Кимао вновь заполнил ее тело. Такое мягкое, такое податливое и родное…
— Теперь я знаю, как ты хочешь заниматься любовью, — прошептал он, склоняясь к ее уху.
— О чем ты? — простонала Данфейт, хватая воздух ртом.
— О нежности, — засмеялся он и провел языком по ее виску. — Ты любишь ласку, таешь от прикосновений. Страсть тебя не привлекает. Ты полагаешь, что искренность может выражаться только в нежности. Я подарю тебе ее. Я дам тебе все, что ты захочешь. Только будь со мной. Просто будь со мной…
Данфейт проснулась в пять утра. Протянув руку в сторону, она нащупала простыню и…..никого. Дани нахмурилась и поднялась с постели. Приняв душ и замотавшись в халат, висевший в ванной на стене, она тихо спустилась вниз и замерла у подножия лестницы. Кимао готовил завтрак на кухне.
— Доброе утро, — спокойно произнес зрячий, заметив ее появление.
— Ты опять проснулся раньше меня!
— В этом тебе меня не переплюнуть!
Дани прошла на кухню и остановилась рядом с ним, глядя на кастрюлю, в которой варилась овсяная каша.
— Солил?
— Да.
— И сахар добавил?
— Да.
— А масло?
— Естественно.
— Опять густую варишь?
Кимао приподнял одну бровь и посмотрел на свою матриати.
— Это — рецепт Ирии.
— Я поняла, — ответила Дани и потянулась за пачкой молока, добавляя его в кастрюлю.
— Вылет в девять, а ты еще ничего не собрала!
— Позавтракаю и поеду домой, — произнесла Данфейт. — Эрика то же еще ничего не собирала.
— Каша готова.
Данфейт заглянула в кастрюлю и поморщилась.
— Переборщила с молоком…
— Ничего страшного.
Кимао достал тарелки и усадил Данфейт за стол.
Матриати поковырялась ложкой в каше и, отложив прибор, подперла рукой голову, глядя, как зрячий быстро справляется с завтраком. В какой-то момент, она заерзала на стуле, словно, подыскивая для себя позу поудобней, и потянулась за кружкой с чаем.
— Почему ты нервничаешь? — спросил зрячий, глядя, как она держит кружку у самого рта и не решается сделать первый глоток.
— Я не видела отца пять лет. Я не общалась с ним четыре года. И не уверена, что хочу услышать его голос вновь.
— Он — твой отец. Он — твои корни, от которых нельзя отказываться.
— По этой причине ты с братом все еще общаешься с Ри?
— И по этой тоже.
— Я хотела попросить тебя кое о чем.
— О чем?
— Я не намерена посвящать отца в наши отношения. Для него все должно остаться так, как было. Я — аркаин, который учится в Академии за его деньги, а ты — друг Айрин, которого она любит уже более пяти лет.
Кимао положил приборы на стол и внимательно посмотрел на Данфейт.
— Я не стану этого делать.
— Что? — не поняла Данфейт.
— Я сказал, что притворяться и выставлять твоего отца дураком не собираюсь. Ты — моя матриати, моя женщина во всех смыслах. Мы едим вместе, тренируемся и учимся вместе, мы вместе спим и живем.
— Мы не живем вместе! — возмутилась Данфейт, вскакивая из-за стола.
— Когда в последний раз ты ночевала дома?
— Что? Причем здесь это?
— Ответь на вопрос, который я тебе задал. Когда?
— Я прихожу домой утром и вечером тоже там бываю. Там — мой дом!
— Но просыпаешься ты со мной, а это значит, что твой дом там, где сплю я!
— Не заносись! — перешла на крик Данфейт. — У отца слабое сердце! Очередное мое предательство он может не пережить!
— "Предательство"? Ты в своем уме? О каком предательстве ты говоришь?
— Я увела мужчину у родной сестры!
— Я не был ее мужчиной!
— Но, он так не думает!
— Это — его проблемы! Его и Айрин, если она позволила твоему отцу думать именно так! Ты боишься, что он откажется от тебя? Так ведь? Это беспокоит тебя? Что отец откажется от тебя только потому, что ты влюблена в меня?
— Я не влюблена в тебя!!! — прокричала Данфейт и, тут же, онемев, приложила ладонь ко рту.
Кимао смотрел на нее и не знал, что ответить. Он вообще не понимал, что должен отвечать в подобной ситуации.
— Прости… — прошептала Данфейт. — Прости, я не…
— Не любишь меня? Это ты хотела сказать?
— Нет! Кимао!
Зрячий отвернулся от нее и посмотрел в окно. Сжав руки в кулаки он напрягся и, кажется, закрыл свои глаза. Данфейт хотела подойти к нему, но уткнувшись в полупрозрачную непробиваемую стену, созданную им по своей воле, отступила назад.
— Если сейчас я скажу, что люблю тебя, ты ведь все равно не поверишь мне?
— А ты скажи! — обернулся он и посмотрел на нее какими-то пустыми глазами.
— Я… люблю тебя…
Зрячий усмехнулся, глядя, как она выдавливает из себя эти мучительные слова признания и рассмеялся.
— Мне все равно, любишь ты меня или нет. Ты — моя, и это — никому не изменить!!! — закричал он, и стены вокруг Данфейт застонали.
Пол затрясся, зазвенела посуда, дверцы шкафчиков раскрылись, и содержимое посыпалось вниз. Матриати ухватилась за столешницу и, прищурив глаза, посмотрела на него.
— Прекрати!!! — закричала она. — Немедленно!!!
Зрячий отвернулся от нее и разжал пальцы. Могла ли она представить себе степень его ярости? Он бы мог разрушить этот дом до основания, не оставив ничего, кроме горстки пепла. Он бы мог сломать перекрытия этого уровня и обвалить все на нижележащий ярус. Он бы мог стереть с лица Деревы весь девятый сектор! Он знал, что может это. И все почему? Потому что она, женщина, матриати, которая во всем зависит от него, сказала, что не любит его.
— Я твоя по своей воле! Но если ты выкинешь подобный фокус еще раз — я могу изменить свое решение!!! — закричала Данфейт и, разогнувшись, направилась к лестнице.
— Не жди, что я сделаю так, как ты хочешь! Если твой отец задаст мне вопрос — я отвечу прямо и искренне. И плевать, как он отреагирует на это!
— Он не спросит, если ты не дашь ему повода спросить!
— Я не дам, а вот ты — можешь!
* * *
Путешествие заняло у них четыре дня. Долгих, трудных дня. Восемь человек, связанных общими секретами, чувствами, родственными связями и отношениями, вынуждены были проводить в напряженной обстановке часы. Данфейт перестала разговаривать с Кимао и Айрин, общаясь только с остальными, словно сестры и зрячего и вовсе не было рядом. Айрин так же не общалась с Кимао, замечая вокруг себя лишь Орайю, который, с усталым выражением темных глаз, молча, выслушивал ее рассказы о Сайкайрусе, которые выучил за пять лет наизусть. Эрика и Террей, понимая, что Данфейт и Кимао находятся в ссоре, старались держать нейтралитет, зная, что принимать чью бы то ни было сторону в этом вопросе слишком опрометчиво. Весело было только Бронану и Йори, которые, отстранившись от дел насущных, погрузились на дно бутылки с коньяком. Террея и Эрику возмущало подобное поведение, но зрячим, пребывающим в состоянии постоянного подпития, было уже все равно. Четыре дня одиночества и замкнутости, девяносто шесть часов осторожности и косых взглядов привели их в грузовой отсек, где сквозь щели открывающихся дверей светило все то же белое солнце. Это была земля последней планеты в системе Амира. Это был Сайкайрус.
