Холодок прошёлся вдоль позвоночника, желудок скрутило от страха, но чего я испугалась?
"Кто такой Эллиот? Что со мной? Забудь. У нас семейный ужин. Подумаешь об этом после…"
— У меня тут возникла идея. Может, вам с мамой открыть свою выставку? Ты же раньше этим занималась, Ребекка.
— А что, было бы здорово!
— Ох, не думаю, что это отличная идея. Мне хватает роли хранительницы очага. — мама скромно улыбнулась папе. — Готовить вам вкусные ужины, создавать уют…
"Когда мы подошли, Кроули медленно повернул голову и посмотрел на нас.
— Как ты? — в утешение мама положила ладонь ему на плечо, но движение это выглядело механическим.
— Не мёртв, а значит, всё ещё бессмертен.
— Кроули, ты слишком слаб. Школой займусь я.
— Так решил Шепфа или совет?
— Так решила я.
— Но как же?..
— Кто дал вам полномочия?
У нас нет времени на бюрократические издержки. Будем честны. Ты стар, ты слишком много времени провёл на земле и здесь. Ты устал и не скрывал это. Твои действие стали необдуманными, кое-где даже истеричными. Иногда нужно вовремя уйти. Я не нянька, чтобы разжёвывать тебе такие вещи. Оставим тактичность и официоз на более мирное время. Ты временно отстранён. У меня всё. — она развернулась на каблуках и ушла".
— Виктория? Виктория, что с тобой? В каких облаках ты витаешь?
— Что? — я посмотрела на маму и стала жадно разглядывать её.
Но она словно бы ускользала, я не могла как следует вобрать в себя её образ. Я сказала будто во сне:
— Ты не моя мама.
— Что?
— О чём ты говоришь? — удивился папа.
— Она бы не смогла смириться с такой жизнью. Ты — не она.
Удивлённое лицо матери вдруг стало каменным, безэмоциональным, точно болванка.
— Ребекка?
Дверь распахнулась, и в гостиную медленно вошёл человек. Лицо мужчины было мне знакомым, но я не могла вспомнить, где его видела.
— Кто вы? Что вы здесь делаете?!
Он бросился на папу, схватил его за шею и ударил о стену. Удар был такой сильный, что проломил череп отца.
— НЕТ!
— Не трогайте меня, прошу… прошу, не надо… — мама упала на пол и стала ползти от него на карачках.
Мужчина всё так же не торопясь подошёл к ней, стянул волосы на затылке, чтобы она подняла голову. Мы встретились взглядами. Я стояла и не могла от страха пошевелиться. Незнакомец надавил ей на шею. От прозвучавшего хруста я вздрогнула, но не сдвинулась с места, парализованная. Он посмотрел на меня, улыбнулся хищной улыбкой и двинулся ко мне.
— Что вам нужно? Деньги? — я выставила руки вперёд, будто это движение могло защитить от него. — Мы знакомы? Откуда… откуда я вас знаю?
Незнакомец всё приближался. Я бросилась бежать. Через кухню снова выбежала в гостиную, из гостиной — в коридор, и сразу на улицу…
Голубое небо, обрамлённое острыми скалами. Высокие, потемневшие от времени статуи, склонившиеся над бассейном.
"Я здесь бывала, но когда? Во снах?"
Женские рыдания эхом проносились мимо, а затем поглощались, натыкаясь на горы. Я пошла им навстречу. Рыдания стали громче, истеричнее. Поднялась к бассейну. Женщина сидела на самом краю, склонив голову над младенцем.
— Он умирает! О, Шепфа, он умирает!
Я оглядела ребёнка, укутанного в покрывало, и имя само по себе вспыхнуло в сознании.
"Мальбонте…"
— Молю, он умирает… я прошу… если он погибнет, я утоплюсь в этом же бассейне! — она зарыдала громко, отчаянно, срывая голос. А затем замерла, словно героиня картины, чьи страдания на века запечатлел художник. — Ты вспомнила? — она говорила безжизненно, лишённая всяких сил.
— Да… я всё вспомнила.
Мать нежно провела пальцем по щеке ребёнка.
— В детстве он был таким милым… ангельское создание. Впрочем, все дети такие, верно? Я знаю, в нём всегда была демоническая натура, но с Шепфамалумом она стала чернее ночи. Ему скучно было там, в темноте, и он забавлялся, взращивая в моём мальчике ненависть! — она поцеловала сына в лоб. — Посмотри же, какой он милый… какой он маленький… как его можно было убить?! — женщина снова замерла. Глаза её, блеснув от подступающих слёз, вдруг остекленели, а вместе с ними и всё тело с ребёнком. Она походила на статуэтку.
— Ах! — я коснулась её плеча.
"И правда стеклянная!"
— Ах, если бы я забрал тогда одну жизнь, то сохранил бы гораздо больше… — голос звучал отовсюду или вовсе не раздавался — я не смогла бы ответить точно. — Мне не хватило демонической решимости, и теперь все расплачиваются за эту слабость. Я всегда был заточён в плену своих решений, как и ты сейчас. И потому предоставил детям право самим решать, что для них лучшее.
— Где я?
Бассейн начал растворяться, как и горы и небо над головой. В конечном итоге я оказалась среди бесконечного света…
Я ощутила умиротворение. Как оно течет под кожей, проникает всё глубже.
— Шепфа?
Невидимая поверхность, на которой я стояла, задрожала. Вибрация прошлась по всему пространству, искажая его. Вдалеке стало разрастаться нечто чёрное. Оно пугающе нависло над этим миром, медленно, лениво всасывая всё, что находилось поблизости.
"Это очередная дыра?! Что она здесь делает?"
Впереди показалась сухопарая фигура, медленно приближающаяся ко мне. Это оказался старик, сгорбленный временем.
— Добро пожаловать.
"Почему Шепфа выбрал именно этот облик? Хочет казаться слабым?.."
Словно прочтя мои мысли, он сказал:
— Я принимаю разные облики.
— Я думала, менять обличье — прерогатива дьявола.
— Не только зло, но и добро приходит к нам под разной личиной.
Мир снова задрожал. Казалось, ещё несколько таких толчков, и он разорвётся на части.
— Что происходит?
— В эту секунду я борюсь с Мальбонте.
— Но как же?
"Нужно ли мне предпринять что-то сейчас? Как-то помочь Мальбонте? Но что я могу сделать против самого Создателя?"
— С тобой сейчас лишь мой образ.
— Почему я здесь?
— Кроме нас с Шепфамалумом есть ещё один Создатель, прародитель всего сущего и нас с ним в том числе. И имя этого Создателя — вселенная. Она порождает и разрушает.
— К чему вы клоните?
Шепфа посмотрел на чёрную дыру, что разрасталась на горизонте.
— Тебя привело сюда стремление вселенной разрушить то, что она создала. Аннигиляция — болезнь, над которой не властны даже создатели. А может, это и не болезнь вовсе?
— Я не понимаю…
— Это значит, что свет всегда будет стремиться к тьме, а тьма к свету, чтобы раствориться в друг друге. Ты как воплощение зла — демон, иными словами — притянулась к добру. — на мгновение Шепфа исчез, словно рассеявшись по ветру, но тут же появился как ни в чём ни бывало. — Я создал много миров. Временных и постоянных. Но не могу удержать их всех, особенно те, что несут в себе тьму. Я отдаю все силы на ваш мир людей, но темницу Шепфамалума скоро поглотит мрак. И этот мир — тоже.
Меня осенила догадка.
— Поэтому вы боялись давать власть демонам?
Шепфа покорно кивнул.
— Я могу править только светом.
Чёрная дыра стала больше. Я почувствовала, как все вокруг тянется к ней, точно засасывает в воронку. Лицо старика вдруг стало отчуждённым.
"Он слишком сосредоточен на Мальбонте…"
— Шепфа..?
Но он не ответил. Всё снова затряслось, на этот раз сильнее. Раздался звук, словно воздух сжался и сосредоточился в одной точке. Очертания Шепфа стали неясными, как под пеленой.
— Нет, постойте!
Но он исчез. Я осталась одна наедине с катастрофой. Я побежала прочь, но, как в самом жутком кошмаре, казалось, стою на месте, сколько бы не пыталась убежать. А дыра всё приближалась, и тьма в ней была беспросветной, точно само олицетворение смерти.
"Этот мир — лишь иллюзия, созданная на время Шепфа… а чёрная дыра — трещина в мир настоящий. Туда мне и нужно!"
Я побежала к тьме, засасывающей небо и облака. В какой-то момент чёрная дыра стала такой огромной, что я не видела больше света. Я падала в темноту, у которой не было дна. Лишь холод и пустота.
