меня вспыхнул огонь. Когда я услышала свист Эсмариса, поднимающего руку над головой, я перевернулась, игнорируя агонию, которая вспыхнула, когда моя спина коснулась земли.
— Если ты хочешь убить меня, — выплюнула я, — ты будешь смотреть мне в глаза, когда будешь это делать.
Рука Эсмариса была над его головой, хлыст рассекал воздух за его спиной, жестокая каменная складка презрения над носом. Моя кровь забрызгала его рубашку, растворившись в бордовой парче. Что-то едва заметное дрогнуло в его лице. Его глаза опустились.
— Смотри на меня!
Я зашла так далеко не для того, чтобы мерцать в ночи, как приглушенная свеча, я преследовала его.
Посмотри на меня, трус, посмотри в мои глаза, посмотри в глаза маленькой девочки, которую ты встретил восемь лет назад, маленькой девочки, которую ты спас, а потом уничтожил.
Эсмарис только больше погрузился в насилие, словно мог заставить меня замолчать, стерев меня с лица земли.
Треск.
Двадцать шесть.
— Смотри. На. Меня.
Ты будешь видеть мои глаза во тьме каждую ночь, каждый раз, когда моргаешь, каждый раз, когда будешь смотреть на девушку, которая заменит меня…
Двадцать семь. Мои предплечья горели. Темнота затуманила края моего зрения.
ПОСМОТРИ НА МЕНЯ.
А потом все прекратилось.
Подбородок Эсмариса дернулся ко мне, его рука замерла, темный взгляд встретился с моим одним рывком, как будто его потянуло за веревку, которую я обмотала вокруг пальца, как будто я протянула пару невидимых рук и заставила его посмотреть на меня.
С сюрреалистическим изумлением я осознала, что чувствую, как его разум находится в пределах моей досягаемости, и на одну изломленную секунду я увидела что-то сырое, почувствовала что-то сырое в его взгляде.
В его глазах я могла видеть миллион мгновений, которые я разделила с похитителем, любовником, отцом или какой-то извращенной комбинацией из этих трех.
Может, я что-то почувствовала.
Но вместо этого я просто подумала о том, каким хрупким он чувствовал себя под моей невидимой хваткой, каким сладким был его страх на моем языке, когда он понял — как мы оба поняли — что я способна на большее, чем маленькие бабочки.
Его страх превратился в ярость, его рука вырвалась из моей руки, хлыст поднялся, воздух порезал…
И прежде чем я поняла, что делаю, я изо всех сил дернула за эту нить между нами.
Оглушительный треск разорвал воздух, я сжалась, думая, что это хлыст, но боль так и не пришла.
Грохот… Я открыла глаза и увидела, как Эсмарис споткнулся о стул и упал на колени передо мной.
Я поднялась, когда он упал, едва не столкнувшись с ним. Его протянутая рука чуть не ударила меня по щеке, но вместо этого схватила пригоршню длинных серебристых волос, схватив их с силой, которая ускользала от остального тела.
Я онемела, когда он повалил меня на землю вместе с собой, моя ладонь инстинктивно уперлась ему в грудь.
— Смотри на меня, — повторилась моя команда.
Мы оба повиновались, я не моргала, не отводила взгляда, наблюдая, как ярость уходит с его лица, оставляя после себя грубую печаль, которая обдирала мою плоть более злобно, чем эти двадцать семь ударов.
— Тисана…
Я едва услышал вздох Серела, когда подняла голову, мой друг стоял в дверях, держа руку на рукоятке меча, и в ужасе смотрел на меня.
Я, должно быть, представляла собой то ещё зрелище: пропитанная кровью, с изодранной спиной, держащая мертвое тело самого могущественного человека в Трелл.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Изгнанные Боги, что он сделал с тобой?
Руки Серела были на моих плечах.
Я не слышала его. Я все еще смотрела в безжизненные глаза Эсмарис. Они смотрели сквозь меня, мимо меня.
— Посмотри на меня, Тисана.
Посмотри на меня. Посмотри на меня. Посмотри на меня.
Теплые мозолистые пальцы коснулись моего подбородка. Большие водянистые голубые глаза Серела были полной противоположностью глазам Эсмариса во всех отношениях, и их вид был глотком свежего воздуха, который пронесся в моей душе.
Я сказал единственное, что пришло на ум:
— Он мертв
Серел перевел взгляд на Эсмариса. Он не спросил меня, что случилось. Возможно, эта сцена — груда монет на столе, моя кровь, хлыст, грохот, заставивший его войти в комнату, — рассказала все, что ему нужно было знать. Но он даже не вздрогнул при виде тела. Иногда я забывала, что мой милый, добрый друг не был чужд смерти.
— Ты можете встать?
Я кивнула, но не двинулась. Сжатый кулак Эсмариса все еще запутался в моих волосах. Трясущимися пальцами я вытащила их. Его рука была такой теплой, что мне казалось, что он может схватить меня в любой момент.
Я убила его.
Я убила Эсмариса.
Я.
Ужас накрыл меня волной, выбивая дыхание из легких.
Серел помог мне встать. Это движение прожгло мою спину, и я невольно всхлипнула. Слезы защипали мои глаза, хотя я не позволила им пролиться.
— Я знаю, — пробормотал Серел сдавленным голосом. — Я знаю.
— Что мне делать? — Прошептала я.
У меня всегда был план, всегда была цель. Даже в самые мрачные моменты моей жизни я могла рассчитывать на свои варианты. Теперь я даже думать не могу. Не могу дышать.
У меня никогда не будет свободы.
Эсмарис был мертв.
Они узнают, что я убила его.
Меня казнят.
Так и будет…
Мои глаза метнулись к Серелу.
— Тебе не следует быть здесь. Они узнают, они…
— Ш-ш, — пробормотал он тихим успокаивающим звуком. Он переводил взгляд с Эсмариса на меня, на хлыст, сжав губы в тонкую линию.
Подумай, Тисана, приказал я себе. Думай. Не так все должно закончиться. Этого не может быть.
Но мои мысли были кашей. Я просто продолжала видеть выражение глаз Эсмариса, когда он падал. Этот шепот предательства.
Я
