Но как только судороги начали затихать, он разорвал на ней рубашку, открывая грудь и живот. И увидев метки Азазеля, почти потерял контроль над собой.
— Я лишу тебя его знаков, и он никогда тебя не найдёт.
И он начал медленно срезать кожу на животе, уничтожая пентаграмму. Но спустя минуту бросил нож, и вот уже его острые, как бритва, зубы впиваются в кожу и отрывают её от мяса. Девушка то теряла сознание, то снова приходила в себя, но Риз уже не мог остановиться, он увлёкся процессом и почти закончил отрывать кожу с символом пентаграммы, когда его резко оторвали от девушки и швырнули к стене. Сначала он не понял, что случилось, но увидев того, кто помешал ему, быстро подавил в себе гнев от прерывания развлечений.
— Господин, — он склонился в почтении.
— Кто тебе давал право на развлечения? — его голос резонировал в комнате. — Ты должен был лишь передать ей «Иса», а не мучить её в своё удовольствие!
Риз весь сжался, он боялся своего господина, как и все остальные впрочем.
— Да господин, я сейчас же отправлю её обратно с «Иса»…
— Да она умрёт через пару минут в обычном мире, человеческое сердце не выдержит такой боли.
— Но… ведь… это ведь нам и нужно было, чтобы шлюшка сдохла?
— Но не от твоих грязных рук! — взревел Люцифер.
— Простите, — глухо проговорил Риз, опуская голову.
Освободив её от оков, Сатана вынес девчонку из комнаты, а Ризу только и осталось наблюдать, как его лишили развлечения. Вытерев губы от крови, он переместился к ней домой, и, оставив на кухонном столе чёртову штуковину, отправился искать развлечения в другом месте.
Глава 10
Это была агония. Казалось, что боль стала частью меня. То, что творил этот псих невозможно описать словами. Мне хотелось умереть, но он не давал даже побыть в отключке. Когда он вогнал раскаленную кочергу внутрь тела, я, наконец, отключилась. Но этот урод вернул меня в сознание, по-прежнему лишая возможности кричать. Когда он резанул ножом по интимному месту, казалось, что моё тело разорвалось на кусочки. Но даже не это было самое страшное. Когда его зубы впились в нежную кожу на животе, я молилась о скорейшей смерти. Эта боль не передавалась словами, красная пелена застилала глаза, а всё тело будто горело огнём. Но внезапно всё прекратилось. Я слышала голоса, но не могла разобрать слов, а от того, что меня оставили в покое, я провалилась, наконец, в беспамятство.
Когда я пришла в себя, мне казалось, я напоминаю мумию. Перебинтованные руки и ноги, а так же тугая повязка на животе. Я очнулась от боли, но стоило мне только пошевелиться, как боль из агонии переросла в просто сильную, но несмотря на это, мне хотелось, чтобы меня снова поглотила тьма. Хотя даже во тьме меня не покидала агония, но в этот раз всё было не так страшно. Вернее страшно, но уже не больно. После того, что я испытала, я поняла, что у меня очень низкий болевой порог. Продолжая лежать с закрытыми глазами я прислушивалась к своим ощущениям.
— Она приходит в себя, — я не знала говорившего, но его голос мне нравился. Низкий, с хрипотцой. Вот так бы лежала и слушала его, моментально позабыв о боли.
— Её нельзя возвращать сейчас домой, — это говорила женщина. По непонятной для меня причине, от неё наоборот у меня побежали мурашки.
— Я разберусь сам, — грубо перебил её приятный голос, — без твоих советов, Лилит.
Лилит? Да что ж это за проклятие?! Почему они вокруг меня все вьются? Это всё проклятый Азазель. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Ты права, — раздался нежный голос, и теперь я уже знала, кому он принадлежит, — во всех твоих бедах виноват Азазель. Поэтому его нужно будет обязательно устранить. Дома у тебя дожидается вещица для него, и теперь осталось тебя только подлатать после развлечения этого ничтожества.
Последние слова Лилит произнесла с таким презрением, что я невольно раскрыла глаза. Я лежала в комнате напоминающей комнаты во дворце в Будапеште. Огромная кровать с резными столбиками, сверху свисающий балдахин. На стенах картины в золочёных рамках, а стены украшены шелковыми обоями. Я обводила глазами комнату, пока мой взгляд не остановился на потрясающе красивом мужчине. От него перехватывало дыхание, и учащался пульс. Хотелось, чтобы его взгляд остановился на мне, и чтобы этот совершенный мужской образец подарил наслаждение. Внезапно ко мне вернулась боль, отвлекая от мыслей о красавчике блондине.
— Хватит! — тот же низкий голос, но теперь с совершенно другими интонациями. Он, словно, эхом разнёся по комнате. — Оставь нас, Лилит.
— Но, дорогой… — она подошла к нему.
— Ты забываешь, кому подчиняешься. Оставь нас.
Демоница поклонилась и растворилась в воздухе, а блондин повернулся ко мне.
— Ты знаешь, кто я, Мирра? — я покачала головой, и его губы растянулись в греховной улыбке. — Меня можно назвать многими именами, но подлинное моё имя — Люцифер.
Казалось, что мои глаза вылезли из орбит. Сам дьявол, и я хотела, чтобы этот монстр соблазнил меня? Господи, Мирра Шейн до чего ты докатилась?! Но с другой стороны, если его сынок был так изобретателен, то, что можно было ожидать от родителя?
— Хм-м… — пробормотал он, обходя комнату. Я внимательно следила за ним, и когда он остановился возле изголовья кровати, и протянул руку, погладив меня по щеке, я ничего не почувствовала. Несмотря на всю греховную красоту этого падшего ангела, я не испытывала того безумного сводящего с ума желания.
— Ах, Азазель, — он рассмеялся. Мне нравился его смех, но, так же как и его внешность, я была уверена, что всё это наигранно. — Подстраховался, значит, от внушения. Молодец.
Я хотела, что-то сказать, но мои связки до сих пор саднило от немых криков.
— Ну что ж, мне нужно только чтобы ты воспрепятствовала Азазелю, зачать ребёнка с тобой, и за это я оставлю в покое твоих друзей. Если же ты откажешься, Мирра, то все они один за другим умрут, как это произошло с Ризом.
При упоминании моего бывшего и по совместительству монстра пытавшего меня, я зашипела. До этого я даже не догадывалась, что могу издавать такие звуки.
— Не волнуйся так, дорогая, это ничтожество больше не прикоснётся к тебе. А то, что он успел сотворить, мы уже почти поправили. Но метки Азазеля почти исчезли, а значит, его власть над тобой ослабла.
Я раскрыла рот, а потом закрыла, так и не издав ни звука.
— Да кстати, — Люцифер щелкнул пальцами, и мои голосовые связки заработали, заставив меня закашляться. — Ну вот, теперь ты можешь разговаривать. Вижу что у тебя куча вопросов.
— Как у вас получилось залечить раны на животе?
— Я ведь ангел, детка, пусть и не такой как вы привыкли видеть. И опережая твой следующий вопрос, ты у меня в личных покоях. После того, что сделал этот недоносок, тебя нельзя было возвращать. От боли у тебя случился бы разрыв сердца. Поэтому ты попадешь домой, когда твой организм восстановится.
Он улыбнулся и, ещё раз погладив меня по волосам, вышел из комнаты, оставив меня один на один с новыми ощущениями. Кожа на теле зудела так, что хотелось содрать все эти повязки. Когда я попыталась встать, то поняла, что меня привязали к кровати. Но, не обнаружив верёвок или других приспособлений, я не смогла объяснить, почему не могу пошевелиться.
«Где же ты, Мирра?!» — услышав этот холодный голос в голове, я заскрипела зубами. Не собираюсь отвечать, и видеть его не хочу. Мерзкий ублюдок! Манипулятор!
Он ещё раз позвал меня, а потом его голос затих. В дверях снова появился Люцифер.
— Извини, было одно неотложное дело, — он растянул губы в улыбке, но глаза очень внимательно смотрели на меня. От этого пристального взгляда мне стало не по себе.
— Почему я не могу пошевелиться? — я решила уйти от темы голоса Азазеля в моей голове.
— Тебе и не зачем шевелиться, тем более в том состоянии, в котором ты была.
