(попытка встать, но как куль… тело бесконтрольное —
спешно подхватил Лимон меня за локоть, и любезно помог подняться)
Ай… черт!
(невольно завыла)
— Что с рукой?
— Ничего.
— Дай посмотрю…
— Да не надо. Само пройдет.
— Да что же ты за человек такой!
— Какой есть!
(злобно фыркнула я, тут же вырвала свою (едва живую, функционирующую) руку из его хватки)
спешные шаги в палатку…
(попытки пролезть под прилавком)
Черт!
Голова совсем не варит — не могу сообразить, что делать.
Неспешно выровнялась во весь рост.
Несмелый взгляд вперед — попытка осмотреть всё вокруг (… из укромного места).
Ну, вот.
… герой стал приходить в себя — расселся на земле,
попытки нащупать, что сталось (осталось) с его "бесценным" носом.
Черт! Лимон!
… Что ты делаешь?
— Эээ… спасибо, но не стоит! Я сама!
(тут же кинулась к выходу из палатки)
Вынырнула — и тут же бросилась к нему.
— Марат! Не нужно! Я сама соберу!
(попытки первой успеть поднять фрукт, чем это попытается сделать Лимон)
— Прошу, не нужно…
Но он не слушал — молчал, не реагировал на меня,
… и покорно поднимал один за другим разбросанные апельсины, и тут же складывал их в ящик (лежащий рядом, на земле).
И как только можно такое пропустить?
Угроза прошла — можно и себе повыступать, проявить, показать… насколько все заботливые и дружные…
… торгашки (наши хорошие знакомые; те, кого видим день в день, с кем не один год проработали бок обок) тут же не принялись "помогать" нам…
Черт бы их побрал. Еще одни лицемеры хреновы… на мою худую жизнь.
Где же вы были… раньше? Где?
* * *
— Я тебя еще найду, урод!
(едко прошипел ублюдок в нашу сторону…,
но и короткого шагу ближе не ступил — страшно, страшно получить повторный такой "здрасте")
— Тебе мало? — возмущенно вскрикнул Лимон. — Добавить? Или что??
(резко, живо дернулся навстречу)
— Марат! Не нужно! — испуганно кинулась я за ним, тут же уцепилась в рубашку и потянула на себя, крепче схватила за локоть — поддался, застыл на месте.
— Я еще разберусь с тобой! Со всеми вами! — нервно сцыкнул ублюдок и тут же (спешно) похромал прочь, теряясь (прячась) в толпе…
* * *
— Что здесь произошло? Патти! Ау, не молчи.
— Ничего.
— Тогда почему ты вся синяя?
— Упала.
— Патти!
— Лучше скажите, где были все это время Вы?? А?
— Э… я же говорила тебе, что пойду за квартиру платить…. а там….в банке, была очередь.
— Слух, Патриция! — (вдруг подбежала, перебила нас Нелли). — Так, а кто этот мужик?
— А я откуда знаю?
— Какой мужик? — (возмущенно вскрикнула Эльза)
— Так, а что он хотел от тебя?
— Ничего!
Что вам… заняться нечем?
… как были разборки, так сразу… в кусты все попрятались!
А теперь…
Нечего тыкать сюда свой нос!
(резкий разворот — и пошагала прочь…
влить в себя побольше кофе — и попытаться прийти в себя)
…
— Тут одна женщина говорит, что это был племянник нашего директора, хозяина рынка.
— Вареника? — испуганно пропищала тетка…
— Вареника…
— Нет, я не понимаю… Чего вы ко мне пристали?
— Патриция, вообще-то, о вас двоих печемся. Переживаем. А ты только и способна на грубости!
— Так, а что теперь делать? — едва слышно прохрипела Эльза.
— Думаю, лучше бы твоей Патти пойти вымаливать прощение… у него, пока не поздно.
— ЧТО??? — возмущенно завыла я.
Не помню уже точно, были на тот момент у меня какие сомнения…
… сомнения, предположения.
Хотя… нет, скорее, действительно, не было, чем были…
Очередной день, очередные сутки, которые стоит пережить. Да и только.
По закоренелой привычке съесть остатки вчерашнего ужина на завтрак, запить остатками вчерашнего чая — и выкатиться на улицу, направляясь в сторону рынка…
… До последнего (наверняка, до последнего) ничего не подозревала…
Перебежать через дорогу, протиснуться между палатками — и вуаля!
— Что это? Эльза! Что происходит?
— А сама не видишь?
…
(сложно было в тот момент переварить творящееся, увиденное)
— Почему ты собираешь все наши вещи?
Ау!
С кем я разговариваю?
— Ты еще и издеваешься?
Всё… нет больше у нас места на рынке.
Просили к десяти утра освободить палатку.
…
..
.
Это даже была не обида. Не боль. Не шок.
Нас не просто предали, кинули…
Нет. Они, тупо, бездушно, — пришли и перекрыли нам кислород…
(как это делают при утечке газа: раз… и повернули краник до упора — и никаких проблем, никаких курьезов…)
Заживо закопали под землю…
Всё просто. До тошноты просто… и понятливо.
Проработать… попахать семь лет на этом гребаном рынке. Платить исправно колоссальные сборы по каждому их зову: надо, не надо… "дядя" карман себе набивал — а мы упорно трудились, чтобы это осуществлять.
И всё теперь — всё… нет больше ничего.
Как жить?
Что теперь делать? Куда идти?
Пожрать те все апельсины — сесть в комнате, забиться в угол и тупо ждать своей смерти?
Да, может, вам, с далека, и кажется, что не все так страшно —
Может…
да только не мне, да только — не нам….
Черт! Чееерт! Это всё… всё…
… всё так не должно было случиться…
— Патриция, тебе особое приглашение нужно? Или что?
Я сама буду вещи собирать?
И хватит уже сопли жевать, реветь —
поздно, поздно уже о чем-то жалеть, плакать…
Раньше нужно было думать.
Говорили же…. иди, проси прощения, а ты…?
Прощение…
???
Мать твою!
У кого? За что???
За то, что мне едва пальцы все не переломал?
(до сих пор кости ноют — ложку едва могу держать в руке)
За то, что так в живот засадил, что болит и сейчас?
За что???
Ублюдки!!!
Сукины дети!
Как я вас, люди… мрази, ненавижу!!!
