хочу ее.
Юля вздохнула. Присела рядом с дочкой на корточки. Обняла.
– Глупая, – зашептала, заглядывая в лицо, – ты сама жаловалась, что никто с тобой в куклы играть не хочет. Вокруг лишь мальчики. Вот теперь у тебя есть сестренка. Радуйся.
Оля задумалась. Накрутила прядь волос на палец. Дернула.
Майра вышла из-за своего укрытия. Осторожно приблизилась к этой странной, непохожей на остальных асмасцев женщине – она даже вела себя по-другому. Не вопила о попранной чести, не обвиняла в том, что заколдовала Шестого, не угрожала сжечь за совершенный проступок. И, кажется, была не против их дружбы.
Несмело подняла голову. Встретила сочувственный взгляд ассары и ощутила, как защипало в глазах. Судорожно вздохнула, прогоняя слезы.
– Я буду играть с тобой в куклы, – пообещала малышке твердо, – клянусь.
Куклы Майра не любила – ей были по душе другие игры, но ради Аля она готова потерпеть.
Девчушка склонила голову, оттаивая. Кивнула:
– Пливет.
– Ну здравствуй, – поднялась ассара, – ты теперь моя студентка. Так что обращайся ко мне «госпожа декан». Наедине можешь звать Юля. Разрешаю. На поблажки не рассчитывай. Я со всех спрашиваю строго. И если хочешь учиться, о замужестве пока забудь.
– Юля! – возмутился Аль. Они с Майрой избегали говорить на тему женитьбы, сделав вид, что никакого предложения не было. Так было проще, но взрослые… не могут без смущающих сложностей.
– Тихо! – отмахнулась ассара. – Я ни в чем никого не обвиняю, а предлагаю стать моей дочерью. Старшей. Сама видишь – младшей нужна компания для игр. Алю требуется кто-то, сдерживающий его безрассудные порывы. А с тобой он становится лучше. Взрослеет.
И ассара с любовью взъерошила волосы сына.
– Ну а с отношениями сами потом разберетесь. Не спеша. Настаивать не стану, но мой дом открыт для тебя, Майра. Раз ты выбор моего сына, я не стану возражать. Мы всегда будем тебе рады.
И тут пол под ногами качнулся. Стекла затряслись в лихорадочном приступе, пробирая до внутренностей тревожным звоном. Посыпались книги с полок. Сам дом гулко застонал. Где-то раздались крики, что-то рухнуло.
Они замерли, объединенные тревогой. Юля отошла первой.
– На улицу живо, – скомандовала, подхватывая дочь на руки, а сына отдавая Алю, и добавила исключительно для себя: – Если какая-то сволочь изволила проснуться, лично по камушку разберу.
Хорошо ли жить на архипелаге? Острова. Большие, маленькие. Издалека видятся горами, заросшими, точно велюровым, лесом. С расступающимися долинами. С поднимающимися от воды разноцветными крышами городов. С уютными бухтами. А вокруг, нежно обнимая, зеленая синева моря с белыми барашками волн. Свежий, напоенный солью воздух. Великолепные – аж дух захватывает – пейзажи. Потрясающие виды на бархатную гладь воды. Крики птиц. Желто-золотой песок пляжей. Сказка. Ровно до первого извержения.
С наземными вулканами не повезло трем тэоратам: Второму, Третьему и Четвертому. А это, на секундочку, центр страны. Остальные, окраинные, чувствовали себя более спокойно с подводными товарищами. Их и не видно. И не слышно особо. Трясет не реже, но хоть глаза не мозолят видом курящейся макушки. Зато волной могут ударить так, что мало не покажется. И укрощать сложнее. Словом, история в Асмасе отсчитывалась от одного извержения до другого. И часто можно было услышать:
– Это когда было? До пробуждения Аннет-Тай?
– Не, гораздо позже. Лет за десять до Ирьяханга.
Так и жили в Асмасе. Всегда наготове. С опаской посматривая по сторонам. И с надеждой в сторону трона: корона защитит, да? Прикроет как зонтиком, а какую цену при этом заплатит, подданных особо не волновало. Они же платят налоги.
– Глядите!
Первой опасность заметила Майра. Юля обернулась. На юге зефирной горой вырастало облако. Пока еще белое, но внизу уже копилась темень.
Страх ознобом заморозил кожу. Юля крепче прижала к себе дочь, второй рукой обнимая стоящего рядом Илью.
Дожила, – мелькнула мысль. Несправедливо ведь. Почему именно сейчас? Все было так хорошо. Она. Дети. Фильярг. Деканство. Даже Аль себе невесту нашел. Можно сказать, почти пристроила. Главное понять – в хорошие ли руки. С другой стороны, «руки» еще так малы, что перевоспитать можно. Так что все неплохо складывается.
А тут… На тебе. Подар-р-рочек. Впрочем, еще ни одна ветвь не избежала проверки на прочность. А некоторым так пару раз «повезло» попасть в число укротителей. Текущая же ветвь, насколько помнила Юля из истории, еще ни разу не участвовала в «усыплении». Не доказала на деле, что не только налоги собирать способна, но еще их отрабатывать. Закон вероятности в действии, чтоб его…
А ведь это Фильярга ответственность, – накрыло осознание. Страх стиснул горло. Ноги ослабели и норовили подвести, но сломаться при детях?
Юля сжала зубы, напомнив себе о силе. Еще о храбрости. И смелости. Она, вообще, большая молодец, не выругалась и не завизжала. Не то, что выскочивший вместе с ними из здания преподаватель. Такое загнул, помянув всех предков Тихони и ближайших родственников, что даже Аль смутился.
Юля расправила плечи. Строго кашлянула. Посмотрела осуждающе на товарища, и тот отошел подальше, продолжив изливать боль без слушателей.
Тихоня. Тот самый, который редко, да метко. То есть немножко попыхтели или побулькали, не получится. Тут проснулись, так проснулись. Держитесь все.
Снова затрясло. Оля заплакала. Рядом, уткнувшись в подол, поддерживающе всхлипнул Иль. Он отчаянно пытался не зарыдать – ему уже объяснили, как вредны слезы для пламени, спящего внутри, и сыну не хотелось погасить его слезами. На взгляд Юли, это было физически невозможно, но, если помогает отучить сына от пустых истерик – она только «за».
Но прямо сейчас очень хотелось порыдать самой.
Зловредная память подкинула справку по последнему извержению Тихони. Гнилая ветвь. Гибель Столпов. Кровавый урожай. Девяносто тысяч. Целый город под лавой.
История, шутница, любила идти по кругу. Только сегодня все было немножко иначе. Альгар еще не прошел ритуал, и к вулкану его не допустят. Вместо него в круг встанет шестой дядя. Юля смутно припомнила невысокого мужчину, чей облик запомнился величественным спокойствием. Эдакий асмасский «слон». И стало легче дышать. Такой поможет. Без истерик.
Нынешняя ветвь носила статус «срединной». Ровно четыре Столпа относились к новой ветви и четыре представляли текущую. Харт, принявший под свою власть Третий тэорат, и его величество, передавший эту власть сыну, расширили состав
