Так себе аргумент, но изнурительная борьба с почти-мужем лишила Яну красноречия, которое ей, вообще-то, присуще.
— Я специально в маске, чтобы вы меня не видели, как того и требует ритуал.
Ах, вон оно что. Брачный ритуал действительно подразумевает, что брачующиеся должны видеться друг с другом только в храме. Скажут друг другу "да" и расстаются на три дня. Потом снова явятся в храм, скажут "да" и опять должны разойтись как в море корабли. И так семь раз. Вивьен об этом писала, да и Яна успела кое-что о ритуале почитать в книгах. А Моррис, выходит, предусмотрительный. Только вот не всё предусмотрел.
— А я-то без маски, меня-то вы увидели — всё, ритуал нарушен! — не сдержала злорадства Яна.
— Нет, я вас не вижу, муазиль Вивьен.
Наглые голубые глаза смотрели прямо на Яну. Издевается?
— На мне заклятие иллюзии. Сам на себя наложил, — уточнил он самодовольно.
Про это заклятие Яне тоже информация попадалась. Человек под таким заклятием, говоря земным языком, находится как будто под действием галлюциногенов. Тут, кстати, это заклятие тоже при помощи особых грибов накладывают.
— Ритуал не нарушен. Вместо вас я вижу козочку, — он опять криво улыбнулся.
Ого, как его вштырило. Или это у почти-мужа шутки такие?
— Упрямую козочку, — добавил Моррис с сарказмом. — Раньше я такого за вами не наблюдал.
— Видите, мой характер меняется не в лучшую сторону. Зачем вам такая жена?
Кажется, первый шок прошёл, и красноречие возвращается.
— Я пообещал вашей тётушке, что возьму вас в жёны, а я человек слова. Сегодня церемония должна быть завершена.
Так Яна и поверила, что дело просто в обещании. Тут что-то ещё. А вот то, что он упомянул Селестину, натолкнуло на мысль, что, видимо, именно она и сдала Яну Моррису. Эх. Наверно, она посчитала, что так племяннице будет лучше. Почему в целом добрые и милые люди предают, полагая, что действуют во благо?
— Монсир Моррис, мне не нужен муж, — Яна попыталась обогнуть его, чтобы проскользнуть назад в лавку. — По крайней мере, пока. Мне нужно время.
Ага, обогнёшь такого. Гора.
— Там опасно, — Яну оттеснили. Пресловутый скверный характер в действии. — Как вы будете жить без мужа и без средств к существованию?
О, тётушкин аргумент.
— У меня двадцать луардов и сообразительная голова на плечах. А ещё артефакторная лавка в придачу, — она попыталась предпринять обманный манёвр, однако была бесцеремонно отодвинута от двери.
— Что происходит?! — громкий строгий оклик раздался откуда-то со стороны и следом послышались быстрые шаги.
К лавке через бурьяны приближался поверенный. Яна глазам своим не верила. Разве он не уехал?
— Монсир Гастон, меня не пускают в лавку, — тут же пожаловалась она. — Хотя, как вы знаете, это моё законное наследство.
Гастон подошёл запыхавшийся, но такой суровый и официальный, что захотелось взять под козырёк, как перед генералом. А ещё расцеловать. Оказывается, он не бросил Яну на произвол судьбы, а дежурил где-то поблизости.
— Я представляю интересы муазиль Вивьен, наследницы монсира Жюля, — пробуравил он взглядом Морриса. — На каком основании вы препятствуете ей?
— Я её жених Моррис из рода Буаселье.
— Разве жених может видеться с невестой где-либо помимо храма?
Правильный вопрос. Вот пусть теперь Моррис Гастону про козочку и рассказывает.
— К тому же, не припомню, чтобы кто-либо из представителей Буаселье упоминался в завещании Жюля. Вынужден требовать, чтобы вы покинули территорию частных владений.
Пламенная речь Гастона заставила Морриса переключить внимание на него, и Яна тут же воспользовалась ситуацией, чтобы нырнуть в лавку. Она заперла дверь на ключ и только тогда перевела дыхание.
Глава 8. Не жена. Пока
Яна прислонилась спиной к двери, прислушиваясь к разговору между поверенным и почти-мужем. Моррис грозно, настойчиво и красноречиво заверял, что Яне в лавке грозит опасность, а следовательно её нужно оттуда эвакуировать, Гастон же не менее красноречиво парировал, что опасности нет, зато имеет место нарушение границ частной собственности со стороны Морриса, о чём поверенный непременно доложит градоначальнику и в другие вышестоящие инстанции.
Стало очевидно, что содержательная беседа между двумя мужчинами быстро не закончится, а следовательно, вероломная попытка почти-мужа настоять на завершении брачной процедуры, провалилась. До полуночи-то осталось всего ничего.
Яна отделилась от двери и направилась в спальную — закрыть окно, через которое почти-муж влез в лавку. Хоть брачную процедуру и удалось благополучно сорвать, но у Яны не было никакой уверенности, что Моррис оставит её в покое. А значит, надо перекрыть все возможные несанкционированные пути доступа во владения Яны. Завтра она попробует придумать, как спилить ветки, подступающие к окну, чтобы не только Моррис, а и кто бы то ни было другой не смог непрошенным пробраться в лавку.
Яна не ограничилась спальной. Прошлась со свечой по всем комнатам, чтобы проверить, нет ли где-либо ещё открытых окон. К счастью, все они были надёжно заперты.
Она вернулась к двери — узнать, как протекает беседа поверенного и почти-мужа, но голосов не услышала. Хотелось верить, что Гастон убедил Морриса убираться восвояси.
Яна окончательно удостоверилась, что опасность миновала, только когда прошло несколько минут, а ни единого звука с улицы так и не раздалось. Вместе с радостью одержанной победы накатилась усталость. Борьба с почти-мужем вымотала вконец. Руки и ноги гудели, спину сковало. Нужно было таки укладываться спать.
Яна поднялась в спальную и занялась устройством ночлега. Кровать, на которой ещё недавно спал Моррис, выглядела сносно. Покрывало показалось достаточно чистым. Яна постелила на него сверху свой плащ и легла, не раздеваясь. Лишь туфли скинула.
Тело приятно расслабилось. Наверное, сон пришёл бы быстро, стоило только сомкнуть глаза. Но прежде чем их смыкать, она достала из сумки записную книжку и автоперо. Это неисправимая привычка — для душевного равновесия ей просто необходимо было писать каждый день. Хотя бы пару мыслей и наблюдений, хотя бы несколько строк — самые яркие впечатления.
Слова сами собой ложились на бумагу. Она набрасывала портрет Морриса. Интересный экземпляр — смело можно делать главным героем романа. Положительным или отрицательным, Яна пока не решила. Противоречивый. Мужественная внешность, габариты викинга и резкие черты лица смягчены неожиданным романтическим голубым цветом глаз. Разве можно человеку с тёмным даром иметь такие глаза? А уж характер! Скверный и тяжёлый — описала Вивьен. Но Яна бы добавила ещё пару черт — наглый и бесцеремонный. Он, что, рассчитывал, что своим напором сможет убедить Яну ехать с ним в храм и сказать "да"? Ха! Хотя, может, если на месте Яны оказалась Вивьен, на неё бы подействовала решительность и безапелляционность Морриса. А вообще, хороший здесь брачный ритуал — запрещает видеться жениху и невесте. А значит, такие напористые, как, к примеру, Моррис, не могут давить на невесту, и у девушки есть больше двадцати дней, чтобы понять, действительно ли ей нужен этот мужчина.
Яна отложила автоперо и блокнот, задула свечу и закрыла глаза. Её фантазия оставила в покое Морриса и сконцентрировалась на лавке. Завтра Яна начнёт наводить здесь порядок, разгребать завалы и искать артефакт из обсидиана, который, возможно, поможет вернуться домой.
Уже задрёмывая, она ощутила, как что-то тёплое и мягкое пристроилось в ногах.
— Кузя?
— Мрыр…
— Вот тебе и "мрыр", а где ты был, когда на твою хозяйку покушались?
— Мырр…
— Ладно. Спокойной ночи. Завтра будем с тобой отрабатывать команду: "Кузя, фас".
Моррис остановился в крохотной таверне Фавр-де-Поль на окраине Трэ-Скавеля. Здесь сдаются уютные тихие номера с видом на горы. Он хорошо знал это место, как и весь город, где прошло его детство и юность.
