- А есть с кем сравнивать? - чуть запоздало поймал принц её на слове и улыбнулся.
Вместо ответа та завернула нос в сторону и ещё плотнее прижалась к стене. Решив для себя, что если принц ещё раз попытается коснуться её, то она, как дикая кошка, вцепятся ему зубами в глотку. Но Эдуард не собирался продолжать свои домогательства. Он сидел напротив баронеты и улыбался, будто ничего существенного не произошло.
- А знаешь, все леди при дворе моего отца отдали ли бы за этот поцелуй пол жизни, -самодовольно похвастался принц.
- Значит, они не леди, - уверенно сказала Иза, посмотрев с высока на сына узурпатора.
Он снова рассмеялся, но уже громче.
- Ты права они не леди! Далеко не леди! - согласился Эдуард.
«А он не так уж противен, когда улыбается», - отметила баронета про себя, рассматривая в тусклом свете своего похитителя. Немного уступал в росте Огненному Арну, но это нисколько не портило его. Наоборот, рядом с ним не приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в его серые глаза. Нет, не совсем серые. Его глаза были скорее цвета стали и меняли свой оттенок от яркости освещения. По утрам они холодно серые, но с наступлением темноты казалось отблескивают серебром. Вот так, как сейчас! Принц смотрел на девушку, а в радужке его глаз играли серебряные огоньки. Изабелла родилась в пограничных землях, где большая часть людей темно-русые. У Эдуарда волосы белоснежные и так же искрились на солнце, когда он снимал шлем. И его улыбка обнажала идеально ровные белые зубы. Большая редкость для знати, привыкшей к излишествам в еде. Голос. Он не такой уж грохочущий, сковывающий каждое её движение. Он, словно бархат, укрывал и согревал собой. Именно в эти мгновения, когда Эдуард не приказывает, а баронета не ропщет перед ним, хотелось забыть кто они друг для друга.
Почему всё это Иза не замечала раньше? А обратила внимание только в маленькой комнатке на постоялом дворе. Сын узурпатора, кровный враг Хараз - теперь приятен ей? Баронета его таким себе и представляла. Красивым принцем из мечты.
- Я не знаю зачем ты нужна моему отцу, но сейчас я спущусь к своим рыцарям и похвастаюсь новой любовницей, - не сводя со смелой девушки своего цепкого взгляда, спокойно говорил принц. - И тебе лучше не отрицать этого. Ты больше не пленница короля, а фаворитка принца.
- Но это ложь! Ложь позорящая моё честное имя! - возмутилась гордая баронета, чуть ли не топая ногой.
- Ложь, спасающая твою жизнь, - сухо, как будто констатировал уже свершившийся факт, сказал её неожиданный защитник. - Пока ты моя фаворитка, тебя никто не тронет, - и уходя из комнаты, так же бесстрастно бросил. - Ты под моей защитой.
- Но всё ещё в плену, - прошептала Изабелла, провожая сына узурпатора недоверчивым взглядом.
ЧАСТЬ 3. Судьба женщины в глазах мужчин...ГЛАВА 1.
Акета величественный городом королей с тысячелетней историей. Её стены были возведены ещё вождём Хараз в эпоху древних легенд. Но то, что открылась взору потомку тех мифических вождей ещё на подступах к столице, походило больше на убожество, чем на центр Акелонии. Изабеллу встретили трущобы, утопающие в грязи. Маленькие ветхие домишки были так близко друг от друга, что яблоку не где было упасть. Вместо привычных в Кормак-холле огородников перед домами селян, у горожан располагались загоны для скота. В основном в этих загонах валялись жирные боровы, довольно похрюкивая. Вот кому в трущобах жилось, пусть и недолго, но вольготно. Стаи кур разбегались под копытами лошадей, громко кудахча. Люди, кстати, ещё издалека заприметив штандарты короля, тоже разбегались в стороны. На лицах, которые баронете всё же удалось разглядеть, не было того восхищения, каким обычно одаривают простолюдины своих господ. В Кормак-холле, по крайней мере, так было всегда. Если барон возвращался после долгого отсутствия, селяне гурьбой высыпали из своих домов встречать своего господина. Улыбались ему, махали руками, приветствуя, и кричали: «С возвращением, господин!».
Здесь радости нет. Одна безнадёга. И грязь. Грязь... грязь... снова грязь. И так до главных ворот Акеты, разделяющих город от пригорода.
А ещё вонь! Такая густая вонь, что Изабелле казалось, будто она её не вдыхает, а ест. От чего комок тошноты прям подпирал к её горлу, рвясь наружу. Стараясь вдыхать через раз, она уже у самых ворот почувствовала лёгкое головокружение. Пленнице принца не хватало воздуха. Чистого, свежего воздуха. Не этой спертой гниющей вони.
Чуть качнувшись на крупе лошади, девушка уткнулась лицом в оплечье. Запах железа был куда приятнее, чем амбре от трущоб.
- Знаю, с непривычки здесь можно задохнуться, - сказал принц и пришпорил коня, чтобы тот побыстрее шёл по подвесному деревянному мосту, через ров, наполненный не водой, а какой-то мутноватой зловонной жижей.
- Это не город, а отхожее место, - простонала дитя благоухающих полей, закрыв глаза. Смех Эдуарда рокотом пролетел над мостом, а когда он успокоился то, наклонившись, зашептал баронете на ухо:
- Я тоже так думаю, когда выезжаю за ворота. Но уверяю тебя, это ещё не вся Акета, а только её пригород.
Он оказался прав. За главными воротами чвакающая грязь под копытами лошадей сменилась брусчаткой, но не везде. Только главная улица могла похвастаться таким убранством. Как, впрочем, и широтой. Пока они ехали по ней, девушка вертела головой, с любопытством рассматривая каменные дома и расходящиеся в разные стороны улочки поменьше. Брусчаткой они не были выложены, зато для пеших горожан по обочинам лежал настил из досок. Что-то вроде узких мостиков. Удобно. Башмаки с длинным подолом в грязи не испачкаешь, идя по улице в сырую погоду. И тут же улыбнулась, заметив как из окна прямо на дощатый настил вылили помои. Ноги не испачкаешь, но обольют ночным горшком.
Запах в самом городе хоть и был тяжёлый, но, вдыхая его, уже не тошнило. Всё-таки почище, чем в трущобах. И на окнах у некоторых пестрели цветы, а кошки, скрутившись калачиком, грелись на солнышке. Собаки у дверей не грызлись за гниющие кости, а лениво выглядывали из-под лестниц, раздумывая потявкать или так пропустить. Не хрюкали свиньи. Не кудахтали куры. Как-то выглядело всё привычнее и умиротворяюще. По-домашнему, и улыбающихся людей на главной улице было больше. Даже те, что торговались у прилавков и то смеялись, отдавая монеты за товар. Женщины в красивых разноцветных платьях и розовощекие малыши, дергающие мам и требующие что-нибудь купить. Такой контраст между нищим пригородом и сытым городом всё равно портил впечатления от столицы.
Главная улица привела рыцарей к ещё одним воротам. И за ними дома уже поражали своей красотой. Это был королевский дворец. Единственное место в Акете, где в зелени садов искрилась чистая вода в огромных фонтанах, пели певчие птицы и легко дышалось. Принц, спешившись во внутреннем дворике, ссадил свою пленницу с лошади.
- Ваше Высочество, Вы вернулись! - мужской пресмыкающийся голосок раздался за спинами и Эдуард обернулся.
Чуть поодаль от эскорта, стоял невысокий мужчина с жиденькой седой бородкой на остром подбородке. Глазки щелочки. Ехидная улыбка.
- Канцлер Самеш, - с пренебрежением сказал принц, посмотрев на подходящего ближе мужчину.
- Это, я так предполагаю, дочь барона Кормака? - спросил канцлер, пробегая по пленнице недружелюбным взглядом.
- Да и со вчерашней ночи она моя фаворитка, - подтвердил принц и тут же указал на теперешний позорный статус Изабеллы при дворе. - Распорядитесь, чтобы её разместили в покоях рядом с моими.
Канцлер Самеш изменился в лице. Прищуренные глазки округлили в удивлении. Такая новость не обрадовала Его Светлость..
- Ваше Высочество, но ваш отец, - он запнулся, специально сделав паузу, чтобы напомнить принцу кто и зачем посылал его в приграничье, - король приказал доставить дочь барона живой или мертвой, а не делать её вашей фавориткой. Это...
- Это не ваше дело! - на полуслове перебил наглого канцлера Эдуард. - И не смейте мне перечить, канцлер! Я сказал поселить баронету рядом с моими покоями!
