Анна присела рядом с ней.
– Я пойду и поговорю с Тоби. Спрошу его без обиняков. Если он даже и взял дневник, то только для того, чтобы почитать. Вот и все. Он просматривал дневник, и мы оба были увлечены историей Луизы. Он никогда не стал бы красть чужие вещи. Никогда.
– А как быть с флаконом?
– О, насчет флакона не беспокойтесь. Я его заберу. – Анна сложила ладони. – Если он считает, что, угостив меня коктейлем, он притупил мою бдительность и теперь может заставить меня идти ему на уступки, то он жестоко ошибается. Да и вообще, как он смеет разговаривать с вами – с нами – в таком тоне?!
– Такой он, этот Энди. – Серина жалко улыбнулась. – Он всегда все делает мне назло, старается меня разозлить. Теперь хоть вы будете иметь представление, что это за человек.
Анна поднялась.
– Почему он это делает?
Серина пожала плечами.
– Я думаю, что он меня боится или, возможно, не меня, а моих способностей. Или женщины, которая обладает определенной силой. – Тут она яростно покачала головой, словно осуждая себя за бахвальство. – Я его вижу насквозь. На меня не действует его шарм. Я имею – или имела – влияние на Чарли. Следовательно, я – враг, которого необходимо низвергнуть и унизить.
– Это просто ужасно!
Серина кивнула.
– Но он совершенно прав насчет одного. По пароходу прошел слух, что здесь происходит что-то странное, поэтому нам действительно следует быть очень осторожными и не допустить, чтобы суеверия и истерия, как он говорит, повлияли на нашу оценку событий.
Анна удрученно кивнула и направилась к двери.
– Я вас поняла. Послушайте, я прямо сейчас иду к Тоби. Хочу увидеть его еще до обеда. А о флаконе не волнуйтесь. – Она улыбнулась. – Посмотрим, как поведет себя Анхотеп. Я более чем довольна, что некоторое время флакон будет не у меня, и, может быть, Энди тот самый человек, у которого его лучше всего оставить!
Серина с трудом поднялась с кровати.
– Я в этом сомневаюсь. Я иду к себе, а вы навестите Тоби. Не хотите, чтобы я пошла с вами? – Она ждала ответа. – Нет? Тогда увидимся позже. Я действительно надеюсь, что он не вор. Честно говоря, мне он даже нравится.
И Анне тоже. По пути к каюте Тоби она старалась выбросить из головы эту мысль. Она сжала кулаки. Кто еще мог взять дневник? Кто еще знал о нем? Для кого еще он представляет интерес?
Она знала, где находится каюта Тоби. Как-то раз, когда Анна заходила к Серине, она видела, как он выходит из своей каюты. Она остановилась возле его двери и для храбрости набрала побольше воздуха. На пароходе было очень тихо, только откуда-то издалека, видимо из бара, раздавались приглушенные голоса людей. Она подняла руку и тихо постучала. Никто не ответил. Тогда она постучала громче. По-прежнему – тишина. Оглянувшись на пустой коридор, Анна нажала на дверную ручку. Дверь отворилась: оказалось, что она была не заперта.
Она заглянула внутрь и затаила дыхание. Внутри каюта была точно такой же, как ее собственная. Она располагалась прямо над каютой Анны, ближе к носовой части судна. На пароходе было всего две такие одноместные каюты. Но внешнее сходство заключалось лишь в наличии одинаковой мебели. Свою каюту Тоби превратил в художественную студию. Посередине стоял складной мольберт, на котором красовался альбом для рисования. На альбомном листе был изображен вид на реку из окна каюты. На всех стенах были развешаны эскизы и картины. На туалетном столике и на тумбочке возле кровати лежали наборы красок, уголь для рисования, карандаши. Через открытую в ванную комнату дверь было видно, что там сушится акварель. Анна шагнула вперед. Она с изумлением рассматривала комнату. Яркостью красок она напоминала волшебную пещеру Аладдина. На мгновение она совершенно забыла, зачем пришла сюда. Когда Тоби успел все это нарисовать? Как он нашел время? Наверное, он писал ночи напролет и использовал каждую свободную секунду между вылазками на берег.
Анна сделала еще один шаг вперед, и дверь позади нее закрылась.
Картины были прекрасны. Они были очень яркие. Она стояла у мольберта и внимательно рассматривала нарисованный порт, у причалов которого протянулась вереница огромных лайнеров, маленькую весельную лодку, нарисованную на фоне гигантского плавучего отеля, похожего на дворец…
Прошло несколько минут, прежде чем она вспомнила, что она здесь ищет, и переключила свое внимание с картин на личные вещи Тоби. В ящиках туалетного столика лежали стопки рубашек, пара свитеров и нижнее белье. В сумке по соседству хранились карандаши. Она раскрыла платяной шкаф. Несколько пар брюк, джинсы, куртка. В ящике тумбочки возле кровати – фонарик, стопка нотной бумаги, открытки и авторучка. Это все. Да, еще: пара книжек в мягком переплете, которые, как она видела, еще никто не раскрывал; путеводитель по Египту с торчащей закладкой; бритвенные и туалетные принадлежности на стеклянной полке в ванной.
Она отвернула покрывало и посмотрела под подушками, потом рукой ощупала поверхность под матрацем. Ничего нет. Со вздохом она поднялась, откидывая назад упавшие на глаза волосы.
Где же еще он мог спрятать дневник? Она собралась было еще раз осмотреть всю каюту, как какой-то звук со стороны двери заставил ее обернуться. Тоби стоял в дверях, одной рукой опершись о косяк; другую руку он держал в кармане джинсов. Похоже, так он стоял уже несколько минут. Лицо его было жестким, глаза – холодными.
– Вы закончили свою проверку?
– Тоби! – Слова застряли у нее в горле, когда он вошел в каюту, закрыл за собой дверь и запер ее на задвижку. – Почему вы это сделали? – Во рту у нее пересохло.
– Потому что я хочу воспользоваться случаем и поговорить с вами без Эндрю Уотсона, который везде сует свой нос. У вас, полагаю, есть уважительная причина, по которой вы находитесь в моей каюте.
Она не знала, что сказать. На нее нахлынула волна настоящей паники.
– Я искала вас. Я хотела поблагодарить вас за морскую прогулку. Я не знала, где вы можете быть…
– И вы решили, что я, наверное, прячусь в ящике туалетного столика. – Он саркастически поднял бровь. – А может, под матрацем.
Усилием воли она заставила себя немного успокоиться.
– Тоби, извините меня. Я искала вас, думала, что вы здесь. Я стучала. Дверь была открыта. Я увидела картины и… – она вдруг замолчала и съежилась, – вошла, чтобы посмотреть на них.
– А когда вошли, то подумали: почему бы мне не провести здесь маленький обыск?!
– Я не обыскивала! – Его слова ранили ее в самое сердце. – Если хотите знать, я искала мой дневник.
– Дневник? – словно эхо повторил он.
– Дневник лежал у меня в ящике столика у кровати. Он исчез. А единственный человек, который знал, куда я его положила, – это вы.
