года стая официально поменяла название и, именуясь теперь Лондонской, обосновалась по соседству с вампиром-отщепенцем, кормчим лордом Акелдамой. Никто не знал, где расположено предназначенное для полнолуния подземелье оборотней, однако многие с интересом замечали, что стая, похоже, проявляет живой интерес к дамским головным уборам.
Это лето стало прямо-таки эпохальным в том, что касалось сплетен. Даже самая консервативная часть дневной публики заинтересовалась делами сверхъестественных, потому что перебравшаяся в город стая оборотней являлась лишь половиной новостей. Вестминстерский рой, который за всю зафиксированную историю роился один-единственный раз, перебрался за город и назывался теперь роем Вулси. Никто не осмеливался комментировать столь неизысканный выбор. Правительство немедленно предложило построить железнодорожную ветку, которая свяжет новую обитель роя с Лондоном: раз графиня Надасди отныне не может жить в средоточии элегантности, почему бы элегантности не наносить ей визиты? Вампиры, понимая, что их обособленность уравновешивается общедоступностью информации о месте обитания роя, приняли все необходимы меры по защите нового гнезда.
Желтая пресса пришла в восторг от всего этого ажиотажа, включая также и побоища, устроенные, если верить слухам, в разных местах города неким гигантским механическим осьминогом. Дом роя разрушен! Сгорел дотла «Пантехникон»! На самом деле новости вызвали такой интерес, что некоторые ключевые элементы ускользнули от внимания газетчиков. Смену владельца магазина «Шапю де Попю» не заметил никто, за исключением истинных ценительниц шляпок вроде миссис Айви Танстелл. А о том, что рой Вулси обзавелся весьма престижным и ценным трутнем, знали лишь в научном сообществе.
— Весьма-весьма славно сыграно, пудинг мой сливовый, — несколько вечеров спустя заметил в беседе с леди Маккон лорд Акелдама.
В одной руке он держал газету, в другой — монокль. Полулежавшая на своей кровати леди Маккон подняла глаза:
— Вы же не думали, что я допущу, чтобы вы всё прибрали к рукам, правда?
Древний вампир навестил ее в своей бывшей второй гардеробной. Леди Маккон предпочитала пока оставаться в постели. Она несколько оправилась после своих злоключений, но чувствовала, что лучше ей до поры до времени полежать. Если станет известно, что она снова в строю, придется тащиться на заседание Теневого совета, а ведь поговаривают, что ее величество вовсе не в восторге от недавнего переполоха. К тому же следовало подумать о Фелисити.
— А где же мой милый Биффи? — полюбопытствовал вампир.
Алексия ворковала над дочерью, слегка ее покачивая. Пруденс добродушно булькнула и срыгнула.
— А-а, он теперь распоряжается в шляпном магазине мадам Лефу. Ваш бывший трутень всегда отличался на удивление хорошим вкусом.
Вид у лорда Акелдамы стал меланхоличный.
— Торговля? Неужели?
— Да, ее остепеняющее действие доказано. И отвлекает она отлично.
К тому времени как Алексия вытерла дочкин подбородочек носовым платком, девочка крепко заснула.
— Ага, — монокль начал круговое движение, обвивая цепочкой пальца лорда Акелдамы. Потом цепочка стала слишком короткой, и монокль начал нарезать круги в противоположном направлении.
— Вам ведь не хотелось, чтобы он действительно зачах и умер, правда?
— Ну-у…
— Нет, вы невозможны. Лучше идите сюда и подержите свою приемную дочь.
Лорд Акелдама заулыбался, мелкими крадущимися шажками подошел к краю кровати и взял спящее дитя. Пока что Пруденс проявляла себя неожиданно покладистым ребенком.
Вампир принялся ворковать над девочкой в своей несколько излишне экспрессивной манере, рассказывая ей, до чего она прекрасна и как весело им будет вместе ходить по магазинам, пока не прервал собственную литанию курсивных восхвалений восклицанием от сделанного открытия:
— Вы только посмотрите на это!
— На что? Что там еще случилось? — приподнялась на локте Алексия.
Лорд Акелдама наклонил малютку к матери так, чтобы той было виднее. Пруденс Алессандра Маккон Акелдама обзавелась фарфорово-белой кожей и превосходным комплектом крошечных клыков.
Иногда то, что совершенно необходимо, невозможно изучить. Я очень признательна всем, кто, осознанно или неосознанно, наставлял меня, когда со мной случалось умопомрачение. Спасибо маме за то, что приносила поесть прямо на рабочее место; Уиллоу — за финики; спасибо Рейчел, богине отвлекающего маневра; Эрин, богине комы; Из, воплощению постоянства; и Франниш, которая окрыляет лучше всех!
