Магистр вышел на крыльцо, и они одновременно взмыли в темнеющее небо. Магистр молчал, только в глазах его светилась неукротимая ярость. Они неслись во весь опор и догнали кареты гостей на самом подъезде к имению.
— Извини, но брать пленных не планирую, — сурово предупредил Имран, когда они приземлились в условленном месте и дали знать о своём прибытии всем сидящим в засаде. — Негодяи исчерпали скромную меру моего милосердия.
— Не знал, что оно вообще тебе свойственно, — хмыкнул Ригорин, настраиваясь на скорый бой. — Как думаешь, Василиск сегодня прилетит?
— Не прилетит однозначно, — прорычал Имран, отчего-то опять разъяряясь.
— Откуда такая уверенность? — заинтересовался Ригорин.
— Ура, в кои-то веки правильный вопрос! — фыркнул магистр. — Браво, мои аплодисменты! Осваиваешь неизвестные ранее просторы своих возможностей! Похвально.
Ригорин скрипнул зубами и прошипел:
— Я долго жил с мечтой отправить тебя на виселицу, Дьявол Дайм.
— А сейчас?
— Сейчас хочу придушить тебя
собственными
руками!!!
— Да, мечты меняются, — философски изрёк Имран. — Не отвлекайся, гости заходят в дом. Кареты Нойсов и их друзей «случайно» задержались в дороге. Подождут, когда гости нагуляются, и тогда начнется.
— Сам знаю. Я пошёл обходить наших.
— А я — разведывать силы врагов. До встречи, Ригорин, успеха нам.
Провалившись в бессознательное, Аня вернулась в прошлое: перед её глазами, как перед смертью, пролетела вся её долгая жизнь. Всколыхнулись все прежние чувства: любви, боли утраты, счастья материнства и застарелой боли предательства. Она снова была Анной Ильиничной Романовой: одинокой и смертельно уставшей. Уставшей быть всегда сдержанной, всегда вежливой, не устраивающей сцен и не закатывающей истерик — такой, какой положено быть мудрой, взрослой женщине. Глубоко несчастной женщине, переживающей все невзгоды и горести в глубине души, не вынося их на всеобщее обозрение. Учитывающей другие мнения, способной понять чужую точку зрения и уважительно к ней отнестись, сколь сильно та ни расходилась бы с её личным представлением. Балансируя на грани жизни и смерти, Аня думала, что немыслимая усталость скопилась в ней от тяжкого груза невысказанных претензий, невыплаканных слёз, проглоченных резких слов и неустроенных скандалов. Если бы она, узнав о любовнице, не отошла гордо и молча в сторону, а выкрикнула в лицо мужа всё наболевшее, — возможно, ей было бы легче сейчас, на этой тонкой грани перехода в мир иной?
Усталость понемногу отпускала, словно невидимый груз спадал с её плеч. Вернулось ощущение своего тела, и Аня открыла глаза, чтобы увидеть склонившегося над ней Гришу. Судьба дала ей шанс переиграть прошлое?
— Всё хорошо, — произнёс бывший муж, и его милая улыбка взорвала долготерпение Ани.
Секундой позже пришло осознание, где она и что с ней случилось, но объясниться и всё исправить ей не дали: магический сон нахлынул необоримо.
Она очнулась, как от толчка, когда за окном сгустилась ночь. Схватилась за руку и обнаружила отсутствие кольца и наличие брачного браслета. Значит, фантастические события последнего дня ей не привиделись. Где муж, спрашивается? На ней всё ещё лицо Ролайзы?
Зеркало в комнате подтвердило устойчивость личины, и Аня с отвращением скинула обтягивающее платье, вернув привычное лицо Аннет Сток. Дети должны были покинуть Эзмер, завтра надо будет разыскать их в Роске и успокоить, что она жива-здорова.
— Жива благодаря магистру, — сказала себе Аня, стоя над красноречивым чёрным, горелым пятном в полу — пятном, имеющим форму колечка. — Семейка Нойс не блистает фантазией, метод решения проблем один: кого-нибудь убить. Папочка с мамочкой хотели сжить со свету магистра, а их доченька — меня. Моя очередь отплатить магистру за спасение. Держись, муженёк, василиск летит на помощь! Узнать бы только, куда тебя черти унесли.
Подумав, Аня неохотно обернулась Ролайзой и натянула осточертевшее свадебное платье: надо выйти из комнаты и расспросить слуг. Увы, дверь преподнесла ей непредвиденный сюрприз: засветилась радужным заклинанием и мягко отпружинила Аню обратно. Так же поступило окно и даже стены!
— Имран боялся, невеста начнёт биться головой об камень? — хмыкнула Аня. — Замуровал, Дьявол, всё магией оплёл, зараза!
За окном, где-то далеко-далеко за городской чертой, внезапно полыхнули зарницы и раздались слаженные вопли гуляющих по парку людей:
— В имении магистра горит!
— Нет, это не пожар, а магическое зарево.
— Гляди, гляди, небо у горизонта огнём пылает!
— Волнения в поместье начались, не иначе. Удачно бунтовщики подгадали: в день свадьбы нагрянули!
— Чего ж удачного, коли в имении сейчас куча магов!
— Говорят, некоторые сильные маги на сторону народа встали…
Заскрипев зубами, Аня решительно отвернулась от окна. Маги — не маги, а надо выбираться из спальни-ловушки и спасать супруга. Пусть магистр не ведает, на ком женат, но она-то в курсе и муженька в обиду не даст! Ух, как она зла!!! С оборотом точно заминки не выйдет — внутренний василиск о-оочень сильно мечтает вырваться на волю! Так, на форму василиска магия не действует, верно?
Крылатого змея магия вправду не обидела, но и на свободу не выпустила, так же мягко отпружинивая василиска обратно. Всё больше свирепея, Аня порхала под потолком, который, к слову, тоже укрывала магическая защита! В уютной, небольшой спаленке крылья не разомнёшь, а зарницы за окном полыхали всё ярче и Аня беспокоилась всё больше, на все лады ругая предусмотрительного супруга, надёжно запершего её в спальне!
— Нет уж, меня голыми руками не возьмёшь, — разозлилась она и спикировала на пол.
Если бы кто-нибудь смог преодолеть заклинания магистра и заглянуть в его спальню, то увидел бы фантастическую картину: не крупный, но страшно злой василиск сидел на перевёрнутых шкатулках и методично перекусывал серебряные и золотые браслеты. Пожёванная ручка открытого сейфа и вывороченные ящики комодов намекали, где змей добыл основную часть сокровищ. Он свивал единую цепь из всех браслетов, цепочек и тонких ожерелий, что отыскались в закромах спальни магистра: клыки в пасти василиска оказались неплохим прессом, намертво сплющивающим вместе отдельные фрагменты цепи.
— Не стоит недооценивать своих жён, — пыхтел крылатый змей. — Свободу василискам! Надеюсь, Феррина потом поправит достояние рода, я ж его всего чуток понадкусывала.
Трудолюбиво сопящий василиск взялся протягивать собранную цепь сквозь звенья радужных защитных заклинаний по всему периметру спальни. Магия искрила и сопротивлялась вторжению, но пробить чешуйчатую шкуру не могла, у Ани лишь возник неприятный привкус во рту, словно она переела кислой взрывной карамели, которую любили её правнуки. Она обошла весь круг и, приникнув к полу и предусмотрительно прижав к голове уши, уронила последнюю цепочку поверх первой, соединив вместе концы цепи.
Все наверченные магистром заклинания вспыхнули, как лампочки: какие-то слабее, какие-то сильнее. Померцали — и яркость свечения всех магических нитей стала одинаковой. Аня подождала немного, ткнулась на пробу в ближайшее плетение — её по-прежнему откинуло назад.
— Я выровняла мощность участков магической цепи, но не изменила её структуры, — подвела итоги эксперимента Аня. — Эффект занимательный, но в данной конкретной ситуации совершенно бесполезный. Что делать?
Она осмотрелась. Хорошо бы заземлить всю цепь, но как, скажите на милость, если доступ к двери и окну перекрыт? Чугунные батареи центрального отопления отсутствуют, как данность, даже печной трубы нет — богатые дома в холодное время года обогревались с помощью магических амулетов.
