Баррель еще долго орал, зовя меня. Я же сидела под деревом, слушая его вопли и понимая, что мне нужно уходить. Ничего хорошего меня тут не ждет. Я верила, что его угрозы — не пустой звук.
Только спустя пару часов все затихло. Я поняла, что надо брать себя в руки, пока Баррель не вернулся, и бежать. Вся продрогшая, я понеслась в дом, смахивая слезы. Вступила в сапожки, поспешила в комнату, собирая свои скудные пожитки и складывая их в заплечный мешок. Меня трясло, а предчувствие беды подгоняло вперед. Лишь пару сменного белья и кошель с деньгами я взяла с собой. Из еды собрала хлеб, сыр, немного вяленого мяса да пару яблок. Сверху вещей бросила зелья, что остались от лечения больных. Набросила на плечи теплый плащ, выскочила на улицу, закрыв дверь, и поспешно покинула дом, что стал родным сердцу. Тогда я еще не знала, что ждет меня впереди…
Уже смеркалось, но меня это не остановило… Лучше ночь в темном лесу, чем в доме, где до меня может добраться Баррель. Его слова о том, что его кто-то изуродовал, не вызвали и толики жалости. Наоборот, я считала, что так ему и надо. Пусть эта малая компенсация за мою поруганную честь, но даже она немного грела душу. Осталось только унести ноги отсюда. От места, где мерзавец обнаружил меня. Немного переждать, пока воины покинут наш город, и тогда уже можно будет спокойно выбирать новое место для жительства.
Я выбежала за калитку и попала ровно в руки скалящегося Барреля. Тот рванул мою сумку и отбросил ее сторону. Крик потонул в оглушающей волне страха. Гад меня поджидал.
— Сбежать вздумала, Этель? Вот уж нет. Пока я не повеселюсь, ты не посмеешь покидать это место. Ты мне ответишь за все мои мучения.
— Отпусти, Баррель. — Я лягнула эту сволочь, но он сжал свои удушающие тошнотворные объятия еще крепче. Меня замутило от его прикосновений. Я зашлась оглушительным криком. Но кто в такой глуши услышит мой зов? А когда люди меня отыщут, я больше не соберу себя по частям, только не после того, что Баррель собирался со мной сделать.
Он резко оттолкнул меня в сторону, когда мне удалось зацепить его. Я почти упала, но тут же меня подхватил кто-то еще. Я дернулась и попыталась обернуться.
— Я же обещал подмогу вызвать. Жаль, что ты не согласилась по-хорошему быть моей, — скалился ублюдок и кривил губы. Глаза бывшего друга лихорадочно горели. Я тянулась к Лесу, но кроме его роптания ничего не могла расслышать, волшба не подчинялась мне. Я не могла сосредоточиться на ее использовании. Мне стало страшно. Я попыталась лягнуть того, кто держал меня, но добилась лишь, что он плотно прижал меня спиной к своей груди, перехватил поперек живота, вдавливая в свой торс еще сильнее. Дыхание стало прерывистым, от ужаса всей ситуации у меня темнело пред глазами. Я задыхалась, воздух практически не поступал в легкие.
— Строптивая. Люблю таких, — прошипел в ухо подельник Барреля. Тот на его слова понимающе оскалился, пока я пыталась изо всех сил вырваться, чтобы добежать до кромки леса. Но силы были явно неравны.
Баррель начал приближаться. Остановился всего в шаге от меня.
— Тащи ее в дом, — приказал этот подлец.
— НЕТ! — заорала я во всю мощь легких.
— Тебе же лучше не сопротивляться.
Другой нападавший закрыл мне рот рукой, я вонзила острые зубы в его ладонь. Он заорал и отвесил мне оплеуху. Перед глазами заплясали мушки. Я понимала краем сознания, что мне нужно сконцентрироваться, но ничего не выходило. Паника застилала мне глаза. Мы пересекли калитку и небольшой дворик. Баррель прижался ко мне, начал потираться и трогать меня. Слезы хлынули из глаз. Ублюдок облапал своими жадными руками мои бедра, больно ущипнув за ягодицу. Достал ключи из кармана плаща и слишком быстро справился с замком.
Мое спасение становилось все дальше. Я снова начала вырываться, но Баррель, не церемонясь, отвесил мне пощечину.
— Не люблю бить девок. Но ты меня вынуждаешь, Этель. — Гад перехватил одной рукой мою мотнувшуюся в сторону голову и сжал подбородок, больно впиваясь в него пальцами. Другой оборвал пуговицу, державшую мой плащ. Тот упал к моим ногам на пороге. Силы покинули меня. Слезы размывали лицо этого гада и застилали все пеленой безнадежности и неотвратимости. А потом, когда я уже поняла, что переоценила себя и недооценила вероломство Барреля, все резко изменилось. Мерзавец закричал мне в лицо, вытаращив глаза.
Грозный рык раздался позади. Баррель развернулся, но тут же был погребен под огромной тушей волка.
Это был мой зверь!
Он пришел за мной!
Чтобы спасти меня!
Подельник Барреля оттолкнул меня в сторону. Я больно ударилась плечом о стену и вскрикнула. Наверняка завтра оно опухнет. А потом, вытащив свой длинный меч, второй ублюдок бросился на улицу, где Барреля рвал мой волк. Я закричала во всю мощь своих легких:
— Волк! У него меч!
Не знала, слышал ли меня зверь. Понимал ли? Но не предупредить о надвигающемся противнике я просто не могла.
Я выбежала на крыльцо, наблюдая, как бок волка полоснули острым лезвием. Кровь окрасила серебряную шерсть зверя в бурый цвет. Я бесшумно заплакала, пытаясь не отвлекать волка. Тот отстранился от тела Барреля, чья грудная клетка уже была вся в глубоких бороздах от когтей. Жаль, что нагрудник формы оказался слишком крепким, а второй мерзавец слишком быстро поспешил на помощь.
Подельник и волк начали кружить друг напротив друга. Сталь против зубов и когтей. Мощь животного против хитрости и изворотливости человека. Я уцепилась здоровой рукой за рассохшееся дерево перила, замирая от каждого взмаха меча. А когда Баррель начал переворачиваться и тянуться к своему клинку, поняла, что просто не переживу, если волка, моего защитника, здесь убьют.
Я закрыла глаза, сжимая губы и стараясь не вздрагивать от каждого свиста, рассекающего густой, словно кисель, воздух, и позвала Лес. Меня трясло, но я тянула его силу. Затем открыла глаза и поняла, что шкура волка стала еще более бурой. Это придало мне решимости.
Корни разрезали почву, потянулись ко мне, преодолевая дорогу и вспахивая плотную почву, словно рыхлый пирог. Но так и замерли у границы забора. Я открыла рот в немом крике, прикусила ладонь до крови. Подалась назад, не веря в то, что вижу…
Волка больше не было.
Его не стало…
Глава 5
Передо мной стоял высокий и жилистый мужчина. Его неестественная худоба пугала. Ввергала в шок. Но перевитый стальными мышцами торс и руки, оплетённые венами, словно толстыми лозами, притягивали взгляд, как и два клинка, что сверкали даже в сумраке. Сухопарое тело мужчины узорами белоснежной паутины окутывали следы от шрамов. Его длинные белые волосы казались седыми и прикрывали острые плечи. От него веяло опасностью. Звериной. Хищной. Необузданной. На впалый, почти прилипший к позвоночнику живот было страшно смотреть, но мощь в худых, но таких сильных руках была неоспорима. Сверкающие желтым светом глаза пугали своим нечеловеческим выражением. Безжалостностью. Его нагота не вызывала улыбки, она внушала подсознательный страх и желание сбежать, укрыться от разящего удара.
Оборотень поднял клинки, удобно перехватив их рукоятки, и ринулся в бой, не жалея противников. Его клинок встретил сталь меча гада, что почти надругался надо мной, и запел, искра появилась и тут же погасла. Мой волк сделал шаг назад, замахнулся и вновь ударил. Крепкое лезвие мерзавца приняло удар, и снова раздался звон. К ним присоединился Баррель. Он закрыл рваную рану на плече, где зверю удалось перегрызть часть кожаного плотного жилета.
У меня мурашки побежали от предстоящего сражения. Мой волк отступил, примеряясь для удара по противникам, и снова пошел в наступление, не давая мерзавцам договориться. Баррель сделал выпад колющим бескомпромиссным движением, но зверь, что нашел путь к человеку, ожидал этого. Сделал поворот, мышцы торса напряглись, вены на поджарых руках вздулись, и он ушел от удара. Присел на колено и тут же принял два рубящих удара от другого соперника на свои скрещенные клинки. Звон оружия породил песню, разносящуюся под шум бушующего Леса.
