следы уважения к сильному противнику. В его глазах было лишь презрение.
– Когда-то я больше жизни хотел доказать, что ты причастен к убийству моего сына, – произнёс он. – Сейчас уже не имеет значения, за что ты сядешь. С тобой, дурманник, всё кончено.
О да. Стоит мне привести лордов в особняк Кассадьеро, уже через час Баррас окажется за решёткой. А Юлиус, когда очнётся, присоединится к нему.
– Где пропавшая шейра Юлиуса? – негромко спросила я, повернувшись к дяде. – Ты убил её?
Дядя не отвёл взгляда, но я поняла. Сразу – поняла.
– Она умерла сама, – раздался голос Тахуна Кассадьеро за моей спиной. – Когда Юлиус лишился кристалла, магия разорвалась, и она… просто не выдержала. Дурманная магия не рассчитана на обычную девушку.
Вот как.
– Так что позорнее, дядюшка? – тихо спросила я. – Быть шейрой или убивать шейр? Выполнять контракт или калечить тех, кто тебе доверился?
Прошуршало шёлковое платье, и Хелен вдруг оказалась рядом.
– Я помогу собрать доказательства плохого обращения с шейрами, – уверенно произнесла она. – Теперь, когда Деанара призналась, кто она, я подтверждаю, что была с ней в особняке Барраса и наблюдала за дурманным ритуалом в действии.
Лицо Барраса исказилось.
– Ш-шейры, – выплюнул он. – Что ж, вы сами выбрали себе наказание. Никто и никогда не возьмёт вас в жёны и не станет держать за равных! Уважение? Статус? У вас не будет ни того, ни другого! Живите себе, бывшие подстилки, и наслаждайтесь остатком своей жизни!
Хелен усмехнулась, глядя ему в лицо.
– Ты жалок, Баррас, – произнесла она негромко. – И я сделаю всё, чтобы все бывшие шейры твоего дома увидели и запомнили тебя именно таким.
– Так и будет, – спокойно подтвердила я. – Идёмте, господа.
Баррас ощерился, глядя мне в лицо. И глядя в глаза того, кто убивал не раз, я окончательно осознала, кто уничтожил моих родителей и Лоренса Тайбери.
Возможно, мы не докажем этого никогда. Но Баррас будет наказан достаточно.
– Ты убийца, дядя, – произнесла я отчётливо. – Убийца моих родителей. Что бы ты ни делал, отныне ты не глава рода. Об этом я позабочусь.
Дядя расхохотался мне в лицо.
– О нет. – Он погрозил мне пальцем. – Это ты на меня не повесишь. Что не доказано, того не существует, девочка!
– Существует.
Голос Тайбери был холоднее вечной мерзлоты.
– Ты проиграл, Баррас, – произнёс он. – Ты показал всем своё истинное лицо, и теперь каждый в этом зале знает, что ты сделал с ректором Академии и к чему подтолкнул собственного сына – ради власти. Всего лишь ради власти.
Его голос сделался ещё холоднее:
– Адриан всё это время знал, кто стоит за гибелью моего отца. Я сомневался. Но теперь это поймут все.
Я никогда не слышала такого льда в его голосе. Мне стоило бы обрадоваться, что мы на одной стороне, что Баррасу теперь никогда не отмыться от чёрных обвинений…
…но мне вдруг показалось, что часть льда в голосе Тайбери была обращена ко мне. И этот лёд уже не уйдёт и не растает.
Нет. Нельзя об этом думать. Не сейчас. Впереди рейд в особняк Кассадьеро, и мне нужно оставаться спокойной и собранной. Хотя бы пару часов.
Больше не думая, я резко развернулась и направилась прочь. Двери зала собраний распахнулись для наследницы рода Кассадьеро. Крики моего дяди, осыпающего нас оскорблениями, остались за спиной.
Как и наследник рода Тайбери.
Когда я услышала грохот захлопывающихся створок позади, сердце пронзило сожаление. Я не заговорила с ним. Не подошла к нему. Не сказала ничего!
…Может быть, ещё не поздно вернуться?
Но я выпрямилась и пошла дальше.
Не оборачиваясь назад.
Глава 24
Доказательств против Барраса набралось столько, что можно было построить из них миниатюрный шпиль Академии. Впрочем, жаль было переводить бумагу. Разговорившиеся наконец-то родственники, плачущие шейры, спрятанный мной в опочивальне наложниц белый корень, не до конца уничтоженные следы лаборатории, поставки и наёмники, которых обнаружил Файен…
Я окончательно осознала себя новой леди Кассадьеро, когда особняк моего дома подтвердил мои слова лордам великих домов. Призрачный голос, разбуженный по моей воле и уснувший снова. На долгие годы и десятилетия, если перемирие между великими домами продержится.
А оно продержится. Если только Тайбери не захочет мне отомстить.
Тайбери… Думать о нём было больно. Поэтому я старалась этого не делать, но у меня плохо получалось.
Мне было одиноко. Каждой мелочью и каждой маленькой победой хотелось поделиться с Тайбери, как раньше. Прибежать к нему в спальню, прыгнуть в постель, болтать до самого утра, отправиться на кухню за закусками и травяным лимонадом…
…Хотелось ли ему поговорить со мной? Хотя бы написать мне?
Я не знала и не могла знать. Мне оставалось лишь привыкать к своему одиночеству.
Я вежливо приняла свою двоюродную тётю, леди Озри. В её голос то и дело вкрадывались осуждающие нотки, но её советы оказались дельными и почти бесценными для неопытной наследницы дома.
Да, именно наследницы, а не главы. Пока я осторожно знакомилась с родственниками и приводила особняк в порядок, лорды великих домов окончательно восстановили Рионери в должности ректора. А он, апеллируя к старым правилам, установил временную опеку над домом Кассадьеро, длящуюся до того дня, как я окончу Академию. Впрочем, опека была чисто формальной и сводилась к нечастым визитам и весьма здравым советам. Я втайне подозревала, что ректор, хоть и не показывает виду, чувствует себя виноватым за то, что мне пришлось год прожить шейрой. Ну и… неплохо. Пусть пострадает. А то с чего это переживаю одна я?
Я была не очень-то довольна опекой, даже формальной. Но лучше мэтр Рионери, чем дядя.
…Юлиуса перевели в тюремный госпиталь на следующий день после
