на самом деле любила эту землю. Я любила город и людей в нем. Вот почему я так упорно боролась, чтобы защитить ее. Я не могла просить ее поделиться своей магией, но я могла пожертвовать немного своей. Я погрузилась глубоко в себя и забрала магию так же, как забрала ее из земли, за исключением того, что теперь она исходила из моей души.
Это было больно.
— Нет необходимости кричать. — Я шагнула к Пиллману, и тетя отошла с моего пути. Повелитель мертвых уставился на меня. Его зрачки расширились. Я потянулась к нему. Моя рука почти светилась, словно посыпанная золотом. — Ты ранен?
Он нерешительно протянул руку и коснулся моей. Я сжала его пальцы.
— Встань.
— Вы… — Пиллман встал с ошеломленным лицом.
— Узри Ин-Шинар, — нараспев произнесла Джули. — Дочь Строителя Башен, племянницу Пожирательницы городов, Стража Атланты.
Сжигать собственную магию было так больно. Я не могла позволить им увидеть мою боль.
— Не бойся, — сказала я Пиллману. — Я не мой отец. Он тебя не ценит. Я ценю. Он далеко, недосягаем и отстранен. Но я здесь.
Он сглотнул, его пальцы сжали мою руку. Я указала на остальных. Пиллман сделал один неуверенный шаг назад. Затем еще один. Казалось, это было настолько далеко от меня, насколько он был готов зайти.
— Мой отец не признает твоих талантов. — Я посмотрела прямо на Гастека. — Я признаю. Я знаю, на что ты способен.
Их лица разрывались между надеждой и страхом, охваченные какой-то странной эмоцией, которую я не могла определить. Технология была в зените, и я стояла среди них, излучая магию. И каждая секунда, которую я проводила, стоила мне больше, чем они могли себе представить. Или так или город падет.
Они узнали эту магию. Некоторые из них видели такое раньше, потому что я видела возбуждение и страх в их глазах. Их тянуло к ней, как мотыльков к пламени. Это была магия моей крови, та, которая сделала вампиров возможными, только теперь она была направлена на них. Они хотели моего одобрения. Я это чувствовала. За ними неподвижно стояли потрясенные подмастерья.
Я наконец-то объяснила себе их выражения. Благоговейный трепет.
Ровена опустилась на колени. Филиппа молилась, ее голос был настойчивым шепотом.
Гастек подошел ко мне и опустился на одно колено, глядя на меня снизу вверх.
— Что ты делаешь? — прошептал он.
— Спасаю всех нас от потопления в нашей крови и огне моего отца, — прошептала я. — Он собирается бросить тебя и твоих вампиров на Крепость. Вы будете уничтожены. Твои вампиры исчезнут, твое положение в Атланте будет уничтожено. Если ты выживешь, тебе придется начинать с нуля, Гастек.
По его лицу я поняла, что он не хочет начинать с нуля.
— Ты вне внутреннего круга. Тебе понадобятся годы, чтобы подняться выше. Даже если ты станешь его легатом, твоя жизнь будет короткой. Он никогда не будет заботиться о тебе, Гастек. Мне не все равно. Ты мой друг. Ты лучший в том, что делаешь. Это твой шанс. Не делай этого из-за того, что происходит сейчас. Делай это, потому что это имеет смысл.
— Ты знаешь мою цену, — прошептал Гастек.
— Знаю. — Ирония заключалась в том, что у него уже было то, о чем он просил. Он был моим другом. Я уже заботилась о нем. Я бы уже сделала все, что могла, чтобы он дышал.
— Поклянись, — сказал Гастек.
Я улыбнулась ему. Мой голос зазвенел.
— Встань, легат моего легиона. Работай со мной, советуй мне, будь моим другом, и ты будешь жить вечно.
***
ВОЗДУХ ЗА ПРЕДЕЛАМИ Казино был сладким на вкус.
— Как ты это сделала? — спросил Кэрран.
— Она сожгла свою собственную магию, — сказала тетя. — Если бы она была обычным человеком, ты бы увидел, как она стареет.
Выражение лица Кэррана было неописуемым.
— Расслабься, полукровка, — сказала Эрра. — У нее есть лишние жизни. Это было не так уж плохо для твоего первого раза. С практикой станет лучше.
— Я не буду.
— Почему нет?
— Потому что у меня нет планов завоевывать. Мне не нужны больше войска. Я не хочу больше никого убеждать.
— Ты говоришь это сейчас.
Я повернулась к ней.
— Загляни внутрь меня.
Глаза Эрры сузились.
— Ты серьезно. У тебя нет амбиций.
— Нет. Я не хочу завоевывать или править. Я хочу сдержать отца.
— Это будет интересно, — сказала тетя.
Позади нас на шпиле над стенами Казино развевалось знамя Ин-Шинар — поле чистого изумрудно-зеленого цвета с единственной синей полосой.
***
СТАЯ ПРИБЫЛА как раз к обеду. В какой-то момент наша кухня была пуста. Мы с Кэрраном тихо готовили ужин, пока Джули пыталась разобраться в каком-то древнем тексте, который, как Эрра решила, ей следует прочитать. Внезапно она стала вся заполнена оборотнями. Джим с Дали, Роберт с Андреа и Рафаэль. Лицо Джима было плоским. Его глаза сказали мне, что он пришел не потому, что хотел помириться со мной. Он пришел, потому что его приперли к стене. Нашей дружбе действительно пришел конец.
— Где ребенок? — спросила я.
— С дюжиной нянек в доме клана буда, — сказала Андреа. — Тебе только и нужно от меня мой ребенок.
— Да, как ты угадала?
— В качестве примирения, — сказал Роберт, протягивая Джули конверт.
— Что это? — спросила она.
— Признание Иезавели, — сказал Роберт. — Мы нашли его в ее покоях. Часть из него адресована тебе.
Она схватила конверт и бросилась с ним к дивану в гостиной. Она осталась на виду. В этом было преимущество открытой планировки этажа. Мы никогда не были слишком далеко друг от друга.
— Дашь мне краткую версию? — спросила я.
— Иезавель, Саломея и женщина, которая предположительно была их матерью, присоединились к Стае, когда Саломее было семнадцать, а Иезавели пятнадцать, — сказал Роберт. — Клан буда не смог подтвердить их происхождение.
— Ох, не надо, — сказала Андреа. — Давай, сделай так, чтобы звучало, будто это все наша вина.
— В то время численность клана была очень низкой, — сказал Рафаэль. — Появилась эта женщина, рассказала моей матери слезливую историю о том, как сбежала от жестокого обращения, и предложила себя и двух способных бойцов, которые были почти взрослыми. Моя мать приняла их.
— Он одобрил это. — Андреа указала на Кэррана.
Кэрран пожал плечами.
— Вероника, предполагаемая мать Иезавели и Саломеи, покинула Стаю примерно через четыре года после вступления, — сказала Андреа. — Согласно записям тети Би, она встретила мужчину из Монтаны и уехала с ним. Саломея и Иезавель остались.
— Иезавель кратко описала свою жизнь до вступления в Стаю. Слово «сахану» тебе что-нибудь говорит? — спросил Роберт.
— Джули, ты можешь для меня позвать Адору? —
