Мор смотрел на груду окровавленных костей, от которых поднимался пар – это всё, что осталось от Танатоса и Стикса. Жеребец умирал, но Тан уже через несколько минут будет как новенький. Какого хрена его Печать не сломалась? Как?
Мор получил сообщение от вампира-двойника, который на него работал в имении Тана, и тот заверил его, что шлюшка-эгидовка поимела его братца, не без маленькой помощи заговоренного вина конечно. Так что же происходило?
Рыча от злости, он открыл портал к дому Харвэстэр. Мор ворвался в её жилище, пронесся мимо, не обращая на неё никакого внимания, и направился прямиком в комнату, где она держала Ривера.
Ангел сидел, прислонившись к стене, весь покрытый кровью и грязью. Его золотистые волосы безжизненными прядями окружали лицо и свисали с плеч. Остекленевшие голубые глаза смотрели прямо на Мора, когда тот подошел и пнул его в лицо.
Кровь заструилась из разбитой губы и носа Ривера, но он лишь улыбнулся. Самодовольный ублюдок. Мор опять его пнул. Чёртов ангел сумел ударить его в ответ достаточно сильно, чтобы отбросить Мора к стене и разбить ему голову.
Тёплая, вязкая река крови стекла с его затылка вниз по шее и закапала на доспехи, они впитали её жадными, булькающими глотками. Если бы Мор не был настолько зол, то его бы впечатлило, каким сильным был Ривер, не взирая на то, что у него отсутствовали крылья.
– Когда же ты наконец поймёшь, Ресеф? – спросил Ривер. – Ты можешь причинить мне боль, но никогда меня не сломаешь.
– Это мы ещё посмотрим, ублюдок.
Он, словно ворвавшись с цепи, обрушил на него всю свою ярость. Ривер даже не пытался ответить на пинки и удары Мора, а тот был его до тех пор, пока куски плоти не прилипли к его сапогу, а ангел не превратился в кровавое месиво. Харвэстэр опустила руки на плечи Всадника.
– Что случилось? – спросила она, и Мор сразу же повернулся к ней.
– Лучше не трогай меня.
Он начал кружить вокруг девушки, упиваясь её страхом, и желая запугать ещё больше. Мужчина схватил Харвэстэр за горло и впечатал в стену. Он улыбнулся, жадно вдыхая запах её страха, пока не почувствовал его на своём языке.
– Эгидовка трахнула моего братца, – прошептал он ей в ухо, – так почему же его Печать осталась целой?
– Я не знаю, – ответила Харвэстэр, и у него сложилось впечатление, что она врала ему, но он так же знал, что даже избив её до полусмерти, Харвэстэр не скажет ему правду, если это одно из чёртовых "правил", которых они с Ривером должны придерживаться.
– Лживая сука.
Он собирался трахать её до тех пор, пока не сломает. Пока каждая косточка в теле Харвэстэр не будет раздроблена, и её кровь не покроет его с головы до ног. Он сорвал с неё ночную рубашку, оставляя обнаженной и дрожащей.
– Всё ещё есть надежда, – ответила она и охнула, когда его пальцы проникли ей между ног.
– Оставь ее... в покое, – послышался голос Ривера, немного дрожащий, но заставляя воздух дрожать от силы.
Может он и с Ривером поделится. После того, как попользуется ею, как последней шлюхой, какой она и была. Улыбаясь, Мор посмотрел через плечо.
– Не волнуйся, Риви-виви, я и тебе немного оставлю. Я совсем как Кролик-Энерджайзер, могу продолжать сколько угодно.
Он провел пальцем по горлу, и броня исчезла, оставляя его таким же обнаженным, как и Харвэстэр.
– Ублюдок, – прохрипела она.
– Это да, – согласился с ней Мор.
– Ресеф!
Оглушающий рев сотряс здание, и всё внутри Мора задрожало. Очень медленно он повернулся к Риверу. Тот стоял, натянув цепи, его тело стало вдвое больше своего обычного размера.
– Не смей этого делать.
Не было причин бояться ангела. Совсем никаких. Но что-то внутри Мора, так глубоко, что он не мог постичь, затряслось от страха, как пугается ребёнок перед лицом разгневанного отца.
Он вызывающе поднял подбородок, и каким-то образом его слова прозвучали неуверенно:
– Ну вот, испортил всё настроение.
Мор провел пальцами по шраму на горле, возвращая доспехи на место.
– Значит, в другой раз. Когда настанет Апокалипсис, я буду трахать тебя до тех пор, когда твои крики уже не будут воодушевлять меня, а твоя кожа не сможет удерживать твои органы.
Он вышел из дома Харвэстэр, отчаянно надеясь, что никто не увидит, как его колени дрожали от страха. Что это была за хрень? Он ни черта не боялся с тех пор, как сломалась его Печать.
Ругаясь на чём свет стоит, он открыл портал и вышел у тёмных арок, что вели в обитель его матери. Она находилась внутри сооружения, подобного храму, возлежала на шезлонге посредине оргии. Всё как обычно. Это зрелище успокоило его, но лишь немного.
– Мой сын, – промурлыкала она, подзывая его к себе пальчиком. – Ты выглядишь расстроенным.
Мор пнул человекообразного мужчину, что опустился перед ним на колени, и двинулся через извивающуюся массу тел.
– Мой план провалился.
– Эгидовка не лишила Танатоса девственности?
– Лишила. Но его Печать не сломалась.
Лилит моргнула, ее маленькое тело всколыхнулось, когда она села. Демоница одела тонкую, почти прозрачную юбку, но осталась топлес, и только колье с изумрудом размером с утиное яйцо разместилось между ее шикарных грудей.
– Как ты заставил Эгиду поверить и отправить женщину к Танатосу?
– Если она забеременеет, то ребенок спасет мир.
Лилит похлопала по софе возле себя и Мор опустился на бархатную подушку.
– И ты уверен, что она с ним спала.
– Да. – Пока он бился со своим братом, Тан это подтвердил.
– Это все ты. – Меч Танатоса зацепил ухо Мора, разрезая его на пополам. – Ты убедил эгидовку трахнуть меня.
Завоеватель нанес удар, отбросив Тана назад и оторвав кусок уха Стикса.
– Она была хороша, Тан? Стоило ли ждать пять тысяч лет?
Глаза Танатоса были наполнены такой болью, что Мор почти испытал оргазм прямо там. Ему нравилось, когда страдали его братья.
– Да.
– Зародилась ли жизнь в ее утробе? – спросила Лилит.
Мор пожал плечами.
– Может быть. Хайвестер говорит, что все еще есть надежда, но... – Он оборвал себя суровым вздохом. Надежда. – Ребенок. Ребенок и есть наша надежда. Пророчество не о девственности Тана, его невинности. Речь о его невинном ребенке.
Хайвестер, этот подлый ангел, она знала, так ведь? Хотя и не могла помочь открыто, она подала идею со свитком. Теперь Мор испытывал сожаление из-за всего, что с ней сделал. Ладно, нет, сожаления он не испытывал.
– Великолепно. – Ладонь Лилит легла на его бедро, глаза, так похожи на глаза Лимос, заблестели от волнения. – Ребенок – это ключ к его Печати.
