстров>.
«Неправильно, — думал С, голова болела. — Я С. Должен быть. Разве не поэтому умерли Джина и Джей? Разве не так я сохраню жизнь Хэзер?»
Песня Люсьена закончилась одним последним звонким аккордом, обещание звенело ясно, и лунный свет наполнил небо: Я иду за тобой.
<Не иди. Меня здесь не будет>, — мысли С исчезли, блокируемые помехами, болью и потерей крови.
С оттолкнулся от теплого, свернувшегося калачиком тела Элроя. Голод все еще владел им. Он взглянул на Извращенца. Воображая, как пьет кровь, иссушая его. Воображая, как разрывает его грудь и сжимает черное слабое сердце до тех пор, пока оно не превращается в мягкую массу.
Для тебя, Хлоя.
— Я могу помочь тебе! — закричал кто-то. — Я тебе чертовски нужен! Данте!
Зрение С прояснилось. Он оседлал Элроя, грудь смертного была обнажена, рубашка разорвана. Кровавые борозды покрывали плоть над глухо бьющимся сердцем Извращенца. Кровь сочилась из горла Элроя по проколотой, разорванной коже.
Пьянящий запах адреналина и страха заполнил фургон. Пот бисером выступил на лбу Элроя, его лицо оставалось пустым. Спокойным.
С схватил очки Извращенца и бросил их через весь фургон. Карие глаза встретились с его. Нечто как-на-дне-темной-пещеры светилось в этих глазах.
— Я тебе чертовски нужен, — повторил он.
Ты знаешь все мои тайны? — шептал голос Данте из динамиков.
С склонился над Извращенцем, губы прошептали в заросшее щетиной лицо Элроя:
— Нет, не нужен.
— Я знаю, черт подери, что не нужен, — произнес Элрой пустым голосом, таким же, как его лицо. — Я знаю дерьмо, которого нет в тех файлах. Плохое Семя сделало нас братьями. Ты не одинок. Я хочу свой фунт или два плоти — как и ты.
С засмеялся.
Элрой судорожно сглотнул. Отвернулся.
С наклонил голову Элроя набок скованными наручниками руками и снова вонзил клыки в горло раненого смертного. Втянул пряную от адреналина кровь. Слушая неистовый стук сердца Извращенца.
Замки меня не удержат / слова не смогут отговорить / я долго ждал этого момента.
— Меня не было, когда Ронин заморозил твоего друга, — сказал Элрой, его голос вибрировал на губах Данте. Сердечный ритм замедлился. Стабилизировался. — Но я был с Джиной. Я знаю, что случилось, что Ронин сделал с ней. Я знаю ее последние слова.
С замер. Вспомнил черный чулок без единого следа Джины. Вспомнил другой чулок, завязанный вокруг ее горла. Вспомнил, как тихо она уходила, словно прощалась.
С отодвинулся от горла Э. Сел и всмотрелся в затуманенный взгляд Извращенца. Ее последние слова. Шанс для Джины прожить еще один момент. Боль пронзила виски.
— Я также знаю, что случилось с Ронином.
— Что мешает мне вырвать все это из твоего сознания?
— Я уверен, что умру, прежде чем ты узнаешь, — взгляд Элроя стал твердым.
— Это мой брат Плохого Семени.
Выражение лица Элроя снова опустело.
— Большой парень забрал Ронина.
С отвел взгляд, мышцы напряглись. Ублюдок был моим.
— Мужик забрал и Хэзер.
Хэзер. С снова посмотрел на Элроя.
— Она…
— В порядке, — продолжил Извращенец, — она даже послала мне воздушный поцелуй, когда мы удирали с улицы. Ладно, хорошо, выстрелила в меня, но правда, разве это не одно и то же?
Он ухмыльнулся.
Облегчение скользнуло сквозь С, мышцы расслабились. Он слез с Элроя и сполз на надувной матрац. Почувствовал головокружение. Пятна мелькали перед глазами. Он оперся на матрац.
— Выглядишь так, словно тебе нужен один из пластырей с Бэтменом, — сказал С, кивнув на измазанный кровью порез на шее Элроя. Слюна С могла исцелить рану, пару раз лизнуть, и она закрылась бы. Но... Черта с два.
Элрой сел и прижал руку к ране.
— Сними их, — произнес С.
Он поднял скованные запястья. Крюк все еще свисал с цепи как в городской легенде — и они нашли крюк в крыше машины![70]
Извращенец вытер нос тыльной стороной ладони.
— Мы успокоились? — спросил он, подняв взгляд к С. — Все еще хочешь убить меня?
С улыбнулся. Элрой уставился на него, ошеломленный, открыв рот. Через мгновение он опустил взгляд. Посмотрел в переднюю часть фургона. С слышал, как его маленький хитрый ум планировал удрать, задаваясь вопросом, сможет ли сбежать от слабой игрушки.
— Попробуй.
Элрой посмотрел на него, наклонив голову в сторону, облизал губы.
— Кто ты?
— Ты должен знать. Ты разбудил меня.
Извращенец кивнул, снова вытерев нос.
— Тогда ты знаешь, что мы должны разобраться с Сукой Мамочкой, верно? Мы оба.
— Фунт, два или три от плоти, верно? — С посмотрел на свои закованные запястья. — Сними их.
— Ты убьешь меня?
— Да. Но после того как сведем счеты.
Элрой Извращенец сел на пятки и задумался. Он провел рукой по волосам. Спустя мгновение он встал на колени и запустил руку в передний карман джинсов. Вытащил ключ.
