шить не только раны.
Ей выделили место за столом и угостили свежей краюхой хлеба и горячим чаем. Но трапеза длилась недолго.
– Пора выезжать, – скомандовал Генрих, как только его бойцы расправились со своими порциями.
Марта последовала за мужчинами к выходу из сторожки.
Утро встретило прохладой, туманом, лесным бодрящим ароматом. Рассветную тишину нарушали звуки просыпавшейся природы: голоса птиц и лягушек. Хозяин сторожки нашелся во дворе. Он отвязывал лошадей, готовясь провожать гостей.
Марта наивно полагала, что ее опять подсадят к Ламмерту. Уже направилась к нему, предвкушая, что в дороге их ждет интересная беседа. Но Генрих распорядился по-своему:
– Поедешь со мной, – он кивнул, подзывая к себе.
– А как же ваша лошадь? – у Марты был железный аргумент. – Она ведь быстро выбьется из сил. Мне лучше ехать в одном седле с самым легким седоком.
– С моим Громом все будет в порядке. – Генрих похлопал по шее скакуна, которого подвел к нему старец, и вскочил в седло. Затем, бесцеремонно подхватив Марту, усадил ее перед собой. – Вилхерт по моей просьбе заговорил Грома. Теперь он с легкостью выдержит двоих. На нем заклинание неутомимости.
Конь, будто в подтверждение слов хозяина, негромко, но достаточно оптимистично заржал. Вот так железные аргументы Марты были мгновенно разбиты. Генрих коротко поблагодарил старца и отдал бойцам команду выдвигаться в путь.
– Тронута вашим гостеприимством, – Марта тоже решила сказать Вилхерту слова благодарности на прощание.
Тот в ответ улыбнулся тепло, по-отечески. Морщинки собрались в уголках глаз, делая его лицо мягче. Она ждала, что, может, он даст ей какой-то знак, намек. Подскажет, как действовать дальше, что предпринять. Но старец молчал. Отряд удалялся, и фигура Вилхерта вместе с его сторожкой растворялась в тумане.
Первые несколько минут пути прошли в безмолвии, но вскоре Марта решила, что неразумно оставаться безропотной пленницей ситуации и Его бесцеремонной Светлости. Она имеет право знать, куда и зачем ее везут. Да и неплохо было бы отчитать герцога за то, что забрал у нее Ключ Воли, и потребовать его назад. Хотя «отчитать» и «потребовать» – это, пожалуй, не слишком подходящие к ситуации слова. У Марты, конечно, есть разряд по дзюдо, но в данный момент она скована Путами, да и противник явно не в ее весовой категории. Но все-таки обозначить проблему она решилась.
– Ваша Светлость, вчера вы забрали у меня мою вещь. Будьте добры вернуть...
Генрих проигнорировал ее слова и невозмутимо сменил тему:
– Почему ты кричала?
Ох, знал же что спросить. Марта прикрыла глаза. Закричишь тут, когда воспоминания вдруг обрушиваются на тебя сплошной стеной. Когда с предельной ясностью вспоминаешь себя настоящую и понимаешь, что твоя жизнь почему-то поделена на «тогда и там» и «сейчас и здесь». И они, эти две реальности, разительно отличаются. И в той, другой, прошлой реальности, произошло нечто ужасное. Когда Марта сняла Сталовы Путы с головы, она отчетливо вспомнила всю свою жизнь именно до этого страшного момента. Там, в том сияющим белым кафелем санузле, Марте все же удалось просканировать Лайму, пробраться до самой ее сути, прочесть самое потаенное. Оно оказалось непереносимо жутким. Марта помнила, какой это вызвало у нее шок. Но что именно она узнала, сканируя Лайму, Марта вспомнить не успела. Именно в этот момент явился Генрих и вернул чертов обруч на голову.
Конечно, она не стала рассказывать ему обо всем этом. Не доверяла.
– Приснился страшный сон, Ваша Светлость, – таким вот примитивным способом объяснила свой ночной крик Марта. – Так что насчет моей вещицы?
– Отдам, когда доберемся до моих владений, – с твердой непреклонностью выдал Генрих. – Кстати, откуда она у тебя?
– Всегда ношу с собой на всякий случай, – не моргнув глазом, соврала Марта. Она не собиралась выдавать атильду. Неизвестно, какие мотивы были у старухи, но вдруг действительно просто хотела помочь от чистого сердца?
– Не правда, – не купился герцог. – Не поверю, что тебя не обыскали, прежде чем вести ко мне.
– Обыскали, но не нашли, – Марта продолжала гнуть свое. – Ключ был в укромном месте.
– В каком? – в голосе герцога проскочили вкрадчивые нотки.
Марта уже однажды ощущала подобное – его грудь, к которой она была плотно прижата, начала безмолвно сотрясаться. И она уже знала, что это не гнев. Его наглая Светлость снова смеется? Потешается над Мартой?
– На то оно и укромное, чтобы никто не знал, – расплывчато ответила она.
Генрих уточнять не стал, но она ощутила, как его рука, придерживающая за талию, немного переместилась вверх, будто наглая Светлость намекал, что прекрасно понимает о каком укромном месте речь.
Но вдруг Генрих замер – напрягся. Его скакун начал замедлять ход. Остальные всадники тоже как по команде насторожились и остановили своих лошадей. Что? Опять засада? Марте невольно передалось волнение. Она вслушивалась в звуки леса, пытаясь понять, что не так. Генрих почему-то не отдавал приказ уходить врассыпную, как в прошлый раз, а внимательно смотрел куда-то в сторону ближайшего куста.
– Чего тебе? – бросил он кусту не очень-то вежливо, и из-за ветвей показалась... старая знакомая – атильда.
Она вразвалочку заковыляла к герцогу.
– Есть разговор, – хмыкнула себе под нос. – Важный.
Генриха ее многозначительные намеки не впечатлили.
– Мы спешим. Есть что сказать – говори.
– Ишь какой скорый, – ехидно пробурчала атильда, продолжая все также неспешно приближаться.
Генрих взялся за поводья, показывая, что готов дать коню команду продолжить путь. Тогда атильда, наконец, снизошла до конкретики:
– Про нее хочу поговорить, – она кивнула на Марту.
– Про нее? – заинтересовался Генрих.
– Да. У тебя тут одни мужчины. А она девушка.
– К чему ты клонишь?
– Подумай сам, – укоризненно постучала она крючковатым пальцем по своей голове, намекая, тем не менее, на его голову. – Пойдут слухи. Ей нужна компаньонка.
– Уж не себя ли ты предлагаешь? – усмехнулся Генрих.
– Себя. А чем я тебе не гожусь?
– Да какая из тебя компаньонка?
– Прекрасная компаньонка, – авторитетно крякнула атильда. – Я вон смотри, девке-то твоей кое-какие вещички собрала, – старуха показала на заплечный мешок, что болтался у нее на спине. – Она вон у тебя не чесана даже. А скоро дорога выйдет из леса. А у меня тут все есть. И гребень, и зеркальце, и одежка кой-какая сменная.
Марте все
