не взломал, не пробрался! Другого выхода сохранить свои честь и достоинство не вижу. А пока прекращаем внутреннюю истерику и учимся! Завтра консультация.
К вопросу подготовки группа подошла как никогда серьёзно, не помню такого энтузиазма со времён поступления. Во многом потому, что учились многие играючи. До робототехники. Почему–то именно на этом предмете споткнулось большинство.
Я нахмурилась.
Похоже, это очередной эксперимент академии.
Неполные данные по предмету, ограниченное, почти экстремальное время на изучение, смена преподавателя перед экзаменом — всё это дополнительный стресс и нас ему подвергают умышленно, смотрят, как будем действовать, не сломаемся ли, не смухлюем. Возможно, учат работать в команде, ведь каждый член группы — тот ещё одиночка–ботаник. Мы все в той или иной степени погружены в себя. Для нас знания — сила, религия, магия. Мы боготворим новые сведения и сами готовы и рады дать науке столько, сколько она может взять. А действовать в команде, будем откровенны, только учимся.
Что ещё приготовят господа адмиралы, боюсь даже предположить. Уже сейчас наша группа на особом положении: режим секретности строже, чем у всех военных факультетов вместе взятых, объем изучаемых данных и физические нормы выше, чем у боевиков, включая тех, которых готовят исследовать и зачищать неосвоенные планеты.
Мы сами не знаем, кого на самом деле из нас готовят. Судя по списку изучаемых дисциплин мы менталы, разведчики, переговорщики, шпионы, учёные. По факту — посмотрим по завершении обучения.
Впрочем, сейчас не до глобальных размышлений. Консультация и экзамен не за горами.
И встреча с Дамиром меня сейчас тревожит куда больше, чем все интриги совета и нашего руководства. Надеюсь, этой ночью он проявит понимание и не придёт ко мне во сне. Извращенец…
Глава 4. Коварство Маруси
Дамир
Академия ВКС, личная лаборатория учёного.
За сутки до консультации по робототехнике.
— Привет, мне нужна твоя помощь или совет. Но лучше и то и другое, — своеобразно поздоровался Кир, проходя в лабораторию.
— Излагай, — выдохнул, отворачиваясь от мониторов.
— Защита от прослушивания? — осторожно уточнил друг, будто знал меня первый день, честное слово.
— Стопроцентная, у меня по–другому не бывает, они смирились, — ответил, кивая в сторону давным–давно взломанного и демонтированного оборудования, кучкой валяющегося на стеллаже. В мою лабораторию без приглашения не могли войти даже адмиралы, не то, что инженеры связи.
— Отлично. Мы с тобой раньше это никогда не обсуждали, но ты ведь в курсе про «нового человека»?
— Нового человека? — переспросил я, безуспешно копаясь в архивах памяти.
Звучало интересно. Я отметил, что Кир по–прежнему ценит моё время, знает, как я не люблю переливать из пустого в порожнее. Другой бы дольше раскачивался, а этот с места в карьер. Молодец.
— Проект улучшения расы.
— Нет, не слышал. Это что–то вроде расовой гигиены? — спросил, пытаясь не отвлекаться на работу, что было непросто даже в присутствии друга детства. Расчёты так и манили с мониторов.
— Именно. Такой, знаешь, достаточно мирный путь селекции, но не для нас с тобой.
— Не для нас? — Я поморщился. Вот уж что терпеть не могу, так это вмешательство в мою жизнь. Хотя кому я вру? Мне плевать, если дело не касается сестёр или работы.
— Вечно ты погружён в эксперименты и не обращаешь внимание на мир вокруг, — посетовал Кир. — Вкратце дело в следующем: все умные и талантливые дети живут под надзором специальной службы и к моменту взросления для каждого уже подобрана максимально подходящая пара. С точки зрения государства, конечно, хоть и с учетом личных предпочтений. Мне, к примеру, блондинок подсовывают.
— Когда ты уже Евку забудешь? — фыркнул я недовольно.
Все мои сёстры были белокурыми и светлоглазыми феями, только я пошёл в отца — и медведеобразной комплекцией, и тяжёлым подбородком, и тёмным цветом глаз и волос.
К Еве Кир испытывал нежные чувства, даже пару раз взламывал защиту дома и ходил к сестре в спальню. Засранец. Был бит, но вину не признал. Засранец вдвойне. Или наоборот. Хранил честь девушки. Хотя что там хранить? Знаю я, чем они занимались в моём доме. В любом случае, их тайный роман меня страшно бесил и даже спустя много лет я не прекращал упрекать друга за прошлые похождения.
— Да забыл уже, забыл, успокойся.
— Так, постой, — Я завис на пару мгновений. — Проект «новый человек», значит. Я так понимаю, ты ещё с Оркхи в курсе. Почему мне не сказал?
— Дар, я был уверен, ты тоже осведомлён! Мы ведь оба обожали ломать базу данных планеты и качать всё, что не приколочено. А то, что приколочено, ломали с особой любовью и тоже качали.
— Угу, логично. Про то, как работает программа на Оркхе, можешь не рассказывать, сообразил, много ума не надо. Учёным этот «новый человек» только на пользу, они зачастую те ещё отшельники. Их из лабораторий, да с полигонов не вытащишь, в свет не выведешь, и если пару не подсунешь — потомства не видать. Что ещё?
— Для особо одаренных, вроде тебя и меня, программа работает более жёстко. Помимо жены от государства, нам необходимо так же наделать достаточное количество детей на стороне. Можно до брака, можно в браке — ни в чём нам не отказывают заботливые наши. Но это обязательное условие.
— И если не самостоятельно, то оплодотворят искусственно? — догадался я. Это было вполне в духе наших политиканов.
Я вспомнил о регулярных медицинских комиссиях, об анализах, включая забор семенной жидкости. Помню, кто–то возмущался и удивлялся, я же не придал этому значение. Надо, значит надо. А зря.
— Да. Ты ухватил самую суть. Хотя чему я удивляюсь? — Друг выглядел непривычно взъерошенным и нервным. Обычно Кир не позволял себе раскисать. Но сегодня даже невнимательный к людям я видел, как сильно он взволнован.
— Что тебе сказать,
