Родители Эдварда засмеялись.
В гостиную вошли Элис с Эдвардом; девушка бросилась ко мне, а ее брат с непроницаемым лицом встал чуть поодаль.
– Пошли, – позвала Элис, – подберем что-нибудь поприличнее.
Оказывается, она уже нашла блузку Эсми практически того же оттенка, что и моя. Чарли в жизни не заметит подмену! Папа нередко видит меня в бинтах, надеюсь, не слишком удивится.
– Элис! – шепотом позвала я, заметив, что она направляется к двери.
– Да? – наклонив голову, негромко спросила девушка.
– Все очень плохо? – Шептала я, конечно же, напрасно: мы на втором этаже, дверь закрыта, но Эдвард все равно может услышать.
– Пока не знаю.
– Как Джаспер?
– Сильно расстроился. Это было испытанием прежде всего для него, а он не любит показывать слабость и проигрывать.
– Джаспер не виноват. Передай, что я ничуть на него не злюсь, ладно?
– Да, конечно.
Эдвард ждал у входной двери и, едва завидев нас на лестнице, тотчас ее открыл.
– Подарки возьми! – напомнила Элис, когда я робко подошла к ее брату. Я быстро собрала се ребристые свертки, отыскала фотоаппарат и суну ла в здоровую руку. – Спасибо скажешь потом, ког да откроешь!
Эсми с Карлайлом пожелали мне доброй ночи, так же, как и я, украдкой поглядывая на подозрительно апатичного парня.
На улице было прохладно и свежо. Я поспешила прочь от японских фонариков и ваз с розами, которые отныне будут напоминать о неприятном инциденте. Эдвард молча шел рядом, затем открыл пассажирскую дверь, и я покорно села в машину.
Новую магнитолу украсили красным бантом; его пришлось сорвать и бросить на пол. Когда за руль сел Каллен, я поспешно спрятала злосчастную ленту под сиденье.
На подарок он даже не взглянул, и я не решилась опробовать радио. В гнетущей тишине мотор ревел оглушительно. Эдвард гнал по темной дороге с невероятной для моего пикапа скоростью.
Затянувшееся безмолвие сводило с ума.
– Скажи что-нибудь! – взмолилась я, когда мы свернули на шоссе.
– Что, например? – холодно спросил Каллен. Зачем он так?!
– Скажи, что меня прощаешь! Бесстрастное, словно маска, лицо на мгновение ожило, перекосившись от гнева.
– Прощаю? За что?
– Будь я аккуратнее, ничего бы не случилось.
– Белла, ты порезалась упаковочной бумагой – за такое на электрический стул не сажают.
– Все равно я виновата.
Мои слова будто прорвали невидимую плотину.
– Виновата? Представь, что случилось бы, порежь ты палец в доме Майка Ньютона перед Джессикой, Анжелой и другими нормальными друзьями! В худшем случае они не смогли бы правильно наложить повязку. Даже если бы ты просто споткнулась и упала – а не была в панике сбита с ног, – чем бы это грозило? Ну, по дороге в больницу могла перепачкать кровью сиденья… Пока накладывали швы, Майк Ньютон держал бы тебя за руку, а не боролся с желанием убить на месте. Белла, не перекладывай вину на себя, от этого мне только хуже.
– Каким образом в наш разговор попал Майк Ньютон?
– Майк Ньютон попал в наш разговор, потому что он, черт возьми, подходит тебе гораздо больше.
– Лучше умру, чем буду встречаться с Майком Ньютоном, – заявила я. – Лучше умру, чем буду встречаться с кем угодно, кроме тебя.
– Пожалуйста, только мелодрам не надо!
– А ты ерунду не говори!
Каллен не ответил, мрачно, без всякого выражения глядя в лобовое стекло.
Боже, ну как мне все исправить? Я ломала голову, но вот мы подъехали к дому, а на ум так ничего и не пришло. Эдвард заглушил мотор и сидел, судорожно сжав руль.
– Может, останешься? – спросила я.
– Мне нужно домой.
Больше всего на свете я боялась, что он впадет в депрессию.
– Ну, в честь моего дня рождения!
– Слушай, нельзя же и так и эдак: либо ты хочешь, чтобы окружающие игнорировали твой праздник, либо нет.
Голос звучал строго, но уже не так мрачно, как прежде, и из моей груди вырвался чуть слышный вздох облегчения.
– Ладно! Я не хочу, чтобы ты игнорировал мой праздник. Жду тебя наверху.
Выбравшись из машины, я обернулась, чтобы взять подарки.
– Не нравятся – не бери, – хмуро сказал Эдвард.
– Нравятся! – заявила я и подумала, что он, возможно, просто поддразнивает меня.
– Как же так? Карлайл с Эсми кучу денег потратили!
– Ничего, переживу. – Неловко зажав подарки в здоровой руке, я громко захлопнула дверцу. Доля секунды – и Эдвард стоял рядом.
– Может, хоть нести помогу? – забирая свертки, предложил он. – Давай, жду тебя в комнате.
– Спасибо, – улыбнулась я.
– С днем рождения! – вздохнул он и, наклонившись, прильнул к моим губам.
Я встала на носочки, чтобы поцелуй длился подольше, но Каллен отстранился. Его лицо озарила привычная кривоватая улыбка, и он исчез в темноте.
Бейсбол еще не кончился, и, не успев войти, я услышала, как диктор пытается перекричать ропот беснующихся трибун.
– Беллз! – позвал Чарли.
– Да, пап, я! – Нужно подойти поближе, а порезанную руку держать как можно естественнее. Любое движение причиняет жгучую боль: наверное, анестезия перестает действовать.
– Как все прошло? – Чарли развалился на диване, положив босые пятки на подлокотник. Вьющиеся каштановые волосы, вернее, то, что осталось от некогда густой шевелюры, с одной стороны примялось, словно блин.
– Эллис превзошла саму себя: цветы, свечи, торт, подарки, в общем, все как полагается.
– Что подарили?
– Стереоустановку в машину и еще кучу подарков, которые даже не вскрыла.
– Bay!
– Да уж, – кивнула я. – Ладно, пойду спать.
– Что с рукой?
Беззвучно выругавшись, я залилась краской.
– Ничего, поскользнулась.
– Белла! – вздохнув, покачал головой Чарли.
– Спокойной ночи, папа!
Я поспешила в спальню, где хранилась пижама для ночей вроде этой, и вместо заношенного до дыр флисового костюма кое-как втиснулась в просторные брюки-карго и подходящий по цвету топ. Рана ныла, я даже морщилась от боли. Одной рукой я ополоснула лицо, вычистила зубы и побежала в комнату.
Каллен сидел на кровати, лениво играя с одним из серебристых свертков.
– Привет! – без всякой радости проговорил он.
Ну вот, депрессия…
Я подошла ближе, забрала подарки и уселась к нему на колени.
– Эй!.. – Я прильнула к каменной груди. – Можно открыть?
– Откуда такой энтузиазм?
– Сам заинтриговал!
Первым выбрала плоский длинный сверток, по всей вероятности, от Карлайла с Эсми.
– Лучше дай мне, – со вздохом предложил Каллен, стремительным движением сорвал серебристую обертку и протянул белую прямоугольную коробочку.
