Когда на столе оставалось два шара, появился мой галантный учитель. Наверное, нужно было спросить его имя, но я не думала, что это необходимо. Я не собиралась заводить здесь новые знакомства, и, уж тем более, их продолжать.
— О, мадам! — с восхищением глядя на меня, произнес он, протягивая мне разнос, на котором стоял снифтер с прозрачной янтарной жидкостью, шоколад и несколько видов канапе. — Ваш, Remy Martin!
Я сначала подумала, что он назвал свое имя, но потом сообразила, что это название коньяка!
Ого! Я с благодарностью взяла фужер и пригубила, пробуя на вкус. По телу разлилось приятное тепло. И только сейчас я поняла, как я была напряжена! Взяв с разноса квадратик темного шоколада, я с благодарностью смотрела на совершенно незнакомого мужчину, который умеет не просто обращаться, а дает почувствовать себя Женщиной, используя только слова, жесты и интонацию. Эх, все-таки далеко еще моим ровесникам до такого искусства! Ох, как далеко! Да, и не уверена я, что, даже достигнув определенного возраста, они смогут вести себя так же галантно, как этот джентльмен! Тактичности, предупредительности можно научиться, а вот галантность, она с рождения! Я допила свой коньяк. И снова склонилась над бильярдным столом, выводя видимые только мне линии.
«Он идет сюда», — прошелестело у меня в голове.
«Спасибо», — чертыхнулась я про себя.
Я специально долго стояла, не подымаясь. Что ни говори, а позы в бильярде те еще! И закатила шар.
— Абриколь*, — усмехнулся за моей спиной Юра. — Ты никогда не говорила, что умеешь играть в бильярд.
Я медленно выпрямила спину и повернулась к своему мужу. Я думала, что посмотрев в его глаза, у меня все внутри будет кипеть. А нет! Ничего не кипело, не бурлило. Ничего! Никаких эмоций! Как будто все умерло.
— А ты никогда и не спрашивал, — спокойно, даже равнодушно, сказала я.
Вот странно получается. Ты стоишь с человеком, с которым провели вместе много лет, и у тебя к нему нет никаких чувств и эмоций. Словно вы совершенно чужие.
Юра очень старался смотреть мне в глаза, но его взгляд притягивала, просто магнетизировала татуировка драконицы на моем плече. Я думаю, что Райшаария все-таки в этом поучаствовала.
— Шикарное платье.
— Я знаю.
— А когда ты сделала тату? И зачем? — он все-таки задал этот вопрос и нервно повел плечами.
Я усмехнулась. Мне не пришлось отвечать.
— Юра? Вы знакомы? Представь нас!
— Яков Алексеевич! Да.... Это моя жена — Оля. Оля, это Яков Алексеевич.
Яков Алексеевич почтительно поцеловал мою руку.
— Я в восхищении, Ольга! — Произнес он с сияющим взглядом.
Все-таки «мадам» мне нравилось больше!
— Юра! Как тебе не стыдно! Прятать от нас свою жену! — он укоризненно посмотрел на моего мужа. В его глазах был не только упрек, но и... разочарование? Словно, он что-то знал.... И тут до меня стало доходить, что Яков Алексеевич все знал про Юру.... И, наверное, кто-то из тех, кто был в этом зале, тоже всё знали.... Мне стало, нехорошо. И появилось такое ощущение, что все смотрят на меня, как на дурочку-жену, у которой не хватило ума сидеть дома, а не выставлять себя на посмешище. Мне захотелось не просто провалиться сквозь землю, а еще и стереть всю память о том, что кто-то меня здесь видел.
«А тебе не все равно?» — пыталась достучаться до меня Райшаария. Но у меня в голове все шумело, и я не могла связно мыслить.
Спас меня из этого ужасного положения Яков Алексеевич.
— Юра, я могу пригласить твою жену на танец? — спросил он.
— Да... конечно, — Юра смог перевести взгляд от рисунка на моем плече на него.
— Мадам! Оля! Прошу Вас! — он предложил мне свою руку, на которую я с благодарностью оперлась, и увел меня в соседний зал, где звучала музыка.
В голове все еще шумело. Я никак не могла сосредоточиться. Мне стоило большого труда посмотреть в лицо своему кавалеру.
— Спасибо, — еле слышно произнесла я.
— Это я должен быть благодарен Вам за оказанную мне честь! — не вызывая сомнения в своих словах, сказал Яков Алексеевич.
Дальше мы танцевали молча. И мне захотелось поскорее уехать отсюда, чтобы не смотреть в лица, боясь увидеть в них жалость, насмешку, или даже злорадство.
— Позвольте дать Вам совет, Оля. Не уезжайте сразу. Не сбегайте, — тихо сказал Яков Алексеевич.
И ведь он был прав! Если бы я сразу уехала, то открыто признала бы свое поражение. И раз победа мне никаким образом не светит, то потреплю просто нервы!
— Я хочу выпить! — сказала я своему мужу, когда мы подошли.
Вы бы только видели его мученическое лицо! А кому сейчас легко?! Он, надеялся, что я быстренько смотаюсь отсюда, а он продолжит веселиться! А вот уж, дудки! Не дождешься!
Ему ничего не оставалось, как провести меня к столам с закусками. Я еще выпила коньяка, попробовала все, что захотела. И бог с ней, с фигурой! Юра просто ходил за мной, не решаясь оставить одну. И правильно! Его пассии я не видела. Юра изредка бросал взгляды по сторонам. Пусть понервничает! Я еще выпила. Потом решила, что хочу еще раз сыграть в бильярд. А что зря пропадать полученному дару?! Юре пришлось составить мне партию. Я ему даже позволила разбить пирамиду и забить один шар! Хватит. Норма! Получила заслуженные аплодисменты! Захотела танцевать. Потом снова выпила. Когда я поняла, что уже больше не могу и не хочу, то попросила вызвать мне машину. Юра решил отвезти меня домой. Не знаю зачем. Мог бы спокойно оставаться и дальше. Мне уже было все равно. Алкоголь все-таки подействовал. Я с трудом, но надела сапоги, и даже попала в свою шубку, которую помог мне надеть муж. В такси меня разморило. Эмоции и перебор выпитого коньяка сделали свое дело.
Дома он помог снять мне сапоги. Ничего себе! Нет, спасибо, конечно! Но, когда он начал подниматься руками вверх по ногам, задирая платье, мне стало совсем нехорошо. Неужели, вы, мужчины, думаете, что, если женщина пьяна, то она вам не сможет отказать?! Да, это сложно. Алкоголь, гормоны и все такое. Но, поверьте, не всё можно простить через даже самый великолепный секс. Я понимаю, что после секса я бы скорее всего его простила. Могла поверить, что все не так, как я подумала. Могла. Но я не хотела. И дело не в том, что я какая-то не такая. А в том, что я не могу допустить, чтобы ко мне прикасались руки, которые до этого прикасались к другой, я не могу целовать губы, которые целовали кого-то еще. Не могу!
Он так и стоял передо мной на коленях, проводя руками по моим ногам.
— Давно? — спросила я его, совершенно протрезвев.
— Что? — не сразу понял Юра. Но потом, видимо, сообразил, что к чему.
— Давно, — честно ответил он.
— Она первая? — мне не то чтобы очень хотелось знать всю правду.
— Нет, — он так и стоял у моих ног.
— Не надо, — это все, что я могла тогда сказать.
Если бы он не убрал свои руки, я, наверное, все-таки бы и сломалась, сильно потом об этом жалея. Но Юра опустил руки и поднялся. Мы некоторое время смотрели друг на друга. Без ненависти. Без упреков. Без эмоций. Видимо, такова у него природа. А у меня внутри все умерло. Скоропостижно.
Я не стала раздеваться. И не пошла в нашу спальню. Я ушла в комнату дочери. Пристроившись на краешке ее кровати, я обняла самое дорогое, что у меня осталось, и ушла в сон...
...Это было именно то место, где я могла быть самой собой. Не скрывая эмоций, чувств, ощущений. Не думая, как я выгляжу в глазах кого-то или чего-то. Я была свободна ото всего. Абсолютно. Но сейчас мне не просто хотелось побыть одной, а подумать. Подумать обо всем: о себе, о своей жизни, о том, что со мной происходило в последнее время, и о том, что же делать дальше. Многое изменилось именно за последний месяц. Именно с того момента, как я впервые попала сюда. Как познакомилась с Райшаарией. Интересно, а где она сейчас? Ведь я ее больше не «слышала» с того момента, как Юра подошел ко мне в бильярдной «Фараона». И сейчас я припоминала, это я ее не «слышала», или она ничего не «говорила»? Хоть убейте, не помню. Не до этого мне было. Не уверена даже, что и сейчас я готова кого-то слушать. Не хочу!
