- Ясна, не смотри так на него!
Любава смеялась. А мне не до смеха было. Возле печки и так-то жарко, а от взгляда на суженого моего мне еще жарче становилось!
- Глаза свои бесстыжие отведи, говорю! На тебя другие воины со смехом уже смотрят! Того и гляди пальцем показывать будут.
Тут один из дружинников к нам направился. Был он достаточно молод, высок, с русой копной волос, глаза - голубые, как небо яркие.
- Девушки-красавицы, чем подсобить вам? Может воды принести надобно?
Думалось мне, что к Любаве он. Увидел девку пригожую, да и подошел с ней словом обмолвиться. Но смотрел он на меня почему-то. Да смотрел так странно, с прищуром, резанет синью своей и взглядом зацепится... А Любаве дай только с парнем побалакать. Она его и спрашивает:
- Как звать-величать-то тебя, мил человек?
- Милорадом маменька нарекла. А тебя?
- Любава. Принеси воды нам Милорад, держи ведро!
Он выполнять наказ кинулся, а Любава ко мне лицо обратила.
- И этот туда же!
- Что, Любава?
- Да на тебя смотрит, говорю! Едь уже скорее с Богданом своим отсюда, а-то всех мужиков пригожих у меня отбила! Так и замуж не выйду!
- А что жених-то твой, тот конопатый?
- Наотрез отказалася я. Батюшка кричал, ногами топотал, матушка рушником била, да все ж таки любят они меня. Позволили самой выбрать. А выбирать-то и не из кого... Вот бы с тем раненым поговорить...
- Да, Любава, плох он, болен. Да вот обратный путь опять через деревню нашу будет. Может, тогда он уже в себя придет. Ты дня через два-три жди. А я тебе подсоблю!
***
Смеялись надо мной воины мои, балагурили. Третьяк, вон, не замолкнет никак.
- Что, воевода, захомутали тебя нежданно-негаданно? И как поддался ты? Чего не отбился-то? А-а, понимаю тебя, девка - хороша!
Ждан добавлял:
- А нам-то как повезло, в походе без лекаря никак! А тут - травница!
Третьяк тут, конечно, обижался, говорил, что - он лекарь, что зря променять его на девушку решили. Даже Мстислав, молчаливый, сдержанный обычно, и тот свою лепту вносил:
- Вот матери-то твоей радость будет! Жену из похода привезешь!
Да, кто-кто, а мать моя счастлива будет! Если жена эта доедет до дома моего, если с ума из-за Миры не сойдет! Девчонка ведь совсем, а тут... Но, пригожая, правда. Глаз радовался, когда на ней задерживался. И видел, чувствовал, что не у меня одного. Милорад, вон, ужом рядом вьется. Решено ведь уже. За меня девка замуж идет, а он все равно смотрит, то одно подойдет - спросит, то другое. Вот и сейчас с обеими беседует, а на Ясну глазеет! Со злости, непонятно откуда взявшейся, так по чурке топором дал, что кусок откололся и далеко в огород улетел. Дед Ясны только взглядом его проводил. Волнительно как-то на душе было. Не знал, как и вести-то себя с ней. Ярополк подошел.
- Богдан, хватит дров-то! На год вперед наколол! Иди, поговорить надобно!
Отошел с ним. Ярополк и говорит:
- А подарок у тебя для жены есть? Положено на свадьбе так!
Не подумал об этом. Да и какие подарки, я жениться еще день назад и не собирался! Пожал плечами:
- Нет, Ярополк, ничего нету!
Тогда воин достал из-за пояса тряпицу, стал спиной ко всем, развернул ее. На тряпице той лежали кольца височные серебряные узорчатые.
- Вот, воевода, жене своей купил в подарок, когда, помнишь, село одно еще до леса проезжали - ярмарка там была! Да и к седлу моему приторочена сума, в ней - плат. Его бабушке подаришь!
- Не могу, Ярополк! Как я у тебя заберу-то! Негоже так!
- Ты ж не знал, что жениться придется! Знал бы - подготовился! Ничего, без подарка никак нельзя! И еще, Богдан, не волнуйся, я с Бажена глаз не спущу, ночевать рядом буду. А пока с дедом Ясны договорился, присмотрит - он человек посторонний, но опытный, заметил, какая выправка у него - точно дружинником был, да непростым!
... Скоро соседи приходить стали. И откуда только прознали все. Несли угощения всякие - кто с миской, кто с чугунком. Лавки тянули. Дед меня в баню послал. Этому я рад был. Хоть немного подумать могу. Наедине с собой побыть. А что, как правда, то, что бабка Ясны говорила? Что, если не побоится Ясна мучительницы моей? Даже сердце замерло от радости. Тяжко одному-то! Не меньше матери я семью хотел.
Разделся в предбаннике догола, попарился, обмылся горячей водой. Нужно бы и воинов моих сюда послать - все ж таки праздник скоро будет! Только в предбанник вышел - дверь отворилась, и с улицы кто-то вошел. Видно плохо - пар кругом. Думал, дед обещанную одежду принес. Стал в пороге и стоит. Шагнул к нему за вещами. А это - Ясна! С вещами да рушниками в руках. Стоит и смотрит, не убегает, лица не отводит. И взгляд у нее - горячее парной дедовой! Так вниз по мне и скользит!
- Не видела мужика голого?
Теперь точно сбежит...
- Не видела!
- Оставь вещи и уходи!
- Сам возьми!
Улыбается. Играть со мной вздумала! А ведь нравится мне игра ее. И сама она тоже нравится. Так нравится, что не сдержался - схватил ее в охапку вместе с вещами и к стене прижал. Как обнял ее, чуть разума не лишился - как пахнет она! Травами, солнцем, ветром, дымом от костра! И хотел отпустить, прогнать, да не мог. Посмотрел в глаза ясные и поцеловал. А как губ ее коснулся, грома раскат услыхал! И самого, будто молнией тряхнуло. Губы какие сладкие - неужто красавица эта женой моей будет? Пока целовал, она вещи выронила и руками мне в плечи вцепилась. Забыл я о Мире, забыл о воинах, о княжиче и вовсе не вспомнил. Стоял у стены, целовал ее и одно только чувствовал - руки ее волшебные на коже своей. А от рук - вниз по телу искрами, волнами, легкость какая-то необъяснимая идет. Оторвался от нее, пальцами стал лицо гладить.
- Не бойся меня, не обижу!
- Я и не боюсь!
- Может, не хочешь ты за меня замуж идти? С бабушкой твоей все решили. Твой ответ знать надобно.
- Хочу... Богдан?
- Что Ясна?
- Я нравлюсь тебе?
- Нравишься. Очень.
- Я верной женой тебе стану. Ни на кого другого не посмотрю. Тебя одного всю жизнь любить буду.
... За что проклятье мне мое, я знал. Заслужил. А вот за что мне чудо это зеленоглазое, не понимал. Но так сладко что-то ныло в груди, когда на нее, сидящую по левую руку за столом, смотрел. А мысли сами туда, на сеновал скакали. Не слышал, о чем ее родные и близкие говорили, что воины мои им отвечали. Видел только, что Ярополк всем заправляет. Он-то сам не так давно женился - знает, как надо.
И когда он мне знак сделал, я встал из-за стола и протянул ей подарок. Ах, каким взглядом она одарила - восхищенным, радостным! А когда развернула, слезы в глазах у нее стояли. Отчего так? Не видел я бедности в ее доме. Хорошо жили. Не велика ценность - височные кольца! Но приятны мне были ее чувства. На Ярополка с благодарностью посмотрел, тот кивнул с улыбкой.
Тут Ясна из-за стола вышла - дед ей знак сделал. И вернулась, неся в руках меч. Равного ему никогда не видывал! Ни пятнышка ржавого, ни трещинки, ни зазубринки - чистая, блестящая сталь. А на рукояти - каменья какие-то!
Воины мои восхищенно заохали - понимали ценность такого подарка. Я не понимал только. Не заслужил ведь я - пока что в этом доме только мне благо делали, я же - ничего. Но прилюдно отказаться не мог - не хотел обидеть.
***
Ни есть, ни пить за столом не могла - кусок в горло не лез. Боялась ли? Нисколечко. Чувствовала, что и, правда, не обидит и боли не причинит. Волновалась очень. Что делать-то нужно, когда с мужем в постель ложишься? Нет, я, конечно, знала, как у мужчины с женщиной все происходит - в деревне всю жизнь жила, зверей разных видеть приходилось. Но, как вести-то себя, что говорить, не понимала.
Знала, что нежданная, нежеланная для Богдана свадьба наша, поэтому и не думала, что у него для меня подарок имеется. И хоть, скорее всего, не мне предназначен он был, не могла своей радости скрыть - ведь, как в деревне говорят, с подарком свадебным, которым молодые на празднике обмениваются, отдают они друг другу и сердце свое. Вот и он мне самое дорогое, что было отдал!
