- Ils vecurent heureux, - усмехнулся кто-то неподалёку.
Ну да. В сказках - оно конечно. “Долго и счастливо”.
Я же говорила, мне не везёт со сказками. Мой принц сначала изгнанник, потом женится на другой и бросает меня. Он даже не посмотрел на меня! Как… как он мог?!
Я прикусила и так искусанную до крови губу, закрыла глаза. Безумно хотелось спать - я всю ночь проревела. Жутко болела голова.
А когда рядом раздался голос преподши, отчитывающей меня за невнимательность и требующей рассказать, что я думаю о морали сказки, у меня сдали нервы.
Я ругалась на фрэснийском громко, грязно, а перед глазами плыло и крутилось, голова кружилась, дыхание перехватывало. А когда я, наконец, перевела дух и сморгнула слёзы…
Знакомо трещали поленья в камине, также знакомо звонили в отдаленье колокола. В принципе, знакомо пахло травами - нос тут же зачесался.
Я с удивлением обнаружила, что сижу на коленях, аудитории нет, зато у окна-бойницы, заделанного витражом, стоит этот… ну… а-а-а, вспомнила: герцог де Сиета. В шоссах и нижней рубашке. И поражённо смотрит на меня.
Минуту мы гипнотизировали друг друга, потом герцог вздёрнул бровь, бархатно произнёс на азвноском:
- Катрин?
А я выдохнула:
- О-бал-деть!
Глава 2
- Если она ведьма, то я - архиепископ, - устало вздохнула леди Адриана, отводя, наконец, взгляд от меня.
Герцог де Сиета, стоящий у камина, склонив голову, наблюдал за нами.
- Ты уверена? Она исчезает и появляется, где вздумается, - задумчиво поговорил он, вертя в руке изящный кинжальчик.
- Сомневаюсь, что ей уж очень хотелось появиться здесь, - улыбнулась леди. - Даже она не так глупа.
Я сжала кулаки. Да я вообще на мозги не жалуюсь, так что хватит разговаривать так, будто меня здесь нет!
- И тем не менее, ей как-то удалось сбежать прямо с плахи и от самого короля-колдуна, - вскинул бровь герцог. - Как ты это объяснишь, Адриана?
Леди покосилась на меня. Яркая, ухоженная, собранная как обычно. Не то, что я - в сарафане с бесстыдно по местным меркам открытыми плечами, и без украшений. Почти как девка. Почти как шлюха.
- Я не знаю, - тихо ответила Адриана. - Но могу поклясться на Святом Писании, эта девчонка не колдунья.
Ей! Здравая мысль. Будь я колдуньей, я б вас всех тут сейчас… построила.
А вместо этого строят меня.
Герцог вздохнул.
- Что же нам с тобой делать, Катрин?
Я завороженно смотрела на сверкающий в его руках кинжальчик.
- Отдай её мне, Руи, - пропела Адриана, - я найду ей применение.
Я закусила губу. Эта… эта найдёт.
- Кажется, Катрин против, - улыбнулся герцог, пристально глядя на меня.
Я посмотрела в ответ, вложив во взгляд максимум отчаяния.
Эта злопамятная ведьма меня точно убьёт!
- Кого волнует мнение этой девчонки? - повела плечиком Адриана.
Я похолодела. Господи, ну что за…
- Думаю, кое-кого волнует, - протянул герцог. - Например, нашего принца. Как думаешь, Катрин? Захочет Эдвард приехать за тобой?
Я подавилась воздухом. Захочет?!
- Не глупи, Руи, у него свадьба, его невеста - принцесса Альбиона. Эта же простушка.., - Адриана поджала губы. - Я не отрицаю, что у Эдварда были к ней… чувства. Но он тем более не так глуп, чтобы жертвовать ради неё положением при фрэснийском дворе. Вряд ли альбионская принцесса и особенно её царственный отец будут рады знать, что у принца есть мистрис, да ещё и такая. Будь фрэснийский двор нормальным, чти он традиции, её бы отослали в дальнюю деревушку. А так, только рады будут от неё избавиться.
- Король - быть может, - пожал плечами герцог. - А вот принц…
- Руи, - покачала головой Адриана. - Он не приедет. Это глупо, безрассудно и…
Герцог с размаху вонзил кинжальчик в стол.
- Я отправлю ему письмо. Ты и твои маги проследят, чтобы оно к нему попало, - Сиета посмотрел на Адрианау и та, поджав губы, кивнула. - Если он откажет или оставит письмо без ответа, тогда - хорошо, отдам её тебе.
Я судорожно вздохнула, и герцог с улыбкой повернулся ко мне.
- Ах да, Катрин… Добро пожаловать в Азвонию!
***
В общем, да, здравствуй добрая старая Азвония! Холодно тут, снег идёт, колокола звонят, камин трещит, за дверью переговариваются стражники.
Я заперта.
Из окон, забранных решёткой, как в темнице, дует. Я жмусь к камину, кутаюсь в меховую накидку, но холодно всё равно до чёртиков. А ещё тоскливо, но это мелочи. Пора уже привыкнуть, наверное.
Меня одели, как принцессу, устроили в удобные по местным меркам покои, прислали служанок, накормили, даже книги принесли. Чисто на всякий случай, если Эдвард всё-таки решится за мной приехать - я должна быть в хорошем состоянии.
Вот только я лучше всех знаю, что не решится. А потому чувствую себя почти как перед казнью. Эдвард не приедет, меня отдадут Адриане, она сделает из меня что-нибудь вроде зомби-куклы, только живой - в лучшем случае, а в худшем - я буду мечтать о плахе.
Жизнь прекрасна и удивительна.
От нечего делать я читала, пробовала писать, практиковалась в азвонском и фрэснийском, слушала местные сплетни. Служанки, кстати, тоже считали меня никчёмной идиоткой.
Итого: азвонский престол формально пустует. Фактически он у герцога де Сиеты, но герцог тут на птичьих правах. Он скооперировался с Адрианой, которая, убегая из Фрэсны, прихватила с собой всех выживших волшебников казнённого лорда де Лашете и возродила азвонскую гильдию магов. Архиепископ в пух и прах рассорился с отравителем своего государя - герцогом - и грозит нажаловаться Святому престолу и предать всю Азвонию анафеме. Или проклятию. Или вообще отлучить от церкви. Как-то так. Герцог в ответ послал архиепископа к дьяволу и объявил его еретиком. Только он не Святой престол и его заявление веса не имеет. Зато у него есть маги. Короче, всё сложно и потихоньку назревает гражданская война.
Да, тут ещё фрэснийский король-некромант хочет посадить сына, вообще-то законного наследника, на азвонский престол. А что? Коль пустует. И все боятся новой Проклятой армии, но надеются на своего Сальвадо-Эдварда.
А ещё король Альбиона не прочь заполучить внука-наследника Фрэсны и Азвонии…
Короче, всё очень-очень сложно. И конкретно мне не несёт никакой пользы, ибо не касается никак. Я тут проторчу ещё месяцок, наверное, и поеду к Адриане. И там мне устроят весёлую жизнь. Прекрасную и удивительную.
Утро. За окном, как я уже говорила, снег. Я у камина, мёрзну и жалею себя. Местами вслух и по-русски, а то за неделю полного молчания и сидения взаперти, кажется, начинаю неметь.
И тут в ватной рассветной тишине раздаётся громкое: “Гхр!”
