пробурчал он, прикрываясь вторым слоем невидимости и щитами. Во всяком случае, я так думаю, что прикрываясь. Я-то магию не вижу, только-только слегка научилась ауры различать, да и то – через раз. –Умоляю, сиди спокойно. И пригнись. Мы сейчас через черный ход пройдем, там двери низкие».
Никакого веселья с таким женихом!
В дворцовой тюрьме было на удивление спокойно. Андрэ быстренько запихнул Оверста в антимагическую камеру, запечатав ее каким-то хитрым заклинанием.
-Теперь уж точно – не сбежит, - удовлетворенно сообщил он. – Птаха, тебя-то куда запереть, чтобы сидела и не высовывалась?
-А нельзя меня запирать, солнышко, -ухмыльнулась я. – Мы в тронный зал, срочно и порталом. Сможешь?
-Обижаешь! –отзеркалил мою ухмылку Андрэ. Вдохнул-выдохнул, как-то по-особому взмахнул рукой, и мы провалились в портал.
Чтоб тут же выпасть в тронном зале, где тоже звенели мечи и шпаги.
И снова – слава телепатии! Мысли метались в головах, как вспугнутые…. Про тараканов –банально….
-«Дюш, это драконы?»
-«Нет. Люди».
-«Энтони где? Видишь?»
-«У трона. Держись!»
-«Да как скажешь, родной!»
Андрэ.
Стангийцы! Откуда их намело-то? Это уже не смешно. Отец у трона, Эдориана нет. Эх, Птаху не спрятать! Куда бы ее? Может, за трон? Там ниша есть, может, никто не достанет….
Не успеваю! Отец! Эх-х!
-Банзай!
Я так и не понял, как Птаха ухитрилась соскочить с моей шеи. Вот только что сидела, а вот уже она своим знаменитым колесом проносится через зал, рассыпая перец. Так вот зачем она перед прыжком повязала мне на лицо свой платок. Перец самого тонкого помола, забивается во все места. Даже у меня глаза слезятся.
-Птаха! – испуганный возглас отца. –Птаха, нельзя….
А Птаха уже на спинке трона. И как только ухитряется там удерживаться? Спинка хоть и не узкая, шириной с мою ладонь, но ведь и не широкая….
А она стоит, целясь из рогатки куда-то в самую гущу чихающих, кашляющих и рыдающих стангийцев.
Что-то дзинькнуло, щелкнуло и раздался болезненный вскрик.
-Бросай оружие!
Ох, а голосок-то у Птахи! Интересно, когда она научилась так командовать?!
Шпаги и мечи полетели на пол, к подножию трона, а в зал наконец-то ввалилась личная охрана отца. И мальчики Бати. Все с платками на лицах. Значит, точно – наши.
Еще какое-то время в зале слышалось чихание, всхлипывания, маты и обещания всех перерезать.
-Что здесь произошло? - вломились в зал Батя и Ружен. –Где Эдориан? Где Конт?
-Хотел бы я знать, где Эдориан, - морщась от боли, сказал отец. Кто-то все же ухитрился зацепить его – бок красный от крови. –Конта я в Академию отправил. Должен же кто-то за порядком проследить….
-Сильно зацепило? – спросил Батя, подходя ближе.
-Ерунда, царапина…
-Бандитская пуля, - хмыкнула сверху Птаха. –Бать, перевяжешь? Или мне в санитарку поиграть?
-А поиграй, – хмыкнул Батя. –Мы пока этими вояками займемся.
-А что на улице?
-Да все нормально. Мои мальчики вовремя подоспели. Скрутили всех, никто не сбежал.
Они еще обменивались репликами, а отец вдруг обернулся и принялся пристально разглядывать Птаху, удобно устроившуюся на троне. Ну, как – на троне. На спинке трона – так будет точнее. Сидит, как в самом уютном и удобном кресле, ножки на подлокотники поставила, локтем в колено упирается, подбородок на ладони устроила. Смотрит, как Батины мальчики вяжут рыдающих мужиков.
-Птаха, тебе как там? Удобно? – как-то очень уж напряженно спросил отец.
Она перевела взгляд на него. Удивленный такой взгляд.
-А чего ж не удобно-то? Очень даже удобно. Тепленько так…. Андрэ, ты, конечно, дракон горячий, и даже очень, но в небе все равно прохладно.
-Тепленько, значит, -протянул отец. –Ну, ладно. Иди уже, перевязывай меня. Есть –чем?
Птаха спорхнула на пол, пробежалась пальчиками по кармашкам на поясе.
-Снимайте рубаху, лорд Энтони, - деловито сказала она. –Счас я в санитарку играть буду. Где тут у меня перекись?
Оставив Птаху играть в санитарку – надо будет уточнить, что это значит – мы вихрем пронеслись по дворцу, вылавливая тех, кто не успел сбежать. Таких оказалось не так уж и много. Пяток человек – все в старой форме дворцовой охраны. С десяток драконов – из клана коричневых. Парочка синих. Совсем молодняк, только-только из Академии. Судя по всему – все бескрылые. Глаза у всех какие-то шалые.
-Упаковать! –Батя, кажется, вовсе разучился говорить, только рявкать. Да так, что дрожали люстры и гасли свечи. –Где Эдори?
Эдориан нашелся в своих покоях. Связанный, с кляпом во рту и…. голый. Я даже порадовался, что Птаха сейчас с отцом.
А связан он был атласными лентами.
-Извращенец! –прошипел Батя, настороженно прислушиваясь к тихому шороху. Как будто кто-то крался на цыпочках, стараясь не шуршать юбками.
Рывок….
-А, леди Ани! И вы туда же! В заговорщицы, значит, определились? – ласково-ласково пророкотал он, за шкирку вытаскивая из-за занавеси нашу няньку.
Она шипела и брыкалась, но из лап Бати не вырвешься.
Эдориан, уже развязанный, извивался, силясь подняться с ковра. Растирал руки и матерился так, что уши вяли.
-Андрэ, халат дай, - наконец прошипел он, с трудом поднимаясь. –Где Тори? Она там….
Ториана нашлась в спальне. Слава Стихиям – одетая в тонкую сорочку. И тоже связанная и с кляпом. Огромные от ужаса глаза были полны слез.
Какое-то время мы молча наблюдали, как Эдориан, добравшийся до супруги, развязывает, растирает, утешает и далее по списку.
-Одевайтесь, и в тронный, - приказал Батя, налюбовавшись на идиллию. –Мареж, пригляди за их светлостями.
Один из «мальчиков», двухметровый широкоплечий шкаф, лишь кивнул молча.
А в тронном зале царил бардак. Ага-ага. Папенька с Птахой развлекаться изволили. То есть, развлекалась-то Птаха, а отец, грозный герцог Энтони Экрэй, пытался удрать от нее. Потому что в руке у Птахи был странный предмет, которого раньше я не видел никогда. С иглой на конце, прозрачный, наполненный какой-то жидкостью.
-Лорд, я с вас балдю! –жизнерадостно верещала Птаха, ловкой подсечкой роняя герцога на пол, и усаживаясь сверху. – Взрослый мужчина, можно сказать, целый герцог, а уколов боится. Это всего лишь противостолбнячная сыворотка. Мало ли –что на той шпаге было! Может, он этой шпагой себе… гм…. Чесал что-нибудь неприличное! А вы у нас ценный кадр! Вам никак нельзя выпадать из политической жизни. Ну, милый герцог, не упрямьтесь.
Маленькая ручка уверенно воткнула иглу под кожу на руке
