Но держали крепко. Боролись мы долго, а сдалась я первая, как всегда.
— Успокойся, идиотка, — прорычал Роланд и наградил меня ощутимой оплеухой. Затихла. И он воспользовался этим, резко схватив меня за волосы и дернув назад. Сразу же вскрикнула из-за боли, ярко пронзившей затылок. Вцепилась в его руку онемевшими пальцами. А Роланд… Он смотрел на меня, в его взгляде плескалась ярость, смешиваясь со злостью. Он был готов убить меня.
Я опять довела его. Но уже сама не понимала, чего хочу…
— Когда ты поймешь, — проговорил мужчина, стуча указательным пальцем мне по лбу, — что теперь я точно не позволю тебе умереть. Не позволю убить МОЕГО ребенка. Не позволю уйти, пока не родишь. Только после этого можешь проваливать на все четыре стороны. Поняла?!
В конце он сорвался на крик, заставляя меня еще больше дрожать и сжиматься от страха перед ним. Мне казалось, что моя тело парализовано, и я не могу двигаться.
Это и злило его больше всего. Мой страх перед ним.
— Кажется, не поняла, — сказал Роланд и вытащил меня из воды. Аккуратно. Он больше не дергал меня. Но пока он меня вытирал, его движения были нервными, словно он еле сдерживал свои эмоции. Потом кивком головы указал на нашу «постель». На глаза сразу же навернулись слезы.
Почему он так поступает со мной? Разве ему Елены было мало?
Послушно приняла любимую позу северянина, но тот неожиданно сел на шкуры и перетянул меня к себе, уложив на колени. Я не понимала, что он хотел от меня, поэтому привычно дернулась из его объятий. В ответ мужчина властно надавил мне на спину, заставляя полностью лечь на живот.
Его ладонь легла на мою ягодицу и сильно сжала, заставляя сморщиться от такой ласки.
— Раз ты ведешь себя, как ребенок, пытаешься совершить бессмысленный побег от меня, пытаешься убить и себя, и НАШЕГО ребенка, то теперь и разговоры у нас, сладкая, будут совершенно другие. Поскольку твое поведение характерно для маленькой девочки, то и наказывать я буду тебя, как маленькую девочку. Поняла?
Я не успела даже кивнуть ему в ответ, как моих ягодиц коснулось что-то прохладное.
Опять дернулась.
— Тише-тише, — удержал меня Роланд, — не бойся, сладкая, это всего лишь ремень. Пара ударов по твоей заднице, которая вечно ищет приключения, и с тебя мигом спадет твоя смелость. Будешь послушна и покорна.
— Роланд, — выкрикнула его имя, сама не ожидая от себя. Это первый раз… Первый раз, когда я назвала его по имени. Наверное, мужчина тоже удивился. Но он явно справился со своими эмоциями быстрее, чем я.
— Тише, я сказал, я уже достаточно терпел твои выходки, — он опять схватил меня за волосы и приблизил свое лицо к моему, — это мой ребенок. И я не позволю его непутевой матери вредить ему.
Первый удар был самый болезненный. От неожиданности я громко вскрикнула, вцепившись в ногу Роланда, а на глаза сразу же навернулись слезы. Кожу невыносимо жгло, и я не могла ничего поделать с этой болью. Оставалось только терпеть.
Второй удар — никаких изменений, хотя морально я готовила себя к этому.
Сколько еще ждало меня ударов?
Я не знаю.
Но неожиданно мужчина отбросил ремень и переложил меня на шкуры, небрежно укрывая пледом.
— Спи, — глухо произнес северянин и покинул нашу палатку. Боги, что творилось в его голове? Что творилось в его душе? Сердце? А если оно у него вообще — сердце? А я? Что же творилось со мной? После порки я не чувствовала ненависти, ярости…
Лишь странную апатию. Обреченность. Мне казалось, что я уже смирилась, что изменить ничего нельзя. И цель моя, месть моя, все дальше и дальше отдалялась от меня, а все сильнее и сильнее привязывалась к своему мучителю. Жаль, что поняла я это слишком поздно…
7
7
У всего есть конец. И наше «приключение» подошло к концу. Я не знала радоваться мне или плакать. Последнее время я не знал, чего ожидать от Роланда. Он игнорировал меня, но постоянно находился рядом. И почему-то мне становилось… Больно. Да. Но больнее было всего, когда после Елены он приходил ко мне и ложился рядом со мной. Он не касался меня больше. И от этого я чувствовала себя все более и более странно. В моей душе боролись противоречивые чувства. Ненависть и тоска. Я все так же ненавидела северян, но сердце мое скучало без Роланда. Я признала. Признала самой себе, что я привязалась к своему мучителю. И решила постараться смириться с этим. Ведь мне минимум еще семь месяцев находится рядом с ним. Но от ненависти я не могу отказаться, от своей мести.
Я часто казалась сама себе нелогичной, глупой. Мое настроение часто менялось, и большое время я проводила в слезах. Роланд злился, но молчал.
Вообще беременность для меня проходила тяжело. Постоянно присутствовало чувство тошноты. Иногда кружилась голова, и постоянно хотелось мяса. Катрина же выглядела счастливой. Постоянно поглаживала еще плоский живот, хотя у меня уже появилась едва заметная округлость. Моя слабость и состояние мне делали мою жизнь слаще.
Город… Так называли место, где жил Роланд. Честно, я ничего не знала об устройстве Северных земель. Если говорить про мою Родину, то у нас была столица, в которой мы и проживали, и которую разрушил Роланд. Не знаю, что вообще стало с моей страной сейчас. Я боялась услышать, что Южных земель больше нет. Еще до того, как Роланд со своим войском пришел в мой город, до нас доходили слухи, что северяне постепенно захватывали наши земли. Но отец точно бездействовал. Я не знаю, почему. Он никогда не делился с нами своими мыслями. Да и дело ему до меня точно не было.
Наши Южные земли делились на три больших округа, а в каждом округе по два-три небольших города и много деревень. Так же в каждом округе был свой местный правитель, который подчинялся королю, то есть моему отцу. Наше государство было главным поставщиком сельскохозяйственной продукции. Хоть, отношения между Южными, Северными и Срединными были не самые дружеские, но торговля шла хорошо. Наше государство поставляло продукты, ткани, Северный народ продавал мех, шерсть и редкие драгоценные камни. А вот Срединные земли предоставляли хорошее оружие, лекарство, мыла, шампуни и остальная бытовая мелочевка. И самыми агрессивными всегда были северяне. Или нам просто так казалось.
Место, где родился и жил Роланд, значительно отличалось от того, что я придумала себе. Я ожидала увидеть огромный город, сделанный из белого камня. Но «город» оказался совсем не город…
Это напоминало мне те маленькие лагеря, что разбивали воины на ночевках. Только здесь было помасштабнее. Средних размеров палатки, укрытые сверху кожей и шкурами диких зверей, растянулись на огромной площади, усыпанной пушистым снегом. Вокруг каждого «дома» стояло по три факела, огражденные железными решетками. Мы ехали по расчищенной дороге, но нас окружали огромные сугробы, в которые курялись дети.
Мы прибыли в полдень. В сером затянутом тяжелыми тучами небе блекло светило северное солнце. Я огляделась, но увидела лишь громадные снежные горы. Неожиданно подул ветер, и я посильнее запахнула свой меховой плащ. Роланд предупреждал еще на границе, что погода в его краях переменчивая. То мороз ударит, то ветра с гор сильные подуют. Никогда не предскажешь, что тебя ждет утром.
Отряд ехал позади нас, и каждый житель Города отрывался от своих дел, неотрывно следил за нами и поклонялся. Это касалось всех. Кто-то чистил дорогу. Кто-то развешивал белье, а кто-то просто шел по своим делам. У каждого была своя жизнь, свое дело, но стоило всем увидеть Роланда, то тут же жители Города забывали про все. А ведь я ничего не знаю о Роланде…
Мужчина, сидящий позади меня, повернулся к отряду, что-то сказал на своем языке, и воины стали разъезжаться. Видимо, по домам. Я бросила последний взгляд на Катрину, и она ободряюще мне улыбнулась. Улыбнуться ей в ответ я не смогла.
Ехали мы с Роландом еще минут пятнадцать, но и это время мне показалось вечностью. Все смотрели на меня, косились. Некоторые даже не стеснялись этого. Но, наконец, мы остановились. Роланд быстро спрыгнул и помог мне. Мои ноги дрожали после долгой езды, поэтому я сразу же начала падать, но северянин успел меня подхватить.
