— Но для этого в зеркало должен быть заключен кто-то…
— Правильно, правильно. — С готовностью закивала Шерри, нехорошо улыбаясь. — Сильный маг порабощенный зеркалом, как сильнейшим артефактом. Послужишь батарейкой, старик? — Последние слова ведьма почти прокричала, вытягивая руки вперед, окутывая Мерли молочно-белым сиянием, с прожилками золотого и черного. Комнату заволокло туманом, а потом раздался тихий хлопок, и… Из зеркала, чья гладь пошла трещинами, на Шерри смотрел с печальным укором, старый маг. Его взгляд был так похож на нарисованный взор куклы, что ведьме захотелось закричать, зажмуриться, зажать уши, и бежать, бежать… Но вместо этого она издевательски помахав Мерли, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Возврата к прошлому больше не было. Никто и не догадывался, что вся эта затея с ее собственным миром — только затем, чтобы покорить не только тело Грега. А завоевать еще и его душу, заключенную в кукле.
Глава 15
Последним, явственным воспоминанием Мишель о прошлой, такой простой и счастливой жизни, был визит в магазинчик антикварных товаров. Странная продавщица, гнетущая атмосфера и нереально-красивые куклы, так похожие на них самих… Не верится, что уже пролетел целый год и ее жизнь так сильно изменилась.
Мишель нервно взглянула на часы, что поблескивали на запястье, и вздохнула. Уже скоро полночь, а Грега нет. Он снова ушел куда-то. Наверное, к ней? Перед глазами Мишель опять встала черноволосая девушка из антикварного магазина. После встречи с ней на глаза словно легла пелена. И отпечатался в памяти момент, когда их пальцы соприкоснулись и Мишель произнесла свое проклятое желание.
Даже сейчас, ночью, закрывая глаза в ожидании Грега, она вспоминала то единственное прикосновение к ведьме — ниточка, ведущая в никуда. Если бы Мишель была верующая, то сказала бы, что ее сглазили. Но она не верила в такую ерунду, хотя… По коже и сейчас пробегали мурашки, как от того удара током.
* * *
Ночь сменилась утром, Мишель уснула за кухонным столом, в ожидании мужа…
— Доброе утро. — Мишель вздрогнула, просыпаясь. Шею ломило после сна на кухонном столе. Но ей было уже все равно. Вернулся, вернулся! Грег стоял на пороге кухоньки, словно античный бог, залитый лучами неверного, утреннего солнца. С локтя свисала помятая рубашка, по плечам рассыпались длинные спутанные золотистые локоны. Он сменил прическу сразу после свадьбы, и Мишель иногда вспоминала фарфоровую куклу в магазине, к которой прикасалась в тот последний день. До ужаса похожую на Грега.
А его глаза сейчас… В них светится только холод и лед, пополам с презрением и горечью. Он вернулся, как ни в чем не бывало, проведя ночь не дома, и посмел смотреть на нее, как на жалкую тряпку? Помеху? И тут Мишель, словно прорвало. Весь год она молчала, копила в себе боль, что сейчас грозила выплеснуться, словно лавина, и похоронить под собой прекрасное общее прошлое, оставив только серый, остывший пепел настоящего.
— Явился! Прекрасное приветствие, вот только отвечать на него я не имею никакого желания! Лучше бы ты объяснил, где, а главное, с кем ты провел сегодняшнюю ночь! — Грег смотрел в сверкающие от ярости и гнева глаза жены, и понимал, что все потеряно. Что он скажет? Что иногда в него словно вселяется дьявол? Что он не владеет собственным сознанием? Что он раздваивается, и одна его часть тянется и желает черноволосую ведьму, но против воли? А вторая, настоящая часть души страдает и разрывается от желания признаться во всем жене. Бедная Мишель, она ничем не заслужила такого отношения к себе. Она даже не поверит в этот бред! Подчинение сознания? Темная магия? Он — в плену у ведьмы? Да проще сразу на выход с вещами. К психиатру. Вот и сейчас, жена выжидательно смотрит на него, а что он скажет? Если правду, она разобьет сердце Мишель. Если ложь… как обычно? Нет. Грег сейчас хотел одного — упасть на колени и молить о прощении.
Прощении, которого Мишель никогда не даст. Слишком много лжи и непонимания стоит между ними. Да и сейчас, разве Мишель поверит, что как только он вышел за порог загадочного дома с всегда закрытыми ставнями, он почти-забыл, что с ним произошло? Остались смутные обрывки, за которые он цеплялся, формируя настоящую картину своей двойной «жизни поневоле». Кем он был там — в плену у ведьмы, чем занимался… Целые куски жизни выпадали из памяти, и от этого становилось страшно. Грег мечтал вернуть самого себя, но… Тщетно.
— А тебе какое дело? — Безразлично бросил он, делая несколько быстрых, по-кошачьи мягких шагов, подходя ближе к жене. От невозможности признаться, он выплескивал свою боль на жену, обвиняя ее во всех смертных грехах. Хотя умом понимал, она ни в чем не виновата. Но человек — существо неблагодарное. Ему проще обвинить кого-то, чем себя. Вот и сейчас, ненависть разъедала их сердца, словно серная кислота.
— Строишь тут из себя… Героя-любовника. — Почти выплюнула Мишель, чувствуя, как в уголках глаз закипают злые слезы. — Хотя в действительности ты ничтожество. Измены по темным углам? Только по девочкам поклонницам специализируешься, да?
— Какие поклонницы! — Опешил от такого оскорбления Грег, и все благие намерения извиниться разлетелись в прах. Мишельткнула пальцев в небо и не угадала. Грег не видел в упор никого, кроме жены, и… той ведьмы, что подчинила его себе.
— Хватит врать мне! Я ухожу от тебя! — Закричала Мишель, бросаясь с кулаками на мужа. Но он легко перехватил ее, тряхнул изо всех сил, пытаясь привести в чувство.
— Нет! Ты не уйдешь, я не отпущу тебя. — Поздно что-то менять, слишком поздно… Между ними стоит глухая каменная стена, в которую они, словно упрямые дети, тычутся лбами.
— Поздно! Ты думаешь, ты один такой… незаменимый? Не думаешь о том, что у меня тоже мог появиться другой? — Мишель врала, желая причинить боль, сорвать безразличную маску с мужа. И у нее это удалось…
— Другой?! — Это было похоже на временное помраченье рассудка. Или на извержение вулкана… Все эмоции, которые так долго сдерживались, вдруг выплеснулись наружу, и Грег, сам не понял, как он размахнулся… На его запястье в солнечном луче посверкивал золотистый браслет, на котором подвеской свисал раскрытый медальон, с осколком кривого зеркала. Он с силой толкнул ее раскрытой ладонью в грудь, отбрасывая жену к стене, и удар пришелся прямо в небольшой медальон, который жена носила на груди. Точная копия его медальона на запястье — подарок Мишель перед их свадьбой, принесенный из того самого антикварного магазина. И от толчка в грудь зеркало в ее медальоне разлетелось на мелкие осколки, поранив ладонь Грега до крови. И в момент, когда первая капля крови стекла по запястью, попадая на осколок зеркала в подвеске-медальоне Грега, в комнате вспыхнула иллюзорная молния, явно магического происхождения. Вспыхнула и пропала, отбросив Грега и Мишель по разные стороны друг от друга.
Глава 16
Мишель показалось, будто не молния, а удар тока отбросил ее к стене… И когда она, пошатываясь, поднялась, с ее глаз, будто спала пелена, затуманившая разум на долгие годы. Когда Мишель опустила взгляд, она увидела, что от сильного толчка в грудь, ее собственный медальон разлетелся вдребезги. Мелкие осколки зеркала усеяли пол, и девушка неожиданно вспомнила все… Но не только свое — вся история их жизни, без прикрас, пронеслась перед глазами. И, что самое страшное, перед глазами Мишель встали видения. Те моменты в жизни, что так скрывал от нее Грег открылись, и пронеслись перед внутренним взором ее, словно кинопленка на перемотке. Будто на минуту они поменялись сознаниями, и Мишель стала Грегом… Пресловутые провалы в памяти, которые мучили Грега, открылись ей. И даже больше!
Первая встреча с таинственной ведьмой. Незнакомая девушка рыдает на дороге — это бывшая невеста Грега Шерри, брошенная женихом незадолго до свадьбы…
Вторая встреча — эта же девушка, Шерри, только повзрослевшая и неуловимо изменившаяся, на пороге магазина сувениров. Она протягивает Мишель заколдованные ею медальоны, которые стали частью проклятья, что легло на них с Грегом.
