— Нас, похоже, рассекретили. Уходим.
— Но как же я…там же столько ваших..
— Не боись проведу, но тут нельзя больше оставаться.
Проснувшись, я не могла разлепить веки — слабость наполнившее всё моё тело не давала скинуть с себя остатки сна, которые впечатались в мой мозг…
— Кондрик, Роксоллана, Сорбинэлла, — шептали мои губы, а в голове мелькали их образы.
Окончательно приходя в себя, я села в постели — зря я легла сразу после того, как поела — видимо, из — за этого мне приснился такой странный сон, образы которого до сих пор перед глазами…
Приняв ванну и одевшись я спустилась к ужину, но моё состояние словно говорило — поспи ещё…вяло ковыряясь в тарелке, я не слышала и не замечала происходящего вокруг, поэтому услышав высокие нотки в голосе Лолли, я удивлённо подняла на неё взгляд.
— Саш, ты меня вообще не слышишь? Я тебе который раз говорю, а ты не отвечаешь!
— Прости, я, кажется, вымоталась сегодня больше, чем думала, что ты говорила?
— Я говорю завтра окончательная примерка платья после обеда.
— Хорошо. Я пойду ещё посплю, кажется, я не голодна.
— Ты не заболела? — услышала я беспокойный голос Лолли, уже поднимаясь по лестнице.
Обернувшись, ответила:
— Нет, всё в порядке, просто ещё посплю, а завтра всё обговорим. Спокойной ночи вам.
Придя в комнату я повалилась на кровать без сил, подумав, что нужно встать и снять платье мысленно махнула рукой — даже поднять руку у меня, казалось, нет сил.
Закрыв глаза, я снова погрузилась в пучину мучительного сна, но его сюжет несколько изменился:
Мои руки были сзади и держали меня две молодые валькирии. Мама же стояла на коленях перед одной из старейшин, которая, шипя, словно змея говорила маме:
— Синдрэлла, твоя дочь дважды нарушила закон общины, а ты просишь о снисхождении?
— Прошу тебя, Кандиэлла, она ещё мала для таких наказаний, накажите меня вместо неё!!! Она не выдержит двадцать плетей!
— О чём она думала, когда водила дружбу с мальчишкой? А когда она его привела в общину? Мало того, она ещё была на посвящении…ладно это можно простить…но остальное!
— Пожалуйста, умоляю, — мама плакала, её слёзы, скатываясь по лицу, капали на землю.
— Не надо, мама, я выдержу! — выкрикнула я, — Отпустите, я сама дойду до столба.
— Синдрэлла, ты до сих пор хочешь разделить позор своей дочери? — распевая на слогах слова, старейшина задала вопрос маме, глядя мне в глаза.
— Да!
— Двадцать плетей наказанья, но! — подняв палец вверх — Раз мать хочет разделить, то по десять плетей каждой, выполнять!
Кивнув, наши сопровождающие шли позади нас, а я, подойдя к маме, прикоснулась пальцами к её руке и прошептала только одними губами:
— Зачем!? Я бы справилась!
— Ты моя дочь! И я так решила!
Дойдя до столба позора, я подала руки, которые привязали к столбу, а с другой стороны, привязали маму…наши глаза оказались друг напротив друга…
Зажав зубы, я ждала, когда хлыст опустится на мою спину. Я решила, что ни пророню ни звука, пока не получу всё наказание.
Уперевшись лбом в столб, я укусила свою руку, гася крик, который порывался вырваться с моих губ, когда хлыст зазвенел с другой стороны столба, где была привязана мама.
Найдя её глаза своим взглядом, я видела непролитые слёзы, стоявшие в её глазах, но, судя по всему, она также решила не развлекать своими криками присутствующих зевак.
С каждым ударом хлыста на моей коже оставался багровый след, который непросто болел — он жёг мою душу изнутри. Моя. Мама. Пострадала. Из — за меня.
Рывком села в постели я почувствовала на своих щеках дорожки от слёз, я была вся мокрая от пота и ещё до зуда в пальцах хотелось провести по коже на спине…
Раздевшись, я встала под струю воды, пытаясь смыть кошмар, который мне приснился. Это надо же за такую глупость ребёнка хлыстом истязать…кажется, я сама для себя решила, что это не сон, тогда что это? И почему это снится именно мне?
Ответы я вряд ли найду у себя в голове, может расспросить Лолли? Хотя, если расскажу, она не отпустит на праздник. Нет, пока никому ничего не буду говорить. Посмотрев на постель…тяжко вздохнула — я начинаю бояться ложиться спать, но надо.
Заснув, я снова оказалась в общине неких валькирий, кто бы сомневался.
— Лови! — Сорбинэлла кинула в мою сторону меч, который перевернувшись несколько раз в воздухе, сверкнул на солнце.
Я же попыталась его поймать за рукоять в полёте, но поняв, что не справлюсь, отскочила в сторону. Меч, просвистев рядом с моим ухом, воткнулся в землю остриём.
— Так ты никогда не научишься! Если хочешь быть стражем, нужно учиться рисковать! — пропесочивала мои действия сестра.
Я же подойдя к ней, прикоснулась пальчиками до чёрных наручей, одетых на её руки.
— Завидуешь? — коротко бросила она.
— Восхищаюсь! Серьёзно Сорбинэлла я тобой восхищаюсь, а вот мне наверно не суждено быть стражем. У меня всё валится с рук! Я боюсь, боюсь, что через год, когда я стану совершеннолетней, меня отправят на роль кротки (непригодные для защиты девушки отправлялись к мужчинам, чтобы зачать дитя, кротки выполняли функцию деторождения).
— Не говори так! У тебя ещё целый год, чтобы научиться пользоваться мечом. И ещё инициация впереди, а вдруг Триединая наградит тебя таким даром, что тебя минует участь кротки.
— Нет у меня никакого дара. Я мечтательница. Я намечтала что смогу стать стражем, но ты видишь — я даже не могу поймать меч. Об остальном вообще молчу.
— Иди сюда, мелкая.
Обняв меня, сестра пыталась успокоить меня, но я-то знала — не быть мне стражем.
Глава 4
На удивление полночи я проспала крепким сном без сновидений. Утром встала вполне бодрая, приведя себя в порядок, с удивлением посмотрела на лучи восходящего солнца. Однако, я спала недолго.
Тихо прикрыв дверь за собой, я уверенно шла по коридорам имения, отлично ориентируясь — почему я впервые находясь тут решила, что в них буду блуждать? Они же все разные!
Дойдя до конечной цели, я встала напротив нужной двери — кажется, тут находится библиотека. За три неполных месяца я ни разу не была внутри — всю нужную литературу носили учителя, а я как — то упустила от своего внимания, что можно найти всё нужное здесь.
Раскрыв дверь, я впорхнула внутрь зала, пропитанного запахом книг, пыли и каких-то лакирующих веществ…
Обходя стеллажи, которые были под потолок с многочисленными книгами я пыталась найти такую книгу, которая бы открыла для меня информацию о моём сне…Валькирии…почему учителя, знакомя меня с существами, которые населяют или просто бывают в Аду, ни разу не заикнулись о валькириях…
Проходя стеллаж за стеллажом, просматривала корешки книг, с удивлением отмечая, что всё не то!
— Молодая л-леди хочет почитать р-р-р-мяу?! — заданный вопрос звучал с кошачьей интонацией, словно котик мурчит.
— Ой! — не удержавшись, я повернулась на звук, я вообще не ожидала никого здесь увидеть.
С удивлением я смотрела на кота, который был похож на моего Царапку, котейку, который у меня был в детстве — чёрный, словно вороново крыло шёрстка блестела ухоженно. Широко распахнутые глаза кота смотрели на меня не мигая. Не удержавшись, я подняла кота к себе на руки.
— О-о-о-о…а где твой хозяин? Вроде был недалеко! Я отчётливо слышала его голос! А ты его слышал? — задала я риторический вопрос коту.
— Вообще — то — это я тебе сказал! Р-Р-Р-мяу! Тьфу!
Откинув от себя кота, я запищала.
— Ну чего ты пищишь? Подумаешь говорящий кот! Скажи — изменись!
— Изменись!
Теперь предо мной на полу сидела Машка собственной персоной.
— Маш, а ты как тут?
— Это не Маша, это я.
— Кто ты?
— Дух библиотеки! Чего таращишься?! Я беру образы из твоей головы, для удобства общения! Кто ж знал, что ты такая дикая!
— Прими свой истинный облик! — выкрикнула я.
Увидев бестелесную субстанцию, которая парила в воздухе, я выдохнула:
