её (и себя) в том, что вся вина лежит на людях, терпение лопнуло. И сейчас вырвалось всё, что лежало глубоко в душе.
На такое откровение Император не знал, что говорить. Слышать это от близкого человека было намного больнее и невыносимее, чем думать об этом самому. А предположение о том, что король Чехии приносил девушке только несчастья, как бы он ни старался сделать её жизнь лучше, подтвердилось. Спустя столько времени.
Высший хотел подойти к возлюбленной, чтобы успокоить её, но не мог даже спокойно посмотреть на неё. В сердце защемило, и солёная прожигающая жидкость была уже на пути к глазам. Альвиан зажмурился, прижимая большим и указательным пальцами третье веко к носу. Он не мог продолжать просто стоять на месте, окаменевший от колких высказываний. Его нога быстро забарабанила по полу, отбивая чёткий ритм. Губы сжимались и разжимались. Высший даже прикусил её, пока пытался заставить себя сказать хоть что-то. И когда напряжение немного спало, он посмотрел на жену.
Она сидела на большом синем диване, отвёрнутом к окну. Шмыгая носом, Мари вытирала непрекращающиеся слёзы. Она прокрутила сказанное несколько раз, и усомнилась в правильности своего поступка. Девушка не хотела, чтобы это было в такой грубой форме, но иначе не получилось. С самого первого дня, когда она вернулась с капсулы, эти слова уже были у неё в голове. А когда Альвиан появился перед ней, живой, это ушло на дальнюю полку.
Мужчина в чёрном плаще сел рядом, как провинившийся ребёнок. Он смотрел вместе с Мари в окно, но видел совершенно не то, что было за ним. Император проговаривал в голове свои слова, которые он хочет ей сказать. Пытался правильно подобрать интонацию, действия. А потом он понял, что репетиция подобного ни к чему не приведёт, ведь здесь главной была искренность сказанного.
–Ты права в этом, – высший сжал ладонь девушки, – Я и сам прекрасно знаю, что в этом виноват я. И сейчас я пытаюсь исправить это. Я хочу, чтобы мы были счастливы. Понимаешь?
Мари молчала, продолжая шмыгать покрасневшим носом. Но её бегающие глаза говорили о том, что она всё прекрасно понимала.
–Я не буду править так, как раньше, – почти клялся Император, проговаривая каждое слово по слогам, – Ты – моя главная забота. Мир мог бы стать моим сразу после моего возрождения, если бы я хотел власти. Но я отыгрывался на всех за свою слабость. И теперь не могу себе позволить повториться тому дню, когда нас не стало.
Понимая, что девушка не станет отвечать, Альвиан замолчал. Он всё также держал в руках её ладонь и смотрел на заплаканные голубые глаза. Даже такой она нравилась ему, но жаль, что до такого довёл её он сам. Подумав, высший встал с места и потянул за собой Мари. Всё происходило в полном молчании, как таинство. Девушка пошла за мужем, делая предположения куда они придут.
Прогулка оказалась достаточно быстрой. Они шли медленно, чувствуя каждый выдох и вдох друг друга. Слышали мысли, что были в голове другого, даже без помощи своей силы высшего. Пока их руки были сплетены, Император и Императрица были едины. Не было ничего, что они бы чувствовали по-разному. Мари даже подумала, что на Староместской площади они были вдвоём. И она ощущала, как все действия второй высший делал без особого удовольствия. Альвиан почувствовал страх, который сопровождал девушку в ту последнюю ночь. Он чувствовал, как остался один. Без шанса на то, чтобы вернуть утраченное.
Высшие были у двери в кабинет, который Альвиан давно не использовал. Именно в нём он ждал того момента, когда священник объявит о начале венчания. Тогда он одарил подарками Джакуба и Константина. А второго, видел в последний раз.
Мужчина медленно открыл двери в кабинет и пропустил девушку вперёд. Внутри всё было заставлено чем-то, что было закрыто плотной льняной тканью. Альвиан раздвинул шторы в стороны, чтобы свет проник внутрь. Мари прищурилась, но не проходила дальше, боясь сделать шаг. Высший одарил свою супругу улыбкой и указал на укрытые тканью предметы. Девушка поняла намёк и сдёрнула немного пыльную завесу.
Увидев десятки своих портретов, высшая замерла. Её рука сжалась, боясь отпустить ткань. Она вопросительно посмотрела на мужчину. Но ответа не последовало.
Полотна шли в беспорядке, смешивая большие и маленькие, Мари до преображения и после. Вот здесь на зрителя смотрела юная девушка с рыжими непослушными волосами и изучающим неотрывным взглядом. Она сидела за деревянным столом, а из края картины выглядывала знакомая рука тётушки Бланш. На Мари тогда было синее платье и тёмный плащ. Если бы не эта картина, то высшая даже и не вспомнила таких деталей. На другом холсте девушка находилась в капсуле. Каждый локон её белеющих волос был детально прописан. Спокойное лицо Мари во время преображения было такое же, как рисуют святых на иконах. Высшая провела пальцами по высохшей краске, чувствуя с какой любовью её муж вырисовывал эту картину.
Пройдя дальше, беловолосая королева увидела себя спящую. Счастливая спящая Мари из картины не могла не вызвать улыбку на лице настоящей Мари. Она загадочно посмотрела на Императора, думая о том, какому времени принадлежит это воспоминание. И прейдя к определённому выводу, покраснела. На следующем произведении Мари была в окружении сада. Альвиан запечатлел её во время того, как она кружится вокруг себя. Её улыбка изображалась даже ярче, чем Луна в левом углу картины. Лепестки цветов кружились вместе с девушкой у её ног. Неужели он действительно видел её такой? Или вот тут, где высшая уже с большим животом. Она сидела за какими-то бумагами, а рядом с ней бегала радостная Аника с мечом, воображая себя воином. Это был последний день их прошлой жизни.
–Это, – наконец-то прервала молчание расчувствовавшаяся Мари, – прекрасно.
Альвиан подошёл сзади и заключил девушку в крепкие объятия. Он сразу почувствовал запах цветов, который всегда успокаивал его. И сейчас он хотел, чтобы и Императрица ощутила тоже самое. От прикосновений высшего королева расслабилась. Картины вызывали невероятную бурю эмоций. Всё то время, пока её не было рядом, Альвиан рисовал образ потерянной любви.
–Ты всегда была со мной. И хочу, чтобы так продолжалось вечно. Прости меня, Мари, – вдруг перевёл тему мужчина.
–Я всегда буду за тебя, Альвиан, – гладила большие руки Императора девушка, – Что бы не случилось. Верь мне.
Ангел Чехии развернул высшую к себе и прильнул к нежным губам. Он всегда верил ей, как она ему. И он хотел сохранить это насколько было возможно.
