Обязательно справится. Заметит кинжал, несмотря на то, что я ловко припрятала его под одеждой. Увидит по моим глазам, заметит, как странно я действую. И остановит. А потом все обязательно поймет, до того, как совершит что–нибудь, о чем потом пожалеет. Я верю в Эроана.
Ох, а что если с навыками тела все же получится?! Сейчас мной руководит метка. Тело послушно метке и вместе с тем свободно от ограничивающего контроля моего разума. Телу подвластны все навыки, приобретенные Алоэной во время обучения.
И Лили… она ведь сказала, чтобы я действовала хитро, чтобы притворялась! Что если даже мой взгляд изменится? В нем не будет страха и крика: «Эроан, останови меня!» Что если в этом взгляде будет нежность или призывная страсть? Что если я смогу перехитрить Эроана и успею ему навредить?!
Я должна остановиться. Должна преодолеть действие метки, пока не дошла до наших комнат.
Кажется, усилием воли удалось замедлить шаг. Уже хорошо! Может, получится даже остановиться?
— Стася! Стасенька! — кричал Фьёр. — Как ты?
— Спасай Роуэла, — повторила решительно.
А тело сделало еще один шаг и еще.
Как же хочется, чтобы нам с Эроаном не удалось сейчас пересечься! Пусть мы разойдемся в разные стороны. Пусть не встретимся. Пожалуйста!
Если Эроан заметит, что раах пропал, возможно, отправится на его поиски. Мы наверняка разминемся, я не найду Эроана слишком быстро. А потом он все поймет. Насторожится, как минимум!
Я должна остановиться. Должна преодолеть действие проклятой метки. Не хочу быть ее марионеткой! Не хочу подчиняться ордену!
Если бы я могла — я бы заплакала от бесполезных усилий и страха. Но мое лицо оставалось бесстрастным. На губах играла спокойная улыбка.
Мимо прошел феникс, я улыбнулась ему. Тот вежливо поздоровался, назвав меня леди, и удалился. Не заметил кинжал. Не заметил ничего странного.
А внутри я почти билась в истерике. Отчаяние стремительно захватывало меня так же, как до этого захватил приказ через метку.
Старалась оградить панические мысли от Фьёра. Кажется, это даже получалось — связь между нами странным образом притупилась. То ли от действия метки, то ли от моего нежелания его напугать. Эроан справится, не попадется в ловушку. А Роуэл может погибнуть.
Ох, как я не хочу идти к Эроану. Не хочу улыбаться ему, делать вид, будто все в порядке. А потом нанести удар в спину!
Мысленно я паниковала, боролась, цеплялась за все поверхности, какие видела, но… на самом деле я спокойно шла вперед. Или не так уж спокойно? Заметив, что это последний коридор перед тем, как сверну к дверям в наши покои, все–таки сбилась с шага.
«Я не хочу идти к Эроану! Не хочу на него нападать!» — закричала мысленно, не в силах разомкнуть губы.
Тело вздрогнуло. Я пошевелила рукой. А нога опять сделала шаг, мне неподвластный. Я все же ухватилась за подоконник, пытаясь себя задержать. Пусть кто–нибудь появится, пусть увидит меня, такую странную, и поднимет тревогу. Или, чтобы план не сорвался, я нападу и на случайного феникса? А если это будет ребенок? Если маленькая кузина Алоэны?
Нет–нет, я не хочу. Не хочу никому причинять боль. До Эроана тоже добраться не хочу. И не должна.
Руку обдало холодом. Окна–то здесь не было. Но, выглядывая через провал окна, кажется, в прошлый раз я видела уступ. Я ведь не разобьюсь?
Похоже, в этот момент Фьёр и вправду не слышал меня, а я не слышала его. Я отогнала мысль, что с малышом могло случиться что–то нехорошее. Нет, в этом случае я бы точно почувствовала, прежде чем связь оборвалась.
Закусила губу, неожиданно совладав со своим телом.
Я чувствовала, как тянет вперед, как начинает скручивать не от боли, но от ощущения, будто в борьбе с нестерпимым желанием, действием метки горит каждая клеточка тела. Пальцы добела вцепились в подоконник.
Надолго меня не хватит.
Я отправила Фьёра спасать Роуэла, но и жизнью Эроана рисковать не хочу. Не хочу и не стану.
Последним усилием воли, уже на грани, чувствуя, что метка вновь мною завладевает, толкнула себя в сторону. И перевалилась через подоконник, вываливаясь в окно.
Земля ушла из–под ног, мир перевернулся. Холодный воздух вместе с ворохом снега ударил в лицо. Я все же закричала, не понимая, куда падаю и когда закончится это падение. Закончилось оно быстро, тем самым уступом. Вот только не совсем так, как я планировала.
Я хотела себя задержать, а не убить.
Острая боль пронзила тело и взорвалась световой вспышкой в голове. Я прижала руку к животу, ощущая, как горячая кровь заливает платье, пальцы, ладонь и снег вокруг. Проклятый кинжал при падении вонзился прямо в живот.
Перед глазами стремительно темнело. Боль сменялась онемением.
— Стася! — ворвался в путающиеся мысли истошный вопль рааха. — Стася!
Я провалилась в темноту. Там было холодно и мягко и вместе с тем немного колюче, наверное, из–за снега. Странное ощущение.
Я плыла в этом ощущении, терялась, замерзала и застывала.
— Стася! — не крик, но сдавленный шепот. Кажется, не Фьёр?
Приоткрыла глаза. Веки такие тяжелые. На ресницах снежинки болезненно колются.
Встревоженное лицо Эроана расплывалось передо мной.
— Стася, любимая моя…
Наверное, последние слова мне и вовсе почудились. А когда Эроан подхватил меня на руки, снова отключилась.
Я разлепила глаза. Веки ощущались все такими же тяжелыми, припухшими.
— Стася! Стасенька! — завопил Фьёр.
Забавно, вслух это звучало как курлыканье.
— Стася? — а это уже Эроан.
Соображалось туго, но когда лицо Эроана вновь нависло над моим, а Фьёр принялся тереться о мое плечо и бодать макушкой в шею, вспомнила. Все вспомнила!
— Роуэл! Как Роуэл? Он не пострадал? Он же… он…
Проклятая метка! Ох, метка… приказ. Нет, кажется, я совершенно не чувствую желания убить Эроана и полностью владею своим телом.
Но что же теперь делать? Что делать–то? Я ведь бомба замедленного действия!
— С Роуэлом все в порядке, Стася. Пожалуйста, на переживай, — Эроан погладил мою руку. В его глазах — бездна беспокойства. — Лиилу остановили. Ее заперли в темнице. Никто не пострадал. Кроме тебя…
— Но как? Как это произошло?
Я попыталась приподняться. Эроан легонько надавил, заставляя снова лечь.
— Все хорошо, Стася. Пожалуйста, лежи. Ты была ранена и тебе необходим отдых.
— Рана? — Странно, помимо слабости, я не ощущала больше ничего. Ни боли, ни… что там еще полагается чувствовать с распоротым животом? — Как же рана?
—
