движение вышло сильным, резким, а ножка кресла за что-то зацепилась. Вот только если его новая хозяйка успела ухватиться за столешницу и устояла, то кресло рухнуло.
Фрая попыталась его поднять, но мебель упорно заваливалась на бок. Снова включив свет, девушка увидела, что одна из ножек подломилась, и расстроенно вздохнула — жалко ведь раритет. Да и память. Все же в нём когда-то её отец работал.
Оказалось, что ремонт предстоит основательный — рама, к которой крепилась ножка, тоже сломалась, заодно оторвав кусок обивки. Из прорехи торчали пружины, набивка и... И уголок твёрдой обложки.
Вытащив находку, Фрая с удивлением рассматривала записную книжку: бело-золотистую, с дорогим, изысканным тиснением обложки, хоть и изрядно поблёкшую и потрёпанную.
Состояние пострадавшего кресла девушку теперь мало интересовало — она мёртвой хваткой вцепилась в свою добычу. Уселась на кровать, с трудом заставила себя успокоиться и лишь после этого раскрыла находку.
С первых же страниц стало ясно, что это дневник. Может, и не совсем такой, как у Фраи, потому что изложение в нём было менее эмоциональным и с большим количеством фактов. Не оставляло сомнений — вёл записи мужчина. Замочка на книжке не оказалось, потому хозяин её старательно прятал.
В том, что это был её отец, Фрая тоже ни на миг не усомнилась, хотя своего имени хозяин книжки не называл. Зато косвенных доказательств было хоть отбавляй.
«Проиграл! Поделом мне. Обидно, конечно, но надо было морально настроиться, что это может произойти, и не полагаться слепо на успех. Повезло, что мою запальчивую, необдуманную попытку сместить отца в Совете списали на амбиции молодого высшего. И никто не заподозрил, что я вынашивал мятежные идеи о равенстве низших нам и намеревался воплотить их в жизнь».
Фрая воодушевилась — не она одна революционерка. Вот кто её истинный соратник! То есть был бы... Увы, но всё перечеркнул несчастный случай.
Девушка стиснула зубы, чтобы не разреветься от обидной несправедливости, и перелистнула ещё одну страницу.
«Вчера в Совете Легус бросил вызов главе своей династии. И ведь выиграл дуэль, сволочь! Сам слабее моего отца, слабее меня, а в итоге по праву сильнейшего в династии Хрустального Замка занял место в Совете».
Действительно, необъективная система отбора советников — отцу дочь посочувствовала. Ректор академии всю власть к рукам прибрал: и в Белом Мире, и в Межмирье. И будто этого мало, на слабой Ламиаре самоутверждается. Был бы он порядочный, можно было бы смириться с его победой, а так...
«Сегодня приходил Тугран. Мы долго обсуждали ситуацию, искали выход, думали, как всё изменить. Он сказал, что попробует сместить своего дядю и стать советником. Но даже если ему удастся, я не уверен, что нам это как-то ощутимо поможет. Увы, пока мой отец у власти и возглавляет Совет, о переменах можно забыть. Тем более численный перевес не в нашу пользу. Кроме рода Алмазного Моста, союзников из числа правящих я так и не вычислил».
Тугран, Тугран...
Фрая вспомнила, что слышала это имя и видела этого советника. Небезосновательно ей показалось, что мужчину при знакомстве с ней намеренно заткнули, а контекст его фраз исказили. Но вот не растерял ли он за столько времени былой боевой дух? Да и возраст наверняка сказывается...
И снова девушка вернулась к записям отца.
«Белый Мир! Не повезло мне с роднёй со стороны жены. Благо я не перешёл в их династию Звёздного Дождя. Союзники из них никакие, все презирают низших, только супруга моя оказалась приятным исключением. Она, конечно, не имеет радикальных взглядов, но милосердие проявляет к низшим. И более слабым одарённым сочувствует. Нет в ней желания злоупотреблять внушением и свой авторитет хозяйки лишний раз подчёркивать».
Фраю затопили нежность и уважение к матери, которая оказалась достойна дочерней любви. Но трепетные чувства быстро схлынули, и девушка неслышно выругалась, потрясённая осознанием, насколько вовремя нашла эти записи! Ведь собиралась в ближайшее время наладить семейные связи. Она ждала первого шага от них — всё же в Белом Мире новости распространяются быстро, должны были родственники со стороны мамы хоть как-то дать о себе знать! Но не дождалась и хотела по возвращении из поместья сама им написать. А теперь, получается, нет смысла искать среди них сторонников. И опасно — вдруг донесут в СКД!
«Теперь о тех, кто наши убеждения разделяет... Единомышленников у нас немного. Но хуже то, что мало кто из них имеет влияние в Совете. В конце дневника я веду список лояльных к низшим высших, вдруг это пригодится тем, кто его найдёт и продолжит наше дело».
Фрая покачала головой, удивляясь предусмотрительности отца, — отсутствие замочка на книжке было намеренным. Перелистнула страницы, отыскивая список, и разочарованно вздохнула, увидев короткий перечень династий. Уважительно хмыкнула, найдя среди них Золотистые Облака — род Руката. Уже в академии Фрае стало ясно, что на них можно положиться, когда парень бескорыстно предложил ей поддержку семьи. А ведь об истинном статусе «неправильной высшей» ещё не было известно. Теперь и сама Фрая в благодарность способна дать им покровительство, как более сильная и статусная беломирянка.
Девушка попыталась вернуться к той странице, на которой читала, но книга раскрылась на другом месте. И рука не поднялась перелистнуть, когда взгляд выхватил волнующие строки.
«Сегодня у нас дочка родилась. Фрайяной назвали, в честь поразительной красоты созвездия. И всё бы хорошо, да только меня скоро в командировку в Чёрный Мир отправляют. Я-то рад побыть среди низших, не вызывая подозрений. Заодно неофициально пообщаюсь с наместниками. А жена... Не отпускает она меня. В слёзы — мол, не хочу без тебя тут оставаться. И никакие уговоры не помогают. Вот и как мне поступить?»
Эта запись была последней, видимо не нашлось у него времени вернуться в этот дом и дописать мысль до командировки. А то, что случилось дальше, Фрае было известно из рассказа Легуса.
Закрыв дневник, девушка ещё долго сидела в задумчивости, стирая со щёк невольно катящиеся слезы.
Не знала она своих родителей, а сопричастность к ним ощущалась сейчас ничуть не меньше, чем к приёмной семье. Если бы не трагическая случайность, у неё были бы прекрасные, любящие родители. Они и в Белом Мире воспитали бы дочь правильно, в уважении к низшим. Её отца обучали в традициях высших, но он заметил несправедливость и осознал неправильность выстроенной беломирянами системы, обладал сильным характером, чтобы иметь своё мнение. Жаль только, сделать ничего так и не смог.
Эмоциональная встряска не прошла без последствий. Ощущая усталость и опустошённость, крепко
