— Все хватит. Пора! Вы в комнату девчонки, а я здесь разберусь. — Скомандовала джинния и тут же начала шептать заклинание, наводящее глубокий сон.
Эти двое должны были проспать как минимум пару дней, но это было мелочью по сравнению с тем, что задумал Повелитель для другой.
Марине снился тот же сон. Вика убегает. Зовя родителей, но только в этот раз никто не приходит и не забирает ее, а обжигающее красное пламя становится все ярче и ярче. Она пытается закричать, но из ее горла выходят лишь сдавленные хрипы, что-то тяжелое сдерживает их. Марина в ужасе распахнула глаза, вырываясь из оков кошмара, чтобы окунуться в новый. Чья-то ладонь зажала ей рот, и глаза… эти жуткие глаза смотрят на нее, руку пронзает легкой болью и снова все плывет пред глазами. Ее больше не удерживают, но ее безмолвные крики о помощи так и остаются внутри.
Как набатом звучат в ушах искаженные растянуто-гнусавые голоса двух мужчин и женщины.
— К чему все это, не проще было усыпить, как тех? — Произнес мужчина.
— Да ладно, лучше погляди, какая аппетитная штучка. Так и съел бы. — Плотоядно протянул другой.
— Эй, убожетсва, подберите слюни. Она не про вашу честь. И на вашем месте я не оспаривала бы приказов Повелителя. Он уж точно лучше вас знает, что нужно делать, — вмешалась женщина.
Далее все было как в тумане. Марина сохраняла сознание и чувствовала, что ее несут куда-то, но не могла, ни пошевелиться, ни как-то иначе выразить свой протест. Мерное покачивание постепенно убаюкивало, и она, то проваливалась в беспамятство, то снова приходила в себя. Пока, наконец, ее, грубо встряхнув, не поставили на ноги между двух крепких тел. Ее замутненный взор наткнулся на мужчину в арабской одежде впереди. Он обращался к… сыну. Проследив в направлении его взора, она увидела хищно-дикий взгляд брошенный в ее строну. В нем было мало человеческого, так показалось ей, когда это смуглое божество пружинисто спрыгнуло с подоконника и в два шага преодолело расстояние разделявшее их. Марина не успела ничего понять, зачарованная ожившими картинками на его бугрящихся мышцах. Просто внезапно грубые руки отпустили ее, и она оказалась прижатой к пылающему жаром телу. Или это пылала она? Почему-то находиться в этих не менее сильных и безжалостных руках казалось до ужаса правильным. Ей бы следовало испугаться, но впервые с момента как она проснулась, страха не было.
Мужчина что-то разъяренно прорычал, но она не поняла его слов. Голова сама уткнулась ему в грудь и тело обмякло.
— Спи! — Это последнее, что услышала Марина, перед тем как провалиться в глубокий оздоровительный сон.
Таяру казалось, что нет ничего в жизни, что смогло бы вынудить бесноваться его стихию. Даже во время его добровольной изоляции, их противостояние было больше похоже на перетягивание каната с переменным успехом. Отказываясь от своей сути, он истязал свое духовное начало, а оно в ответ безжалостно терзало его плоть. Но это было ничто, по сравнению с тем клубком противоречивых чувств охвативший его в момент, когда девушка доверчиво прижалась к нему. Он, жаждущий экстремальных ощущений, оказался не готов к ним. Что такое внутреннее жжение изголодавшегося по энергии тела, в сравнении с искусительным лакомством ее чистой наивной души.
Тело девушки безвольно льнуло к нему в поисках опоры, и какая-то крупица сознания Таяра тоскливо заныла от жалости, приводя этим чувством его душу в яростное смятение. Огонь взревел неистовствуя, словно ему в топку ежесекундно подливали масла, ломая его волю, понуждая сорвать обертку с подарка отца.
Но вероломный шайтан позаботился о наказании своего ослушавшегося сына, одурманив девушку, отец низверг его в нещадное пекло ожидания часа, когда Таяр сможет забрать ее энергию себе. В том состоянии, в котором девушка находилась сейчас, от нее было мало толку.
Из его груди рыком вырывались проклятья, но даже это не смогло напугать его пленницу. Мужчине ничего не оставалось, как скрепя сердце смириться.
— Спи, — его голос, урчащий обещанием воплощения самых несбыточных фантазий, погрузил ее в сон.
Тело девушки расслабилось и, соскальзывая, подобно раскаленной лаве медленно стекало вниз по обнаженной коже Таяра. Легчайшее касание с ней отдавалось болью ожога в теле, но он все же не дал ей упасть. Легко как пушинку, подхватывая на руки, мужчина сам отнес ее в спальню, не в силах позволить кому-то из своих проклятых слуг дотрагиваться до нее.
Осторожно опустив свою ношу на мягкий матрас, Таяр стремительно вылетел прочь, опаленный нечаянной лаской ее заструившихся по руке мягких длинных волос. Он думал, что увеличив расстояние между собой и подарком, уймет голод стихии.
Так было всегда, но не сегодня.
Таяр метался по огромному замку, раскидывая и круша все, что попадалось ему под руку, пытаясь хоть так излить свой бессильный гнев от ликования стихии, которой все труднее было противиться. Случайно поймав свое отражение в зеркале, он увидел легкие морщинки, залегшие в уголках глаз и рта, которых не было ранее на его идеальном молодом лице. Таяр месяц играл в рулетку на свою жизнь, каждый день, проворачивая барабан револьвера и взводя курок, он ожидал рокового выстрела, но его все не было. Но сегодня он наконец прогремел, и время обрело новое значение. Не было больше размеренной вечности, и каждая секунда обрела ценность.
Кто бы мог подумать, что эта безобидная на вид крошка, может представлять для него опасность, не меньшую, чем он для нее. При мысли о своей смертельной игрушке, свернувшейся калачиком на его кровати, Таяр почувствовал прилив возбуждения.
Для его тела и души она стала непреодолимым искушением. И впервые за прошедший месяц они были едины в своих устремлениях, только цели у них были разные. Не в силах более противиться себе, мужчина направился в спальню, понимая, что его буйство не утихомирит той жажды, что захватила его всего без остатка.
Проходя просторными коридорами, он видел, как слуги спешно возвращают замку нормальный вид. При его появлении они вздрагивали и съеживались на глазах, стараясь слиться с интерьером. Напрасность их усилий, вызывала лишь усмешку у Таяра. Судя по тусклому диску уходящего за горизонт солнца, они это делали уже по пятому кругу, если не больше. Что ж, однотипность и монотонность тоже один из видов наказания, хотя и очень легкого на его взгляд.
Гостиная встретила его почти кристальной чистотой и сиянием. Расторопные слуги наводили последний лоск, под устрашающим взглядом Саида. Таяр прошел мимо, жестом приказывая демону следовать за собой.
