Моргая от непривычно яркого освещения, я прижалась к черту и пыталась из-за его напряженного плеча рассмотреть вошедшую пару.
– Похоже, огонь моего сердца, мы снова не вовремя, – пробормотал незнакомый, но отдаленно кого-то напоминающий мужчина. – Тридцать лет прошло, а нам все так же не рады…
Глава 29
Два вытянутых бледных лица с интересом разглядывали нас с Даром. Дрейк сидел на шкуре совершенно ошеломленный, словно его припечатало гигантской наковальней. Я же судорожно втискивала локти в его порванную рубашку, чертыхаясь и мысленно ругая его за любовь к короткому и узкому, а с некоторых пор еще и порванному «супер слим-фиту». Пуговиц сейчас особенно не хватало!
Мужчина был точной копией Дрейка. Такие же высокие, острые скулы. Такие же глаза с травянистой зеленцой. Такие же чуть взлохмаченные темные волосы, правда, разбавленные сединой… и кое-чем еще… Это-то и отличало гостя от Даррела. Ну, помимо морщин и наличия одежды.
– Это… мои родители, – прохрипел черт в мою сторону.
– Я догадалась, – хихикнула от переполнявшей меня неловкости. – Ты похож на отца. Разве что у него…
– Олеся, не надо, – предупредительно зашипел Дар, но было поздно.
– Рожки! – тихонько взвизгнула я.
– Говорить об этом неприлично. И разглядывать тоже, – бурчал нудный демон, пока я пялилась во все глаза на чудо-чудное.
– Он что, смущается? А я еще и потрогать хотела… – призналась шепотом в чертово ухо.
– Ты не понимаешь… – Дар обреченно закатил глаза и, поправив пряжку на брюках, поднялся с пернатой шкуры.
Я смущенно поджала ноги под себя, пытаясь максимально сгруппироваться: одеяла дизайнер-минималист тоже не предусмотрел.
– Это Олеся, моя… – Дрейк кашлянул в кулак. – Просто моя, – и, почесав затылок, добавил: – Совсем моя.
На меня во все глаза смотрели мама-демон и папа-демон. Могло бы быть мило, если бы не было так страшно.
– Рады познакомиться, Алесса-нари, – вежливо кивнула мне мама-демон.
Дар непроизвольно дернулся на последнем слове. Папа-демон с любопытством глянул на сына, и тот отрывисто кивнул. Вид у Дрейка был отчаянно-обреченный, будто он только что пообещал отцу завести десяток котов, рыбок и хомячка и лично за ними прибирать.
– Я не очень разбираюсь в моде Верхнего мира, но, думаю, твоей нари нужно платье подлиннее, – тактично подметила мама-демон, отводя глаза от драного слим-фита.
Сама она была до самых пяток замотана в длинный отрез золотой ткани, чем-то напоминающий индийское сари. И я, вопросительно расширив глаза, уставилась на моего черта – у него тут такого-же лоскута случайно не завалялось? Я бы с охотой закуталась во что-нибудь посолиднее белых лохмотьев.
– Я принесу, – со сдержанной улыбкой произнесла мама-демон, разгадав мои желания. Семейный талант, не иначе. – Даже если тут и осталось что-то от шварховых тин-тари, нари не подобает брать их одежды.
Я несколько раз согласно кивнула. Еще чего! Да я этих общих тин-тарей – если кто-то за тридцать лет тут еще остался – вместе с их одеждой метлой вымету…
– Тут давно никого нет, – Дар снова закатил глаза (что-то зачастил он с этим), порылся в темной стенной нише и выудил оттуда какой-то свободный укороченный черный балахон. Я пригляделась – на папе-демоне был похожий. Он довольно занятно сочетался с брюками. Мужская мода тут тоже странная.
Пока я разглядывала пупок Даррела, протискивавшего себя в балахон, мама-демон успела вернуться. И, деликатно вытряхнув смущенную меня из чертового слим-фита, обмотала в длинный кусок хрустящей голубой ткани, приятно прохладной и красиво мерцающей. Дрейк застрял взглядом где-то в области моего голого плеча, переходящего в лазурный шелк.
– Ну? Теперь, когда все, наконец, нарядились, мы можем поговорить? – рявкнул папа-демон, не оценивший стараний своей супруги. – Впервые-то за тридцать лет?
***
Поскольку никто не знал, с чего начать разговор, прервавшийся тридцать лет назад, все единогласно решили прислушаться к моему истерично заурчавшему желудку и переместиться в дом родителей Дрейка на семейный ужин. При телепорте меня снова укачало, в глазах потемнело, и только какой-то ядрено-кисло-горький морс из ягод, названия которых я не запомнила, помог прийти в чувство.
Мы сидели за огромным – на вид каменным – столом и молча глядели в свои тарелки. Мама-демон с плохо скрываемой нежностью косилась на Дара и тихонько вздыхала. Но первой разговор не затевала, смиренно позволяя папе-демону выпустить накопившееся за годы негодование. Тот, впрочем, рот открывать тоже не спешил. Я же без зазрения совести косилась на его частично седую макушку.
– Простите… Дар мне не рассказывает, но… – я решила прервать гнетущую тишину светской беседой с познавательным оттенком. – Вот почему у вас есть рожки, а у него нет?
Мама-демон глухо закашлялась и прикрыла лицо ладонями. Папа-демон тем временем слегка побагровел. И мне начало казаться, что тема для светской беседы была выбрана неудачная. Пусть и познавательная.
– У нас не принято обсуждать столь интимные вопросы, Алесса-нари, – вдруг ответил мужчина. – Но вам простительно. Могу лишь сказать, что сыну везло больше… до сих пор. Впрочем, если вам очень нравится, как они смотрятся, – папаша недобро хохотнул и перевел взгляд на резко побледневшего Дара, сжавшего в кулаке салфетку, – то вы вполне можете их ему организовать.
Мама-демон тихонько заскулила. Я закашлялась и раскраснелась. Шварх побери! Вот почему это неприлично! Бедолага… И он теперь что, все время с ними ходит? Ну, конфуз, конечно. Я с сочувствием покосилась на папу-демона.
– Знаете, а они вам очень к лицу, – попыталась исправить ситуацию. – Маленькие такие, аккуратные…
– Еще больших мне не хватало! – рыкнул папа-демон, сдувая салфетки со стола, и я решила тему рожек до поры до времени закрыть.
– А почему вы зовете меня Алесса-нари, а не просто Алесса?
Что с «О» и «Я» у демонов проблемы, я уже поняла и не настаивала на верном произношении.
– Потому что ты нари, а не просто Алесса.
– Отец, я думаю, можно пока опустить это… эту… – Дар замялся, подбирая нужное слово.
– «Пока» – это на сколько лет? Еще на тридцать? – привычно уже рявкнул папенька. – Как я слышал, люди живут чуть меньше демонов и быстро портятся…
– Если Алесса «совсем твоя», то зачем тянуть? – миролюбиво уточнила матушка, и меня начали накрывать смутные подозрения. – Чем скорее ты проведешь церемонию, тем быстрее ей откроется Нижний мир, Дарри. Едва ли до принятия она сможет чувствовать себя тут как дома. Но мы, конечно, не настаиваем…
– Научены горьким опытом! – фыркнул папа-демон, грозно сдвинул широкие брови и сверкнул глазами.
А говорят, не так страшен черт… Страшен, еще как страшен!
***
После обеда – пусть и странного, но воспринятого моим желудком на троекратное «ура» – мы с Даром вышли прогуляться по темному саду. Нижний мир казался застывшим в одном и том же времени года и даже времени дня. Тепло и темно, с легким комфортным ветерком, несущим с собой запах моря. Все время. Без перемен.
– Тут бывает по-другому? – шепотом спросила, когда мы свернули в какую-то арку, увитую черными ветками.
– Разумеется. Нижний мир все время разный, просто ты этого не видишь. Мать права, если мы планируем здесь задержаться… – черт замялся.
– Кто такая нари, Дар?
– Потом обсудим, ладно?
– Нет, сейчас, – я прислонила его спиной к широкому стволу и перекрыла путь отхода крошечной собой. – Потому что я уже запуталась в ваших тин-тари, шан-тари, канари… Словно названия шварховых островов!
– А ты сама не догадываешься? – хмыкнул наглый черт и скрестил руки на груди.
– Тебя послушаю.
– Мышонок… Ох, ладно, – Даррел побежденно выдохнул. – Шан-тари – «единственная девушка». Канари – «молодая жена» или, если дословно, «вчерашняя невеста»… А просто нари… Если ты, конечно, согласишься… Не то чтобы я сам сильно с этим спешил, но едва ли смогу держать оборону дольше пары-тройки месяцев. Мои родители невероятно упрямы и консервативны. И, раз уж я объявил, что ты совсем моя…
