меньше.
— Так, кто пытается понять возраст по человеку без сознания? Да еще по девушке без сил с мокрыми волосами, которая дня три не ела. Ну ты странный.
Софос возвел глаза к небу, неужели в этих краях все такие прямолинейные?
— А твои родители? Они… живы? — аккуратно поинтересовалась она.
— Нет.
— А! — поняв какую-то истину, воскликнула девушка. — Значит ты коренной житель тех мест, откуда ты.
— Нет. Мать была осюда. Отец ее нашел у вас на острове. Она уехала с ним. Так что я почти долгожитель как вы. По матери.
— О! — понимающе закивала Леда. — Ну, ты проживешь столько сколько и мы. Если тебя только отец разбавил. У нас есть смешанных кровей в этих землях. Но их мало.
— А сколько вы живете, примерно? До меня доходили слухи, что лет сто.
— Ну, это худший случай, если пить вино каждый день, не поддерживать гигиену, есть протухшую рыбу, много волноваться и…
— Я понял, вести не здоровый образ жизни.
— Верно. А так обычно двести — двести пятьдесят лет.
Глаза мужчины блеснули любопытством.
— А как это сказывается на теле? Как вы взрослеете?
— До двадцати пяти как обычные люди. А дальше замедляется процесс старения. Если сравнивать с вами… то, наверное, в восемьдесят лет мы становимся как вы в сорок. Детей, обычно заводят в промежуток между двадцатью пятьи и восьмидестью годами. И уже после ста лет по-разному. Кто-то выглядит на шестьдесят и долго так ходит, кто-то сразу быстро становится стариком. Тут уже как таковых правил нет. Зависит от образа жизни. Но здоровье наше покрепче.
Леда смотрела внимательно на мужчину. На языке вертелось много вопросов. Почему его мать умерла, от чего? Что ищет в этих краях? Родственников, наверное.
Они шли по густому лесу из высоких кепарисов. Тени деревьев спасали путников от палящего солнца, но было все равно очень жарко. Губы пересохли. Сколько они уже так шли? Три часа, четыре?
Софос достал из корзины бутыль с водой и протянул блондинке.
— Спасибо.
— Только оставь еще на весь день. На завтра будет вторая бутылка.
— Мы наберем в деревне. К вечеру должны дойти до деревни Николаса. Там заночуем.
— Это хорошо. Что же ты раньше не сказала? Я уже думал, придется ночевать среди деревьев.
— Мы бы все равно дошли, и ты бы узнал.
Мужчина напряженно сжал губы и почти зарычал. Он готов был накричать на нее за это все — «Зачем говорить, если в конце узнаем», «Зачем что-то лишнее делать, Парки прядут судьбу», «Ничего не изменится, если лишний раз будем думать».
Странный звук раздался среди привычных звуков леса. Фырканье. Путники оглянулись. В двадцати метрах от них находились маленькие кабанята. Но злое фырканье раздавалось из другого места. Они оглянулись влево и увидели, как на них несся разъяренный кабан. Размером с лошадь, подумал Софос, откуда здесь такие?
— Бежим! Вперед!
Он с силой толкнул вперед девушку, и они побежали. Не смотря тонкое строение тела, Леда бежала, не отставая, даже обгоняя. И именно в тот момент, когда она оказалась на шаг впереди упала в яму. Софос резко остановился. Нужно быстро принимать решение. В яме кабан не достанет их. Но если они там вдвоем окажутся, то неизвестно, как им выбираться. Яма выше человеческого роста. Он резко свернул вправо и побежал, уводя за собой зверя.
Леда села прислонившись к земле, выравнивая дыхание. Посмотрела вверх. Кажется, кабан убежал. А куда делся ее спутник? Бросил что ли или нет? Она хмыкнула, потерла глаза и наклонила голову назад. Раз — два- три — четыре. Раз-два- три- четыре. Вдох-выдох, вдох- выдох. Медитация — один из инструментов, которому учат в храмах в первую очередь. Если не знаешь, что делать успокой себя, прими настоящее.
Где-то около часа спустя сверху ее окликнули.
— Леда, ты живая?
Девушка открыла глаза посмотрела на Софоса у края ямы и кивнула. Он кинул ей веревку.
— Сможешь подняться?
— Не знаю, — совершенно спокойно ответила она. — Может быть.
Она начала цепляться за жесткую веревку, помогая себе ногами. Нити натирали кожу, заставляя ее гореть. Но она карабкалась вверх. Там мужчина уже начал подтягивать ее, и почти уже у верха ямы схватил за руки и вытянул полностью.
Двое сидели, тяжело дыша спиной друг к другу. Брюнет резко повернулся и развернул девушку к себе.
— Что ты там делала целый час? Я не заметил следов, чтоб ты пыталась карабкаться. Ты что, уснула?
— Я медитировала, — недоуменно пояснила Леда, неужели не понятно, что она делала, как ребенку приходится все объяснять.
— Ты что, не пыталась выбраться даже? Ты чем занималась вообще? Принимала свою судьбу? А если бы я не вернулся, ты могла умереть от голода.
— Ты же вернулся.
— На твое счастье! Я понимаю, что выбраться одной очень сложно. Но нет, действительно? Ты просто спокойно села и не двигалась?
— Я успокаивала свой разум.
— Ведь если Парки спрядут твое спасение, то зачем лишний раз воздух тратить, верно?
— О, ты быстро учишься! Все правильно, — хихикнула она.
— Ну, надо же! Я с тобой пол дня, а уже повторил твою фразу. Неудивительно, что ты веришь во все это. Если ты в храме живешь, то уже много лет слышишь такое каждый день.
Леда слабо улыбнулась и тут же спросила:
— А куда делся кабан?
— Я отбежал далеко, забрался на дерево и переждал. Это кабаниха. Она увела детенышей с этой поляны. Я проследил и вернулся за тобой. Не хочешь сказать спасибо, что не бросил.
— Оу, да. Спасибо!
Она слегка приобняла его, отчего Софос на мгновение замер, но она тут же отпрянула, и они пошли дальше.
Прошло пятьсот двадцать девять лет с начала эпохи созидания, когда архипелаг Элирос был соединен в единый материк государство Сорецию. Была основана столица в самом центральном городе материка — Фавионе.
Фавион и тогда, и сейчас являлся самым крупным городом, его население в данный момент насчитывало более двух миллионов человек. Фавион — город соединения несоединимого. Фасады древних зданий с колоннами и двухэтажные маленькие дома спокойно уживались с новыми пятиэтажками. Во многом благодаря архитекторам, которые старались выдерживать единый стиль города и цветовую гамму песочных, серых и бежевых цветов.
На центральных улицах часто встречались фонтаны, построенные еще в начале эпохи, но работающие до сих пор исправно.
Во главе государства стоял этнарх, избранный советом и парламентом. В парламент можно было попасть любому, дослужившись по карьерной лестнице в политике, а в совете состояли представители семи династий, кто
