и удалился.
Шоколад был реально дорогим удовольствием. Я отрезала вилкой крошечный кусочек торта и попробовала его. Он таял у меня на языке. Мне пришлось есть его очень медленно, чтобы подольше насладиться.
— Как ты думаешь, он действительно любит тебя? — спросил мой отец.
— Да. — И мне пришлось сменить тему, прежде чем он начал второй раунд разговора о свадьбе. — Отец, почему наша магия отскакивает от людей, одержимых ифритом? Из-за географической близости? — О да, гладко вроде вышло. Хотя нет.
— Что ты пыталась использовать? — спросил он.
— Слово силы.
— Я помню, как пробовал такое. Самая сильная боль моего детства. Позволь мне научить тебя. Ты многого не знаешь, Цветочек. Позволь мне помочь тебе разобраться в этом. По крайней мере, позволь мне уберечь тебя от элементарных ошибок.
— Ты это пробовал. — Я отломила еще кусочек торта.
— Мне было восемь.
Ох.
— И я сделал это, потому что мне специально сказали не делать этого. — Роланд допил кофе. — Я хотел знать, что произойдет.
Звучало очень похоже на то, что бы сделала я.
— Ты частично права, сопротивление вызвано географической близостью и просчетом со стороны твоего пра-пра-пра-пра… — Он нахмурился. — Нет, все верно. Пра-пра-пра-прадедушки. Ифриты угрожали его границам, и он решил, что ребенок смешанной крови отличная идея, поэтому он женился на женщине-получеловеке, наполовину ифритке. Она была его сороковой женой. Я запомнил, потому что это было красивое круглое число. У него родился ребенок, дочь, и, как и ожидалось, она обладала частичным иммунитетом к магии ифритов и была свирепой на поле боя. Она была далеко внизу в линии наследования, поэтому он не беспокоился о ней, и к тому времени, когда он решил побеспокоиться об этом, было слишком поздно. Барару, Сияющая, Звезда Долины, проложила себе путь через его потомство к его сердцу и заняла его трон. Она была твоей пра-пра-пра-бабушкой.
— Она убила своих братьев и сестер и своего отца?
— Что ж, справедливости ради надо сказать, что он казнил человека, за которого она хотела выйти замуж.
— Почему?
— Он пытался проверить ее силу. Она становилась слишком популярной в армии.
Я оперлась подбородком на кулак.
— Очень трогательная история, папочка.
— Ты назвала меня папой. — Роланд улыбнулся.
— Я бы не придавала этому большого значения. Был ли кто-нибудь из членов нашей семьи когда-нибудь знаменит тем, что делал что-то ненасильственное?
— Твой прапрадедушка излечил чуму безбожников. Это был очень опасный штамм гриппа, и он угрожал уничтожить человеческую популяцию на всем континенте.
— Приятно это знать.
— Конечно, он чувствовал себя обязанным сделать это, потому что твой пра-пра-дедушка в первую очередь и запустил ее.
Я уставилась на него.
— История преподносит нам жизненно важные уроки, — сказал Роланд. — Например, у меня нет планов убивать Кэррана.
Он не мог убить Кэррана, пока действовало наше соглашение.
— Почему, ты боишься, что я могу занять твой трон?
— Нет, я не хочу разбитого сердца от необходимости убивать тебя, Цветочек.
Мм-хм.
— Разбитое сердце.
— Ты мне не доверяешь, — сказал он.
— Нет.
Он улыбнулся, и я поняла, что именно так выглядит родительская гордость. Он гордился тем, что у меня хватало мозгов предвидеть, что он может заманить меня в ловушку. Мне хотелось, чтобы он пришел с каким-нибудь секретным руководством, чтобы я знала, как с ним обращаться.
— Итак, как будем двигаться дальше? — спросил он.
— Ты мог бы научить меня здесь и сейчас. Мне нужны знания об ифритах.
Он сделал паузу на самое короткое мгновение. Это заняло половину мгновения, но я наблюдала за ним очень внимательно. По какой-то причине он действительно не хотел рассказывать мне об ифрите.
— Очень хорошо. Мы могли бы также с пользой использовать время, которое мой будущий зять так любезно нам предоставил. Ответь на один из моих вопросов, и я отвечу на один из твоих.
Ничто никогда не бывает простым.
— Хорошо.
— Когда Хью пришел убить Ворона, он не обнаружил никаких признаков того, что в доме живет ребенок. Ты отправилась в лес, но где были твои вещи?
Итак, Хью и Роланд имели долгую беседу перед изгнанием Наставника.
— Хью выглядел недостаточно хорошо. Ворон знал ясновидящую. — Ее звали Анна, она была бывшей женой моего умершего опекуна, и она больше не отвечала на мои звонки. — Я думаю, ему, должно быть, сказали ожидать чего-то плохого, поэтому он выпроводил меня из дома. Всякий раз, когда я отправлялась в лес, я упаковывала свою спортивную сумку и закапывала ее под соснами на холме за домом.
— Но должны были быть и другие признаки твоего существования, — сказал Роланд. — Жизнь ребенка не может просто умещаться в одной сумке.
— Моя умещалась. Нижнее белье и носки на неделю, две пары джинсов, пять футболок, свитер и две пары ботинок. Мои ножи, пояс и меч тоже туда помещались. Зубная щетка, расческа, любимая книга, и все. Я могла упаковать все это в сумку за десять минут, и казалось, что меня никогда не существовало.
Роланд посмотрел на меня со странным выражением лица.
— Ты можешь задать дополнительный вопрос, — сказала я ему.
— Игрушки, косметика, украшения, платья, милые туфельки, котенок, может быть, щенок?
Я рассмеялась.
— Ничего, даже домашнего животного. — Глубокое сожаление отразилось в глазах моего отца. Похоже, его это беспокоило.
— Домашние животные учат детей сопереживанию. Ворон же пытался превратить меня в психопатку. Кроме того, мы часто меняли дислокацию. Никаких привязанностей.
— Жизнь ребенка должна быть наполнена радостью. Мне больно знать, что ты так жила.
— Если бы это зависело от тебя, я бы вообще не жила.
Роланд выдохнул.
— Моя очередь.
— Как и договаривались. Ты можешь задать один вопрос. Подумай хорошенько. Большая часть битвы за получение правильного ответа зависит от того, правильно ли задан вопрос.
Мне так много нужно было спросить. Один вопрос не проливал особо света. Я должна была задать самый важный вопрос.
— Если ифрит заперт в древней серьге, чего он надеется достичь, исполнив три желания владельца серьги, превратив упомянутого владельца в великана, и разгуливая по Атланте, а затем повторив весь процесс?
— Откуда ты знаешь, что это ифрит?
— Я видела его в видении.
— Носил ли он украшения?
— Да. Золото с крупными зелеными камнями.
— Изумруд или перидот. Значит, у нас султан.
Не задавай вопросов. Он задал только один вопрос, и за несоблюдение правил должна была быть расплата.
— Можно было бы подумать, что султан-ифрит должен носить рубин, потому что это цвет огня. Люди, живущие на Аравийском полуострове, ценят изумруд выше всех камней, потому что он зеленый, а Аравия в основном засушливая. Но джинны не люди.
Роланд наклонился вперед, в его глазах появился хитрый
