сцену с автомобильной аварией? Но если она действительно не видит, то какой толк от рисования? Она же не может даже оценить результат своего творчества.
Тем временем отдельные пастельные штрихи начали складываться в интересную картинку. На первом плане был холм, на котором располагались две фигуры: мужчины и большой собаки. Они сидели рядом на вершине холма и смотрели вниз в долину, где сквозь утреннюю дымку проступали очертания небольшого города. Город тонул в зелени садов, из пышных крон выныривали только башни с остроконечными шпилями, на которых развивались длинные узкие флаги. Мелок продолжал уверенно скользить по листу, проявляя всё новые детали рисунка. На какое-то время Сабин отвлёкся от созерцания работы слепой художницы, а когда снова взглянул на мольберт, то чуть не охнул от неожиданности. За плечом сидящего мужчины явственно виднелась крестообразная рукоятка меча, а в небе сияло два солнца.
Ошеломлённый Творец повнимательней присмотрелся к развешенным по стенам листам сероватой бумаги, и у него натурально отвисла челюсть. На всех рисунках был изображён один и тот же мужчина, в разные периоды своей жизни, вернее, жизней. Где-то он был совсем молоденьким парнишкой, а на других рисунках – матёрым мужиком под полтинник. Но не было никаких сомнений в том, что вдохновителем слепой художницы был один единственный человек, пусть даже в разных своих воплощениях. И всё-таки Сабина обескуражил не столько тот факт, что слепая каким-то мистическим образом проникала за пределы одного воплощения своего кумира, как то, что этот кумир был ему очень хорошо знаком. Это был Вертер.
На некоторых рисунках, помимо Вертера, были изображены и другие персонажи. Чаще всего это была собака, а ещё женщина и девочка. Женщина чем-то неуловимо напоминала саму художницу, а девочка… Сабин, казалось, перестал дышать. Ясные глазки, светлые кудряшки, пухлые щёчки и упрямо сжатые губки. Девочке на рисунке было лет десять, но Сабин готов был поклясться, что когда она подрастёт, то будет как две капли воды походить на Дали, его покойную дочь.
– Как Вы сюда попали? – раздался спокойный голос от мольберта. Художница не обернулась, она продолжала водить мелком по листу бумаги, словно появление в студии незнакомого мужика было для неё в порядке вещей.
– Простите, что нарушил Ваш покой,– промямлил Сабин,– я сейчас Вас покину.
– Это вы спасли меня там, на дороге,– она не спрашивала, просто констатировала факт. – Как Вы остановили машину?
– По сравнению с теми чудесами, что творятся в этой мастерской, мои действия – это просто игра в куличики в детской песочнице,– завороженно произнёс Творец. – Как Вы можете рисовать? Вы ведь ничего не видите.
– Я вижу, но не то, что видите Вы,– спокойно ответила художница,– просто научилась правильно водить мелком по бумаге.
– Извините мою назойливость,– Сабин подошёл поближе к мольберту,– но откуда Вам известно, что изображено на рисунке?
– Вы всерьёз решили, что являетесь первым, кто увидел, как я рисую? – девушка весело рассмеялась. – Это забавно.
Сабин промолчал, его отчего-то задели её слова. И с чего он взял, что слепая художница была затворницей? Разумеется, у неё должны быть друзья и родственники, а то и муж.
– Не обижайтесь,– девушка повернулась лицом к бесцеремонному посетителю. – Я действительно знаю, что изображено на рисунке. Вот, проверяйте. Высокий холм, внизу город с башнями, на холме сидит воин и его волк. Правильно?
– Ну конечно же, волк, а не собака,– ошеломлённо подумал Сабин. – Только таких пейзажей в нашем мире нет. А почему в небе два солнца? – спросил он вслух.
– Это не наш мир,– в голосе художницы была непоколебимая уверенность. – Разве Вы не знаете, что наш мир не единственный?
– А вот это совсем интересно,– Сабина захватил азарт детектива. – Да кто же ты такая? Кто он Вам,– задал он следующий вопрос,– тот мужчина, которого Вы постоянно рисуете?
– Никто,– она беспечно пожала плечами,– просто образ, который я вижу. А почему Вы спрашиваете?
– Я его очень хорошо знаю,– голос Сабина слегка дрогнул,– вернее, знал, пока год назад он не переселился в другой мир.
Его слова, похоже, вызвали у художницы что-то вроде ступора, она застыла с открытым ртом, не в силах произнести ни слова. Осознание того, что её видения были, оказывается, вещими, вызвало суеверный трепет в её душе.
– Я Вас испугал? – заволновался Творец. – Простите мою бесцеремонность.
– Вы ведь не шутите? – с подозрением спросила девушка.
– Ну что Вы,– Сабин подошёл вплотную и взял её за руку,– я бы не посмел шутить такими вещами.
От прикосновения к руке слепой художницы Творца буквально ударило током. Он вздрогнул и с удивлением заметил, что лицо девушки заметно порозовело, словно она тоже испытала какую-то неловкость.
– Как странно,– задумчиво проговорила художница и подняла голову.
Только тут Сабин посмотрел ей в глаза и сразу понял, почему на людях она носила тёмные очки. Вместо радужки в глазных яблоках зияли две чёрные дыры, словно колодцы, ведущие в потусторонний мир. Зрелище было пугающим, и Сабин невольно отвёл взгляд. Словно почувствовав его реакцию, девушка опустила веки, потом нащупала висящие на цепочке очки и быстро надела.
– Отвратительно, да? – она закусила губку и тяжко вздохнула. – Что поделать, я такой родилась.
Сабину стало неловко за свою несдержанность, захотелось как-то загладить свою вину. Нет, не то, он с удивлением понял, что ему хочется обнять эту незнакомую девушку, а может быть, даже поцеловать. Но всё, на что он решился, это коснуться губами её руки.
– Можно я на Вас посмотрю? – спросила художница и снова рассмеялась, видимо, представив себе его обескураженный вид.
Она высвободила свою руку и легко прикоснулась к лицу своего незваного гостя. Холодные пальчики мягко заскользили по его щекам, носу, подбородку. От удовольствия Сабин зажмурился и чуть ли не заурчал. А потом неожиданно для себя самого поймал её ладошку и прижал к своим губам. Она не отдёрнула руку и, похоже, совсем не испугалась его порыва. Грустная, даже какая-то отрешённая улыбка мгновенно преобразила лицо самоуверенной художницы, превращая её в хрупкую беззащитную девочку. И хладнокровный венн потерял голову. Куда только подевалась его природная сдержанность? Его тело перестало подчиняться рассудку, казалось, оно принялось действовать по собственному разумению. Руки сами обняли податливое тело девушки, губы слились с её губами. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки. Впрочем, Сабину и не требовался стимул в виде ответной страсти, ему хватало собственных страстей.
Кровать обнаружилась за пёстрой ширмой в дальнем углу студии. Венн отнёс туда свою добычу на руках и принялся раздевать застывшую в шоке девушку. Где-то на задворках его
